Между стихотворением и зданием существует несомненное сходство — и то и другое построено. Говоря о построении стихотворения, в частности о его строфике или, шире, о взаимодействии его частей, мы употребляем термин архитектоника стиха, который уже сам по себе свидетельствует об уподоблении стихотворения архитектурной постройке. В поэзии, как и в архитектуре, определяющее значение имеет семантика пространства (7.1. Пространство). Важнейшей целью архитектуры издавна считалось достижение гармонии, поэтому архитектура как рукотворное, разумное традиционно противопоставлялась природе как стихийному, хаотическому началу.
Та поэзия, которая ставит сходные задачи, может сближаться с архитектурой и на более глубоких основаниях, именно поэтому некоторые стили, например классицизм, ярко проявились и в архитектуре, и в поэзии. Но бывает и поэзия, в которой архитектура не противопоставляется природе: напротив, между тем и другим устанавливаются очень тесные отношения подобия. Так, и природа, и архитектура у Осипа Мандельштама призваны прояснить некий тайный замысел, план:
***
Природа — тот же Рим и отразилась в нем.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи. [207]
Сама фигура поэта, упорядочивающего мир, придающего ему форму, может уподобляться архитектору или Богу-создателю как архитектору. В этом случае природа также предстает как рационально организованное пространство, в котором люди и предметы равны друг другу и находятся в разнообразных связях:
***
Дух Осени, дай силу мне владеть пером!
В строенье воздуха — присутствие алмаза.
Бык скрылся за углом,
И солнечная масса
Туманным шаром над землей висит
И край земли, мерцая, кровенит.
<…>
Архитектура Осени. Расположенье в ней
Воздушного пространства, рощи, речки,
Расположение животных и людей,
Когда летят по воздуху колечки
И завитушки листьев, и особый свет —
Вот то, что выберем среди других примет. [131]
В эпоху романтизма поэзия обращалась за вдохновением к архитектуре, но не своего времени: поэты-романтики обращали внимание в первую очередь на архитектурные следы былых времен — старинные замки, живописные развалины, наводящие на меланхолические мысли.
Другие стили, которые проявили себя гораздо больше в архитектуре, чем в других видах искусства, в какой-то степени отразились и в поэзии: модерн как архитектурный стиль, популярный в Европе и в России (в конце XIX — начале XX века), созвучен поэзии Валерия Брюсова и других поэтов того времени. Эстетика конструктивизма, яркого архитектурного стиля авангарда, в котором построены дом-мастерская архитектора К. С. Мельникова или дом культуры им. И. В. Русакова в Москве, отражается в послереволюционных стихах футуристов.
Многие стихи посвящены описанию пространств особого рода, таких как мост, храм, вокзал, парк, но они редко сводятся к собственно описаниям, при этом некоторые стихи обращены к конкретным архитектурным сооружениям. Например, стихотворение Николая Звягинцева имеет необычное посвящение шедевру современной архитектуры, зданию архитектора Миса ван дер Роэ, определившего облик городской архитектуры ХХ века:
ВОЗМОЖНО, САМОЕ КРАСИВОЕ ЗДАНИЕ В МИРЕ
Людвиг Мис ван дер Роэ.
Павильон Германии
на Международной выставке
в Барселоне. 1929 год [135]
Для поэта, как и для архитектора, важны открытость/закрытость пространства, границы, пределы, местоположение человека (субъекта) в пространстве и их соразмерность/несоразмерность друг другу. Сама конфигурация стихотворения может уподобляться дому, например, Айги сравнивал заглавие с крышей, а дату — с порогом. А художник и архитектор Алексей Лазарев развил эту метафору в цикле работ «Дом для стиха», в котором графический облик и особенности структуры стихов нескольких поэтов (Владимира Аристова, Данилы Давыдова, Геннадия Айги и других) стали основой для архитектурных проектов, руководствуясь которыми можно построить настоящие дома.
В поэзии могут и просто использоваться архитектурные понятия: фриз, контрфорс, капитель, арка, купол и другие. Например, Мандельштам описывает храм Айя-София в Стамбуле при помощи специфических архитектурных терминов:
***
Но что же думал твой строитель щедрый,
Когда, душой и помыслом высок,
Расположил апсиды и экседры,
Им указав на запад и восток? [207]
Элементы архитектуры символически переосмысляются, отрываясь от задач описания, и становятся ключевыми словами поэзии: окно, дверь, крыша, порог, лестница, фонтан (8. Миф и символ в поэзии).
Поэзия связана с архитектурой не так прямо, как с живописью или графикой, хотя в традиционной религиозной архитектуре внешнее и внутреннее пространство храмов часто украшали поэтическими надписями. Подобные надписи можно найти и в православных соборах (например, в Исаакиевском соборе), и в мечетях, и в синагогах. Но интересны и попытки обратной связи архитектуры и поэзии. Те случаи, 6 когда конкретная архитектурная постройка или проект влияет на построение поэтического текста.
Так, Александр Герцен рассказывал о нереализованном проекте Храма Христа Спасителя, принадлежавшем архитектору начала XIX века Александру Витбергу. Согласно этому проекту храм должен был состоять из трех частей, стоящих одна на другой, — параллелограмма, равноконечного крестового перекрытия и кольца ротонды. Таким образом, здание должно было иметь мистический смысл, символизируя соответственно гроб, жизнь и вечность. Бытует мнение, что знаменитая онегинская строфа, состоящая из четырнадцати строк — двустишия и трех четверостиший, каждое из которых использует соответственно парную, перекрестную и охватную рифмовку, выстроена по этой же схеме. Рисунки-схемы строфы, в изобилии присутствующие в дневниках Пушкина, и наброски проекта практически идентичны, но даже если это совпадение, то бесспорно можно утверждать, что и в том и в другом отразились общие идеи, распространенные в то время.
В русской поэзии XX века немало поэтов с архитектурным образованием — Андрей Вознесенский, Михаил Айзенберг, Николай Звягинцев, Анна Глазова и другие. Архитектурное образование заметно в их стихах не потому, что они используют специальные знания, а по особому вниманию к формальным задачам, к композиции стихотворения, соотношению его частей. Некоторые из этих поэтов (например, Звягинцев и Глазова) особо внимательны к положению субъекта в пространстве, к точной характеристике движения взгляда, к установлению связей между разными видами пространств.
Читаем и размышляем 19.4
NOTRE DAME
Где римский судия судил чужой народ —
Стоит базилика, и — радостный и первый —
Как некогда Адам, распластывая нервы,
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Но выдает себя снаружи тайный план,
Здесь позаботилась подпружных арок сила,
Чтоб масса грузная стены не сокрушила,
И свода дерзкого бездействует таран.
Стихийный лабиринт, непостижимый лес,
Души готической рассудочная пропасть,
Египетская мощь и христианства робость,
С тростинкой рядом — дуб, и всюду царь — отвес.
Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,
Я изучал твои чудовищные ребра,—
Тем чаще думал я: из тяжести недоброй
И я когда-нибудь прекрасное создам… [207]
ВОЗМОЖНО, САМОЕ КРАСИВОЕ ЗДАНИЕ В МИРЕ
Людвиг Мис ван дер Роэ.
Павильон Германии
на Международной выставке
в Барселоне. 1929 год
Бронзовая девушка пришла искупаться,
Вежливо кивнула монетам на дне.
У нее иголка в стареющих пальцах,
Как это бывает на гражданской войне.
Где она скользила, решив приземлиться,
Через столько крыш и зеленых вершин,
Видела испуг в запрокинутых лицах,
Скважину замочную чьей-то души.
Чьих-то голосов полированный камень,
Линии судьбы на стеклянных руках —
То, что невозможно потрогать руками,
То, что невозможно спустить с поводка.
Разве что приснится по дороге в IKEA,
Как она увидит такие же сны,
Тонкого штыка или бильярдного кия
Первые движения сквозь кожу стены,
Будущего времени патронные гнезда,
Линии прозрачные курток и шуб,
Чудом сохранившийся распластанный воздух,
Словно непогашенный лежит парашют. [135]
19.5. Поэзия и фотография
Изобретение фотографии так же изменило культуру, как изобретение письменности. Появилась возможность запечатлеть любой момент жизни, и вследствие этого отношения человека с окружающим миром стали совсем другими. Если живопись и рисунок требуют времени и умения, то, чтобы создать фотографический образ, достаточно нажать на кнопку (хотя, чтобы результат понравился нам самим и другим людям, что-то о том, как делаются хорошие фотографии, нужно знать).
Человек нашего времени окружен фотографическими образами, он постоянно имеет с ними дело и часто сам производит их в большом количестве (благодаря современным технологиям это стало очень просто). Появление нового искусства и его стремительное развитие не могло не оставить следа в культуре вообще и в поэзии в частности.
Сейчас любительская фотография используется практически наравне с текстом, а иногда кажется даже более выразительной, чем текст. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на социальные сети, страницы журналов, организацию городского пространства. Конкуренция между словом и изображением ощутима и в поэзии.
Особый «фотографический взгляд» можно обнаружить в стихах многих поэтов. В этих стихах вместо последовательно развертывающегося описания чувства или мысли изображаются различные вещи, причем изображаются так, как если бы они были увидены на фотографии. Такие стихи пытаются запечатлеть некий оптический образ и предлагают читателю восстановить его по описанию.
Этот образ статичен: фигуры и вещи, запечатленные на фотографии, всегда неподвижны, и поэт пытается передать это разными средствами — например, избегает употреблять глаголы, придающие тексту динамику. Подобный останавливающий мгновение взгляд можно найти уже в стихотворениях второй половины XIX века, по времени совпадающих с началом распространения фотографии как технического средства и как взгляда на мир:
***
Сад весь в цвету,
Вечер в огне,
Так освежительно-радостно мне!
Вот я стою,
Вот я иду,
Словно таинственной речи я жду. [324]
К «фотографическому» взгляду часто обращаются поэты, предпочитающие описывать или изображать что-либо, передавать некое моментальное впечатление. У многих современных поэтов сам процесс такого восприятия часто становится предметом стихотворения: при этом могут описываться как существующие вещи, так и вымышленные. Поэт может пытаться «поймать» внутреннюю динамику фотографии — как бы попытаться всмотреться «вглубь» изображения.
В стихотворении Шамшада Абдуллаева «По поводу одной греческой фотографии» фотография одновременно и тема стихотворения, действительно описывающего некое изображение, и особый способ смотреть на мир:
***
Море, насекомое, лошадь.
Глядеть, истязая глаза. Мухи
отчеканились прямо по центру —
притушенный воздух. Камень,
короткая пружина, червяк под рукой —
нетронутая земная мелочь. Он
уснул в позе Белаквы; ни жив,
ни мертв. Слеза
ловит, точно игла, мелькающую на обожженном лице
припухлость губ. Без крика
он открыл глаза — точнее, они сами, по
его недосмотру, выплыли из век. Незрячая сущность
уставилась сквозь тысячелетие на
дорожный указатель. В конце,
не шевелясь, он слизывает каплю с губ и
чувствует привкус тоски —
в Божьей деснице, в мертвой таверне, в чужой постели. [1]
В этом стихотворении автор «фокусируется» на разных объектах, представленных на фотографии, вглядываясь в каждый из них по отдельности. В первой строке появляется увиденное издалека море, затем (вблизи) мы видим насекомое, затем снова происходит отдаление, которое позволяет «сфокусироваться» на лошади, дальше взгляд выхватывает отдельные детали («земную мелочь»). Поэт рассматривает отдельные элементы фотографии так, как это мог бы делать объектив: он «фокусируется» на одних элементах, в то время как другие предстают «размытыми», затем переводит взгляд на другие. Такой способ всматривания в предметы также родственен работе кинокамеры (19.8. Поэзия и кино).
Описание фотографии может быть близко к экфрасису (19.4. Поэзия и живопись): в книге Александра Уланова «Способы видеть» последовательность фотографий образует ассоциативный поэтический сюжет:
АНДРЕ КЕРТЕШ
Странность мгновения, трансформации случая. Полет балерин на фоне обшарпанного брандмауэра. Рука, высунувшаяся из вентилятора. Мраморные бюсты глядят в окно — или оказываются на толевой крыше вместе со стулом чуть ли не восемнадцатого века. Впрочем, не страннее ли всего просто смотрящий на улице — между породистых машин и собак, не менее нелепый, чем слоны или самолет на тротуаре. Эфемерность и оторванность облака в небе. [319]
Ключом к этому тексту становится название — имя знаменитого венгерского фотографа Андре Кертеса (Кертеша). Если мы посмотрим на его фотографии, то все встанет на свои места: стихотворение предстает своеобразным конспектом творчества фотографа. Уланов соединяет некоторые сюжеты этих фотографий, чтобы передать то впечатление, которое они оказывают на зрителя.
На фотографии знакомые предметы часто становятся неузнаваемыми и показывают себя с неожиданной стороны, и эта способность смотреть на вещи по-новому роднит фотографию с поэзией. То, что изображено на фотографии, не соотносится напрямую с действительностью (дерево на картинке не изображает, не дублирует дерево), но передает некий новый смысл, не сводящийся к изображению знакомых объектов.
Многие поэты, которые ставили перед собой задачу понять устройство мира, увидеть его как некое сложное целое, считали фотографию одним из центральных видов искусства. Например, это было свойственно почти всем поэтам-метареалистам (особенно Алексею Парщикову и Ивану Жданову), а также Аркадию Драгомощенко, Андрею Сен-Сенькову и некоторым другим поэтам.
Для ряда современных поэтов фотография становится основой для познания мира: окружающая действительность часто предстает на фотографии незнакомой и непривычной. Именно к такому взгляду на вещи, позволяющему увидеть незнакомое в знакомом, стремится поэзия, и поэтому фотография оказывается для нее одним из наиболее важных искусств.
Читаем и размышляем 19.5
НЕДАТИРОВАННЫЙ ТЕКСТ
Фотографируйте для истории!
«Мальчик ест апельсины».
Другой ему помогает.
Фотографируйте для истории.
Автомобиль проезжает по городу.
Фотографируйте!
Злой кудесник превратно толкует законы морали.
Снимайте! Снимайте!
Снимки сдавайте в архив.
Не сокрушайтесь по поводу несовершенства ваших работ.
Вы делали их в неблагоприятных условиях.
Ваши пленки проявят заново
великие мастера.
Потомки помянут вас добрым словом.
Фотографируйте для истории!
Маргарита,
поближе к вазе с вареньем!
В руки возьми свою «Зоологию».
Нарцисс, не маши так усердно хвостом!
Что же, еще раз остановись мгновение!
Как же мы назовем
сегодняшний моментальный снимок?
Может быть, так:
«Васильевский остров. 31 декабря 1973 года». [184]
Из цикла «ФОТОБУМАГА. СТРАНА ИЗГОТОВЛЕНИЯ — EU»
[фотография Эвгена Бачвара]
слепой словенский фотограф
делает снимок слепой женщины
для обозначения того, что между ними сейчас произойдет,
нужно придумать слово,
которое во всех европейских языках
принято было бы, произнося вслух,
повторять дважды
[283]
ФОТОГРАФИЯ
Белого превыше собора — в небо
твой падает взор
нет у паденья, паренья такого
дна
ангелы не падают в небо
ты сейчас — именно то, что ты видишь
значит мгновенно мы совпадаем
— головокружительна глубина —
взоров падением в небо все выше —
все вниз
там где борозды
санных полозьев узор
иль самолетные межи
дай говорить
перечить
все здесь едино но не одно
безмолвие нынешнее твое
там за самолета пахотой, пахтой
среди бела инея небо еще синей
отрешенность совместна наша
но предначертано мне иное
отделяясь словно во сне
уходя белогривыми величественными садами
фигурами накрененными на краю балюстрад
уклонение в это время невесомости взгляда
благодарность
за видимое твое безмолвие
единокровности новой сродни [69]
ТРЕНОГА
На мостовой, куда свисают магазины,
лежит тренога и, обнявшись сладко,
лежат зверек нездешний и перчатка
на черных стеклах выбитой витрины.
Сплетая прутья, расширяется тренога
и соловей, что круче стеклореза
и мягче газа, заключен без срока
в кривящуюся клетку из железа.
Но, может быть, впотьмах и малого удара
достаточно, чтоб, выпрямившись резко,
тремя перстами щелкнула железка
и напряглась влюбленных пугал пара. [241]
Из цикла «ФОТО РАЗНОЙ КОНТРАСТНОСТИ»
ФОТО № 2
женщина удаляется
и снова женщина удаляется
как скульптура Джакометти
рамки фото —
переломленный на 4 горизонт
счастливец — навсегда
за рамкой справа
ФОТО № 3
… и это фото
по-настоящему
чувствуешь только когда
уже не раз встречался
это фото
проявляется заново и
линии глаз и изгиб руки
обретают язык
ФОТО № 4. 2-й ИСПОРЧЕННЫЙ КАДР
иногда
коснувшись руки или щеки
вдруг выпадаешь туда где
никогда не был
ничего не узнаешь вокруг и
осязание становится временем
ФОТО № 9. 63-й СПОСОБ
Лихтенберг описал 62 способа
опирать голову на руку —
трудновато что-то добавить
но
на фоне моря и горы
женщина-ребенок
смотрит вправо —
локоть левой руки упирается в левое бедро
большой палец левой руки — под подбородком
мизинец и безымянный — возле губ
средний указывает на кончик носа
указательный — у виска
на фоне моря и горы
Лихтенберг испробовал все 62 способа
пробую повторить 63-й —
не получается —
нет моря
нет горы
да и я не женщина-ребенок [129]
ТАКЖЕ СМ.:
Лев Рубинштейн (4),
Станислав Красовицкий (7.1),
Афанасий Фет (16.2).