Столы с яствами.
Вместе с судьбами,
Вместе с царствами.
Полукружием,
– Солнцем за море! —
В завтра взор межу:
– Есмь! – Адамово.
Дыхом-пыхом – дух!
Одни – поножи.
– Догоняй, лопух!
На седьмом уже!
«На заре – наимедленнейшая кровь…»
На заре – наимедленнейшая кровь,
На заре – наиявственнейшая тишь.
Дух от плоти косной берет развод,
Птица клетке костной дает развод.
Око зрит – невидимейшую даль,
Сердце зрит – невидимейшую связь…
Ухо пьет – неслыханнейшую молвь.
Над разбитым Игорем плачет Див…
Посмертный марш
Добровольчество – это добрая воля к смерти…
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О, как встает она,
О как встает…
Уронив лобяной облом
В руку, судорогой сведенную,
– Громче, громче! – Под плеск знамен
Не взойдет уже в залу тронную!
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О, как встает она,
О как встает…
Не она ль это в зеркалах
Расписалась ударом сабельным?
В едком верезге хрусталя
Не ее ль это смех предсвадебный?
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О, как встает она,
О как —
Не она ли из впалых щек
Продразнилась крутыми скулами?
Не она ли под локоток:
– Третьим, третьим вчерась прикуривал!
И марш вперед уже,
Трубят в поход.
О как —
А – в просторах – Норд-Ост и шквал.
– Громче, громче промежду ребрами! —
Добровольчество! Кончен бал!
Послужила вам воля добрая!
И марш вперед уже,
Трубят —
Не чужая! Твоя! Моя!
Всех как есть обнесла за ужином!
– Долгой жизни, Любовь моя!
Изменяю для новой суженой…
И марш —
«Переселенцами…»
Переселенцами —
В какой Нью-Йорк?
Вражду вселенскую
Взвалив на горб —
Ведь и медведи мы!
Ведь и татары мы!
Вшами изъедены
Идём – с пожарами!
Покамест – в долг ещё!
А там, из тьмы —
Сонмы и полчища
Таких, как мы.
Полураскосая
Стальная щель.
Дикими космами
От плеч – метель.
– Во имя Господа!
Во имя Разума! —
Ведь и короста мы,
Ведь и проказа мы!
Волчьими искрами
Сквозь вьюжный мех —
Звезда российская:
Противу всех!
Отцеубийцами —
В какую дичь?
Не ошибиться бы,
Вселенский бич!
«Люд земледельческий,
Вставай с постелею!»
И вот с расстрельщиком
Бредёт расстрелянный,
И дружной папертью,
– Рвань к голытьбе:
«Мир белоскатертный!
Ужо тебе!»
Из цикла «Сугробы»
Небо катило сугробы
Валом в полночную муть.
Как из единой утробы —
Небо – и глыбы – и грудь.
Над пустотой переулка,
По сталактитам пещер
Как раскатилося гулко
Вашего имени Эр!
Под занавескою сонной
Не истолкует Вам Брюс:
Женщины – две – и наклонный
Путь в сновиденную Русь.
Грому небесному тесно!
– Эр! – леопардова пасть.
(Женщины – две – и отвесный
Путь в сновиденную страсть…)
Эр! – необорная крепость!
Эр! – через чрево – вперед!
Эр! – в уплотненную слепость
Недр – осиянный пролет!
Так, между небом и нёбом,
– Радуйся же, маловер! —
По сновиденным сугробам
Вашего имени Эр.
Не здесь, где связано,
А там, где велено.
Не здесь, где Лазари
Бредут с постелею,
Горбами вьючными
О щебень дней.
Здесь нету рученьки
Тебе – моей.
Не здесь, где скривлено,
А там, где вправлено,
Не здесь, где с крыльями
Решают – саблями,
Где плоть горластая
На нас: добей!
Здесь нету дарственной
Тебе – моей.
Не здесь, где спрошено,
Там, где отвечено.
Не здесь, где крошева
Промеж – и месива
Смерть – червоточиной,
И ревность-змей.
Здесь нету вотчины
Тебе – моей.
И не оглянется
Жизнь крутобровая!
Здесь нет свиданьица!
Здесь только проводы,
Здесь слишком спутаны
Концы ремней…
Здесь нету утрени
Тебе – моей.
Не двор с очистками —
Райскими кущами!
Не здесь, где взыскано,
Там, где отпущено,
Где вся расплёскана
Измена дней.
Где даже слов-то нет:
– Тебе – моей…
Широкое ложе для всех моих рек —
Чужой человек.
Прохожий, в которого руки – как в снег
Всей жаркостью век
Виновных, – которому вслед я и вслед,
В гром встречных телег.
Любовник, которого может и нет,
(Вздох прожит – и нет!)
Чужой человек,
Дорогой человек,
Ночлег-человек,
Навек-человек!
– Невемый! – На сале змеином, без свеч,
Хлеб свадебный печь.
В измену! – Руслом расставаний, не встреч
Реке моей бечь.
– В свиданье! – А коли темна моя речь —
Дом каменный с плеч!
Над рвом расставаний, над воркотом встреч —
Реки моей речь…
Простор-человек,
Ниотколь-человек,
Сквозь-пол – человек,
Прошёл-человек.
Наворковала,
Наворожила.
Слева-направо
В путь проводила.
Чтоб уж никем уж,
Чтоб ни о ком уж,
Чтоб и у всенощ —
ной – сверх иконок:
Руды-пожары,
Бури-ворожбы —
Поверх державна
Воркота Божья.
Накуковала,
Натосковала.
Чтоб моей славой —
Все тебе скалы.
Чтоб моей силой —
Все тебе реки.
В первый и в третий,
Днесь и навеки…
Чтоб моей левой —
Немощь и помощь.
Чтоб уж никем уж,
Чтоб ни о ком уж…
Наобмирала,
Насоловьила.
Без переправы
В рай – насулила,
(Чтоб моей лестью
Все тебе птицы…)
В рай тот невесть чей.
В рай тот персидский…
В сласть и в страданье —
Дай – через руку!
Прощай – в свиданье!
Здравствуй – в разлуку!
Стол
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что шел
Со мною по всем путям.
Меня охранял – как шрам.
Мой письменный вьючный мул!
Спасибо, что ног не гнул
Под ношей, поклажу грез —
Спасибо – что нес и нес.
Строжайшее из зерцал!
Спасибо за то, что стал
– Соблазнам мирским порог —
Всем радостям поперек,
Всем низостям – наотрез!
Дубовый противовес
Льву ненависти, слону
Обиды – всему, всему.
Мой за́живо смертный тес!
Спасибо, что рос и рос
Со мною, по мере дел
Настольных – большал, ширел,
Так ширился, до широт —
Таких, что, раскрывши рот,
Схватясь за столовый кант…
– Меня заливал, как штранд!
К себе пригвоздив чуть свет —
Спасибо за то, что – вслед
Срывался! На всех путях
Меня настигал, как шах —
Беглянку.
– Назад, на стул!
Спасибо за то, что блюл
И гнул. У невечных благ
Меня отбивал – как маг —
Сомнамбулу.
Битв рубцы,
Стол, выстроивший в столбцы
Горящие: жил багрец!
Деяний моих столбец!
Столп столпника, уст затвор —
Ты был мне престол, простор —
Тем был мне, что морю толп
Еврейских – горящий столп!
Так будь же благословен —
Лбом, ло́ктем, узлом колен
Испытанный, – как пила
В грудь въевшийся – край стола!