Там, в ожидании меня, стоит укрытый капюшоном мужчина в бейсболке, лицо которого окутано тенью. Глава 40
Только он и я посреди чернильно-черной ночи, а за окном, в нескольких метрах от нас, убитый им человек. Я направляю свое оружие, и мой палец прочно прилегает к спусковому крючку. Я могу застрелить его прямо сейчас, и это пресечет все его дальнейшие убийства. Если – или когда – он двинется, у меня будет два варианта: стрелять или преследовать. Пуститься в погоню я буду обязана. Он слишком умен, чтобы этого не сознавать. Возможно, он даже чувствует то искушение, что горит у меня в животе, – желание с ним покончить, чтобы он уже больше никогда не убивал. Он поставил на мой значок, на мою честь. Ему явно невдомек, как легко он воскресил во мне сущность дочери своего отца, способной оправдать что угодно ради благого деяния.
Я делаю шаг, чтобы ближе рассмотреть его лицо, но капюшон с бейсболкой скрывают черты. Он высокий. Худой. Не сказать чтобы атлетичный. Хотя, несомненно, бесстрашный. Я вооружена, а он даже не пятится. Он определенно надо мной насмехается, а может, и затаил мысль меня убить…
– Полиция, – выпаливаю я, хотя он прекрасно знает, кто я и что собой представляю. Мы оба знаем, что он знает. Просто я выказываю, что предсказуема настолько, насколько он ожидает. По крайней мере один из нас думает, что знает, как я поступлю дальше. Я – нет.
– Руки за голову.
Я неторопливо приближаюсь, шаг за шагом.
На его лице, кажется, мелькает усмешка. Секунда – и он ныряет в кусты. Черт. Он бежит, и его спина уже скрывается. А стрелять в него я не могу. Поэтому даю ему то, чего он хочет: пускаюсь вдогонку. Но врезаться в эти кусты, рискуя быть схваченной, недопустимо. И я вынуждена выверять свой путь, теряя драгоценные секунды. Продравшись наконец сквозь лиственную гущу, оказываюсь на парковке многоквартирника, где среди машин ему и мне прятаться одинаково легко.
Я приседаю на корточки, чтобы меня не было видно. Передо мной высится здание, и еще по одному справа и слева. Дома этого жилого комплекса не такие высокие, как те, что дальше, и расположены близко друг к другу. Я стою, по-прежнему не расставаясь с оружием и фонариком. Осторожно огибая машины, оглядываю пространство, где не видно ни одной живой души. Напряженно вслушиваюсь. Жду, и вот слышу шаги. Из-за старого драндулета выскакивает он и бежит к одному из зданий. Я со всех ног бросаюсь следом, но он впереди на значительном расстоянии проскакивает между двумя корпусами.
Прижимаясь к одному из них, я наблюдаю, как он бросается к противоположному. Остаюсь на стоянке, затем снова бегу, пытаясь нагнать его и отрезать. Это в принципе удается, и я уже близко, когда мне навстречу вдруг выныривает мальчонка лет десяти. Тормозя, я его едва не сбиваю, а тот при виде моего пистолета начинает вопить благим матом: «Мама! Мама!»
– А ну брысь домой! – командую я в попытке разминуться с ним. И эта небольшая задержка, похоже, оборачивается для меня потерей Поэта.
Наконец я добегаю до следующего здания и снова припадаю к стене, как вдруг передо мной возникает Джексон. От такой внезапности я вздрагиваю, в голове звенят тревожные колокольчики. Мое оружие направлено ему в грудь.
– Как ты здесь очутился?
Он поднимает руки вверх:
– Тише, тише. Полегче. Я видел, как вы скрылись в кустах. Подумал, может, понадобится помощь…
– А раньше где был?
– Объявилась мать Дейва, – быстро объясняет он. – Вне себя. Я с такими хорошо разбираюсь.
– Я говорила тебе оставаться на месте. – Голос у меня дрожит от смеси адреналина и гнева.
– Прошу извинить, – Джексон смотрит на пистолет. – Мне за это расстрел полагается?
Мне не нравится манера, в какой он исчез и появился, и я даже не знаю, куда это состояние может меня сейчас завести, хотя понятно, что не в хорошее место.
– Пока не знаю, – говорю я. – Зови подкрепление. Блокируй квартирник. Срочно.
Он выполняет, и едва убирает свою рацию, как до меня доносится:
– Джаз!
– Здесь! – кричу я на голос Лэнга.
И только тогда опускаю оружие, которое, оказывается, до сих пор было направлено на Джексона.
Глава 41
Опустив пистолет, я пристально смотрю на Джексона. Распоряжаюсь, уже снова на официозе:
– Следуйте инструкциям. Я ведь могла принять вас за убийцу и выстрелить. Ищите мужчину в худи с капюшоном и бейсболке.
Отворачиваюсь, но только потому, что в поле зрения находится Лэнг. Джексон за спиной меня уже как-то не устраивает.
– Что за хрень здесь творится? – сердито спрашивает Лэнг, когда мы с ним сходимся посреди парковки.
– Помимо убийства? Он был здесь. Я стояла с ним буквально лицом к лицу, а затем он удрал. Я хотела его пристрелить, Итан, – заверяю я (один из редких моментов, когда я называю его по имени). – Я действительно хотела его уничтожить.
– Ну и стреляла бы. Почему не позвонила мне, когда получила звонок от диспетчера?
– Все полыхнуло, как зигзаг молнии.
– Да еще и здесь, в двух шагах от твоей чертовой квартиры! Почему меня не набрала? Бл-лин!
Ненавижу, когда он так меня костерит, но, учитывая все произошедшее, приходится делать скидку.
– Ну хватит, Лэнг. Сосредоточься на жертве. Это бариста, с которым я сегодня утром пересеклась после пробежки. В телефоне некстати включились динамики, он услышал стихи, которые я слушала, и малость по ним проехался.
– Черт возьми… – Лэнг качает головой, потирая челюсть. – И теперь он мертв. За что?
– Да. Теперь он мертв.
Из кустов выходит группа из четырех офицеров; Джексон уже там, оживленно с ними переговаривается. Поэта им не найти, но они будут действовать по регламенту. А может, все же найдут?
Я сосредотачиваюсь на Лэнге и общей картине:
– Как там бывшая Робертса?
– В шоке. И знать не знала о его отъезде. Чтобы доказать это, мне пришлось свозить ее к нему домой. Она уверена, что он обязательно сообщил бы ей, что уезжает.
– И все же тела у нас нет, – замечаю я. – Поэт – любитель эффектных зрелищ, устраиваемых для нас. А Робертс сюда не вписывается логически. Не соответствует его профилю.
– Не начинай заново. Это не он. И не может быть он, если речь идет о Робертсе и мы оба знаем, что у тебя бзик по Ньюману насчет того, что он наш парень.
– Ты прав, все это так. Но наш убийца – любитель выставлять своих жертв на обозрение. А по Робертсу у нас нет главного свидетельства – тела.
– Ты все чрезмерно усложняешь. Робертс сблизился с Поэтом слишком плотно, и тот сообразил, что убийство копа чревато неприятностями, которые ему не нужны. Его желанием было продолжать свою игру. Поэтому от тела он просто избавился.
Он хочет продолжать игру. Лэнг прав. Им движет это.
– Итак, – подытоживаю я. – Этот разговор можно свести к одному: этой ночью я упустила Поэта.
Поворачиваюсь и иду к месту преступления, которое не соединяет точки ни с Ньюманом Смитом, ни с кем-либо другим. Поэт слишком искусен, чтобы такое допустить. Соединять точки придется мне, и я это сделаю. Живым ему больше не уйти. Глава 42
Я стою в затенении прямо над людьми в синем, на той самой пожарной лестнице, где чуть ранее меня заметила детектив Джаз. Сейчас я наблюдаю, как полицейские суетятся, словно мыши в погоне за сыром; действия их бестолковы и разнонаправлены – само собой, совершенно не в ту сторону. Но я здесь, собственно, не ради них. Я здесь ради нее. Я всегда рядом с ней, гораздо ближе, чем она думает.
Хотя ей, конечно же, известно, что сегодня вечером я был здесь. О, как она меня сегодня ждала, как стремилась!..
Я стоял за окном спальни и смотрел, как она вытаскивает изо рта грешника те самые строки. Смотрел, как она прочитывает слова, начертанные мною для нее, и видел, как понимание скользнуло по ее прекрасному лицу. Она понимает великие произведения и те смыслы, которые эти слова привносят в наш мир, в само наше существование. После нынешнего вечера она должна понять, что является частью хрупкого равновесия вселенной, которое начинается с этих слов. И ей ведомо, что сегодня вечером я сделал за нее ее работу. Она открыла мне этого грешника. И я сделал то, чему, как мы оба ведали, нужно было свершиться.
Он высказался против великих произведений – стихов, что являются словом человеческим, направляющим всех нас. Я выправил равновесие добра и зла.
Детектив Джаз сейчас показывается из-за линии кустов, отделяющих жилой дом от обиталища грешника. Здесь она останавливается для разговора с офицерами, среди которых и детектив Итан Лэнгфорд. Вместе с ним она затем начинает спускаться по тротуару; они идут к ее квартире. До поры я позволю ему оставаться в твоей жизни, чтобы опекать и охранять тебя по той же причине, по которой я нынче отправлюсь домой и поцелую свою жену и детей. Эти обыденные люди, которых мы пускаем в свою жизнь, позволяют нам выглядеть усредненными. Они прикрывают нас собой, чтобы мы вершили свои благие деяния. И пока этот Итан Лэнгфорд служит данной цели, не мешая нам, он может оставаться на этой Земле. Если же сие изменится и он отступит от своего долга, ему тоже предстоит уйти. Глава 43
Расстояние от места преступления до моей машины мы с Лэнгом преодолеваем в тишине. Разговоров нам хватило за отработкой улик. Так уж заведено, так мы строим свое партнерство. Каждое место преступления мы покидаем, не допуская до себя эмоций, которые могли бы нами завладеть. Нужно время, чтобы разделить их в себе, рассовать по полочкам. Это элементарное выживание, такое же естественное и необходимое, как дыхание.
Лэнг смотрит на мою припаркованную у бордюра машину.
– Припарковалась на улице?
– Дорога рядом с местом была просто адом. Логичней было встать здесь.
– Все верно. – Он коротко кивает. – В гараж будешь переставлять?
– Идея замкнутых пространств мне в эти дни как-то не очень.
– Умница. – Он указывает на свой «Мустанг», непосредственно через дорогу. – Моя голова сгенерила то же самое.