– Хорошо, – отвечает он с оттенком язвительности. – Мисс Нравственность. Но сейчас ты меня перещеголяла. В такую хрень мы под моим началом не попадали еще ни разу. – Указывает на мониторы. – Что там есть, о чем мне нужно знать?
– Ничего, достойного внимания. Ну а ты что-нибудь заметил, когда носился вокруг здания?
– Тоже ничего. Стрелять не в кого, смотреть не на что. Потому что этот тип покончил с собой. В этом все дело. Остается пойти и убедиться, что ты не пошла у него на поводу в выборе лишить его жизни.
– Пассажирская дверь была открыта, а пистолет в его руке лежал на пассажирском сиденье. Так что самостоятельно выбора он не делал.
– Дверь была закрыта, Джаз.
Я бледнею, но быстро прихожу в себя.
– Как это закрыта, когда была открыта?
– Читай по моим губам, – говорит Лэнг. – За-кры-та. Я видел это собственными глазами.
Глава 85
Когда Лэнг подошел, дверь минивэна была закрыта.
Эти слова звучат диссонансом тому, как я обнаружила эту же самую дверь отпертой.
Разум быстрой чередой высвечивает факты, которые тем не менее нуждаются в проверке.
– Ты меня слышишь? – не унимается Лэнг. – Дверь была закрыта.
Я возвращаюсь в настоящее и даю быстрый ответ:
– Еще одно доказательство, что он был убит. Видимо, я застала убийцу врасплох. Он или она закрыли дверь после того, как я отвернулась от минивэна и мы начали с тобой разговор. Тогда убийца и скрылся, благо камера была выключена.
– Или же Ньюман понял, что мы его взяли, и покончил с собой. Вот правильный ответ, Джаз. Он совершил самоубийство.
– Поэт себя убивать не стал бы. Он не из тех. У него другой склад ума. Он считал, что делает мир лучше тем, что в нем пребывает. Его кто-то убил.
– Ага, вот они подумают и скажут, что этим кем-то была ты. Так что он покончил с собой. И не дури. Признай, что ты не понимала его настолько хорошо, как тебе казалось, и возблагодари за это злодейку-судьбу, мать ее… Избави нас бог понимать его: много чести.
– Ты меня не слышишь.
– Не слышу, в чем здесь вообще проблема. Я, может, и не проходил всю вашу профильную подготовку, но я-то это знаю. Убийцы, когда попадают в ловушку, сводят счеты с жизнью. Сколько раз такое бывало… – Лэнг начинает перечислять серийщиков, покончивших в разное время с собой: – Джо Болл. Горькая Кровь. Чарли Брандт. Даллен…
– Остановись. Я все понимаю. Такое случается. Но в нашем случае такого не было. Я просто…
– Да перестань. Кого волнует, если кто-то из членов семьи возжаждал мести? Кому до этого есть дело? Сгинул он – и слава богу. Можно переключиться на другие дела.
– Нет. Что-то здесь не так. – Я упрямо поджимаю подбородок. – Может, он действовал не один.
– А это уже не по твоему профилю, – отсекает Лэнг.
– Допустим, он контролировал кого-то, как это делал Ньюман. Такое вписывается в канву событий. А вот то, что он покончил с собой, не вписывается. Дверь была открыта. Кто-нибудь ее закрыл. Я знаю это, поскольку могу описать все, что видела внутри этого минивэна. А моих отпечатков там не найти, потому что мне не нужно было открывать дверь. Она и так была открыта. Я просто туда наклонилась.
– Или же ты его убила, а потом все рассмотрела. Вот что могут сказать следователи. Так что готовься защищаться. Ты увидела на окне кровь. И вызвала полицию.
В груди у меня опять молотит рок-концерт, почти такой же неистовый, как когда я подбегала к минивэну. Лэнг прав. Меня будут крутить-вертеть, склонять и обвинять на все лады, а я, несмотря на все это, буду вспоминать все свои действия в привязке к его смерти. Для меня это будет пыткой, я буду казниться, но выкарабкаюсь. И все равно это не падение в кроличью нору, куда он пытался меня завлечь.
– Подтасовка – это одно; ты знаешь, что с моей стороны ее не было. Но я еще и не подпустила к нему «скорую». Зная, что он мертв.
Лэнг резко втягивает воздух:
– Бллин…
– Да. Иначе и не скажешь.
– Но что, если ты расскажешь все не как есть, а как надо? Твой отец, черт возьми, наверняка так и поступил бы.
Может быть. И именно поэтому так не буду поступать я.
– Дверь была открыта. В этом вся правда. И это версия, которой я буду придерживаться. И которая доказывает, что там был кто-то еще.
– Да. Там была ты. Снаружи, у закрытой двери. И в этой пультовой ты была не одна. А были мы вдвоем. И вместе обнаружили, что запись частично стерта.
– Нет. Я скажу правду. И ты тоже. Ложь скверно аукается, Лэнг.
Мне вспоминается порыв недавней радости, вызванный смертью Поэта. Можно внушать себе, что это человеческая реакция. Что это не имеет никакого отношения к тому, что я дочь своего отца – человека, который во лжи ощущал себя, как на утреннем заплыве. – Ложь не тонет. Она всегда на поверхности. И ты не будешь лгать ради меня.
Подлетев одним рывком, он припирает меня к стене (ого, аж дыхание сперло). На секунду я оказываюсь притиснутой пленницей мужика вдвое крупнее меня, который до этого еще никогда так себя не вел.
– Время очнуться и нюхнуть нашатырю, детектив Джаз!
Колкий гнев во мне смешивается с замешательством. Это что еще за выходки… Я таких за ним даже не упомню.
– Какого черта, Лэнг? А ну отпусти.
– Я тебя защищаю, ясно? – с жаром твердит он. – Как в свое время обещал твоему отцу: любой ценой.
Я бледнею и холодею внутри.
– Что ты сейчас сказал?
– Я ему обещал, что всегда буду тебя защищать. Хоть и не знал, насколько это чертовски трудно.
Я скептически смеюсь:
– Это из-за тебя меня столько раз чуть не укокошили?
– Ты сейчас укокошенная?
– Нет, но…
– Вот и в тюрьму ты у меня хрен пойдешь. Было б за что.
Осознание бьет словно обухом – так всегда бывает, когда догадка ложится близко к цели.
– А ну-ка, проясни… Мой грязный папаша-коп хотел, чтобы ты меня опекал, и теперь ты водишь «Мустанг», хотя остальным в пользование дают служебные тачки. Эта твоя легенда насчет спецтачки всегда наводила меня на мысли. Казалось бы, все мы так или иначе работаем под прикрытием. Но «Мустанги» нам за это не раздают. Отец у меня был капитан, крестный – вообще начальник полиции, но на «Мустангах Шелби» я что-то не разъезжаю.
– Мне просто не верится, что я слышу это от тебя.
Память у меня возвращается к тому самому моменту, когда мы с Лэнгом стали партнерами. Я начала считывать своего отца – его истинную суть, а не геройский облик. И много что разглядела, подвергла переоценке. А потом появился Лэнг, который, по его словам, меня защищает. Может, так, а может, и нет; но сейчас мне кажется, что он больше защищает моего отца. Даже не понять почему. Но что я знаю точно, так это что он не тот, за кого я его принимала. Он такой же грязный черт. Да еще и руки распускает.
И этого достаточно. Гнев во мне смешивается с чувством предательства – смесь, которую я не могу сдержать. И я луплю его коленом в пах.
Он с кряхтением сгибается пополам.
– Бллин… Какого хера? Как тебе вообще в башку пришло, что я выменял защиту на тачку? Ну, подруга…
И в эту секунду, что я стою над моим согбенным двухметровым напарником, воющим, как кит при родах, дверь распахивается снова, и в нее влетает капитан Мур.
Глава 86
Капитан захлопывает за собой дверь, уменьшая и без того мелкую комнатку до размеров шкафа.
– Ради всего святого, детектив Джаз: что вы здесь делаете?
Обыденный вопрос, произнесенный c тихим шелестом, придает фразе оттенок зловещести.
– Доброе утро, капитан, – здороваюсь я, уклоняясь с ответом, а сама спешно нащупываю какую-нибудь удачную линию. Увы, не нащупывается. Господи спаси, что я действительно здесь делаю?
Капитан выгибает бровь.
– Я по-прежнему жду от вас объяснений, детектив Джаз.
Слова, с которыми мне придется жить всю оставшуюся жизнь. Жизнь, которую я не хочу провести за решеткой.
Лэнг с ворчанием распрямляется.
– Объяснить могу я.
– Ничего, пусть потрудится сама, – перебивает шеф, указывая на меня. – Говорите.
Но Лэнг уже торопится в обгон меня.
– Она вышла на пробежку, – говорит он. – А я ехал за ней следом.
Эта ложь для меня постепенно трансформируется в возможную правду. Неужели он и в самом деле меня сопровождал? И поэтому так быстро оказался здесь, на месте?
– Мы стояли на травянистом бугре рядом со стоянкой, – продолжает он, – и обсуждали, что ей не следует здесь находиться. Как раз в эту минуту на стоянку заехал Ньюман.
Он солгал вопреки моему запрету, и единственный способ за это поквитаться – кинуть Лэнга под автобус.
Брови капитана сходятся на переносице, а железный взгляд резко поворачивается и падает на меня с ощутимым глухим стуком.
– Я возвращаюсь к очевидному, детектив Джаз. Какого хера вы вообще здесь торчали?
Ругательные слова он пускает в ход крайне редко, но уж если использует, значит, ты попал по-крупному. Лично я попала прямиком в объяснение, которое норовит привести лишь к еще большему попадосу.
– Я действительно совершала пробежку, – подтверждаю я, – и хотите верьте, хотите нет, я вправду взвешивала обоснованность моих действий, которые привели меня сюда. Теперь, задним числом, я понимаю, что мне следовало размышлять об этом где-нибудь в другом месте.
Капитан хмурится – верное предвестье грозы с громом и молниями.
– Да неужто? – желчно язвит он. – Что еще?
– На минивэне подъехал Ньюман, – быстро говорю я. – И тут окна машины забрызгала кровь. Я бросилась бегом и вызвала «скорую помощь». Оружия у меня не было.
– Но было у меня, – подхватывает Лэнг. – И я оказался у машины первым.
Да чтоб его… Это ложь, которую может оспорить охрана кампуса.
– Дверь со стороны пассажира была открыта, – продолжает Лэнг. – Установив, что Ньюман мертв, я приказал детективу Джаз срочно остановить бригаду медиков, пока те не наследили на площадке. Я понимаю, что должен был ее просто отослать, но охрана кампуса была такой отстойной… Именно поэтому дверцу я закрыл. Чтобы кто-нибудь не испоганил картину и там.