– Куда-то делся. Может, переехал в другое место…
– Вот и хорошо, – он кивает. – Живите спокойно. Ну, мне пора. Работать надо.
Даниэль минует меня и входит в здание «Брукс энтерпрайз». Глава 100
Когда я еду домой, звонит Лэнг и отменяет пиццу. Бывшая жена Робертса сходит с ума, и ему нужно ее успокоить. Лучше ему, чем мне. Она думала, что его молчание вызвано депрессией насчет их разрыва. Но наши вопросы подсказали ей, что это не совсем так. Я не знаю, как можно ее успокоить, не солгав: мол, не волнуйся, никакой реальной проблемы здесь нет. Как же нет, когда есть. Робертса нет уже слишком долго, а его молчание слишком безжизненно. Ложь я ненавижу из-за ее несправедливости: правда после нее становится ущербной.
Сейчас вместо пиццы с Лэнгом я сижу на диване и ем попкорн, просматривая запись с камеры (бог весть что там накопилось за несколько недель). В какой-то момент набираю номер матери.
– Ах, какая прелесть и новизна! – приветствует меня она. – Не я тебе, а ты мне звонишь… Надо же, чудеса в самом деле случаются.
– Не буду отвечать на твой несуразный комплимент.
– Ах вот ты какая. – Она смеется.
– Мама, скажи-ка, ты помнишь Нолана Брукса?
– Нолана? Хмм… Ну так, примерно, да.
Моя память встряхивается:
– Его отец, кажется, погиб в аварии на лодке, верно?
– В самом деле…
– А мать вроде жива?
– Да нет. Тоже умерла. Кажется, сердечный приступ, хотя точно не помню. У нее после смерти мужа вроде появились какие-то проблемы. Чего, впрочем, и следовало ожидать.
– А проблемы какого свойства?
– Да где ж мне вспомнить… Память уже не та. А что?
– Да я на этого Нолана сегодня натолкнулась. Он теперь владелец «Брукс энтерпрайз». Того самого, под которым сейчас служба стриминга и городская кабельная сеть.
– Ничего себе… Широко размахнулся.
Мы болтаем еще несколько минут, и я за это время доканчиваю просмотр записи с камеры. На ней ничего нет. Как будто со смертью Ньюмана Смита сгинул и мой преследователь. Может, Ньюман все-таки им и был? Он меня ненавидел. С другой стороны, он мог быть просто живой, дышащей марионеткой Поэта, ныне покойной и, следовательно, списанной в утиль.
Позже, укладываясь спать, я начинаю чувствовать, как в моем сознании копошится притихшая тьма. Попытка очистить от нее ум не удается. Я проваливаюсь в свой внутренний ад, на этот раз вновь переживая ту ночь, когда погиб мой отец. Мы ссоримся, орем друг на друга, а затем прямо за его спиной показывается Ричард Уильямс. Я смотрю в эти неподвижные, тлеющие ненавистью глаза, кричу отцу что-то предостерегающее, но уже поздно.
Как в замедленной съемке, я звоню в 911, пытаюсь унять кровотечение, зову на помощь. Исхожу воплем на какой-то стоящий вне поля зрения, размытый расстоянием мужской силуэт в худи с капюшоном: «Помогите! Помогите! Пожалуйста!» Но тот безмолвно поворачивается и уходит.
Глава 101
Этот кошмар я часто вспоминаю на протяжении последующих нескольких дней. Само собой, Поэта на момент смерти моего отца нигде не было. Вчера я узнала, что Ричард Уильямс мертв. И два монстра в моем сне слились воедино. Но все равно этот кошмар меня преследует.
Следующие несколько дней проносятся мимо меня в вихре разочарования, которое едва оставляет время на такую ерунду.
Я возвращаюсь в участок, где у меня происходит неловкая встреча с капитаном. Шеф просто держится подальше. Наша команда начинает составлять список подозреваемых, не сказать чтобы длинный. Я проверяю Нолана Брукса и Даниэля, которого в бытность охранником дома мы уже проверяли. Оба подходят по возрасту и семейному положению, но не более того. Я даю себе зарок не зацикливаться на каком-то конкретном человеке, но встреча с Ноланом меня напрягает. Его офисы располагаются на той площади уже с десяток лет. Так что он не возник внезапно. Просто я его нашла.
Уэйд сейчас за несколько штатов от меня разыскивает убийцу копов, намотавшего уже три пожизненных срока. Так что мои ночи проходят в одиночестве, поскольку от Лэнга я держу круговую оборону. С ним мы, наверное, могли бы стать отличной супружеской парой, так как научились филигранно избегать того, что между нами не так. Настолько, что я начинаю задаваться вопросом, почему никак не могу успокоиться. Их сделку с отцом мне не изменить, а в полиции я официально больше не числюсь.
В итоге мы находимся на той стадии, когда дело вязнет, порождая общее уныние. Мы получили некоторые результаты по рандомным тестам из лаборатории, но это не дает делу никакого развития. Мы работаем по десяти разным ракурсам, от частной мадам до надзора за сотрудниками «Брукс энтерпрайз». Нам известно, что интервал между двумя последними жертвами Поэта довольно краток, что усугубляет прессинг. Все следственные действия по этим делам требуют времени, но чувствуется, как часы неумолимо тикают.
Во вторник я сижу в конференц-зале с Лэнгом и Чаком, когда среди дня мне звонит Нолан Брукс.
– Хорошие новости. В нашем уставе предусмотрен отказ от ответственности фирмы за правонарушения отдельных сотрудников. Так что завтра к вечеру подготовлю для вас список.
– Звучит ободряюще, – говорю я. – Мы это ценим.
– Ну а как насчет того кофе? Заодно передам список.
– Идет. Во сколько?
– Как насчет семи, в том кафе возле меня? Извини, что раньше не получается. Работаем на износ.
– Годится.
Мы отключаемся.
– Брукс говорит, что завтра вечером передаст мне список сотрудников. Встречаемся с ним в кафе.
– Тебе все еще не по себе в его присутствии? – интересуется Лэнг.
– Ну да, как-то так… Мне вообще не нравится связь с моим прошлым. Хотя, помнится, однажды я столкнулась с еще одним моим бывшим знакомым, несколько месяцев назад. А бывали случаи, когда люди находили меня в «Фейсбуке». Случается всякое.
– Только они тебя не донимали, – замечает Лэнг.
– Нет, хотя и серийный убийца за мной тоже не шастал… Посмотрю, какое у меня будет ощущение после встречи за кофейком.
– Хочешь, я пойду с тобой? – спрашивает Лэнг.
– Пожалуй, лучше сделать это на дружеской ноге. Так что пойду одна.
Лэнг, понятно, упирается, но дел выше крыши, и из экономии времени нам лучше действовать обособленно. Через несколько часов я выхожу из участка и натыкаюсь прямо на шефа. То есть моего крестного.
– Вот она где, – говорит он, как всегда, с ласковой ворчливостью, но вместе с тем холодновато. – Агент Джаз собственной персоной… Как у нас движется дело?
От такой подколки я ощетиниваюсь, но подавляю в себе эту вспышку.
– Если честно, то со скрипом.
– Тем своим заявлением насчет подозреваемого мы слегка успокоили город, но у меня недавно снова был репортер, который активно вынюхивал сенсации. И долго молчать у нас не получится.
– Если надо, ФБР может дать совместную пресс-конференцию с вашей командой.
Его глаза гневно вспыхивают, но выражение лица не меняется.
– Если понадобится… Давайте уже, ловите его.
Мой крестный проходит мимо. Я оборачиваюсь и окликаю его, прежде чем он входит в здание:
– И это все, что вы хотите мне сказать?
Он, приостановившись, смотрит через плечо.
– Ты ушла, не спросив меня. Что ж, вот и ладно. Конец истории.
И скрывается в здании.
Я остаюсь с этой его словесной оплеухой, теряясь от мысли, что сейчас произошло. Да в общем-то ничего особенного. До меня это доходит только сейчас. Сплошной сумбур, но нет ни времени, ни сил, чтобы в нем сейчас разбираться. Нужно ловить убийцу. А капризный шеф с моим бывшим крестным могут подождать. Глава 102
На встречу в кафе я прибываю строго по времени. И уже сижу с крайне необходимым мне белым мокко и небольшим десертом, когда через несколько минут появляется Нолан. Он машет мне по пути к стойке и делает заказ для себя, а я наблюдаю, как он перешучивается с баристой. Этот человек в вальяжном синем костюме с изумрудно-зеленым галстуком хорошо ладит с людьми, харизматичен, источает успешность. У такого есть всё – и нет причин кого-либо убивать.
В порядке ожидания своего заказа он присаживается напротив меня за столик и одаривает чарующей улыбкой:
– Рад снова тебя видеть. Вот, кстати, то, что тебе нужно. – Протягивает мне большой конверт, с которым зашел в кафе.
– Спасибо. Весьма ценная услуга.
Из-за стойки выкрикивают его заказ, и Нолан поспешно за ним встает; в этот момент я успеваю заметить, что у него нет обручального кольца. Ну нет так нет, не все же его носят. Нолан возвращается и садится.
– Значит, пошла по стопам своего отца, верно? – спрашивает он радушно, снова усаживаясь.
– Ну да, – отвечаю я.
– Как он там?
– Погиб.
Глаза Нолана расширяются.
– Ой, прости. Я правда…
– Не извиняйся. Сколько я этих соболезнований переслушала – никакой памяти не хватит… А у твоего отца какая профессия?
– Был программистом. Выходит, я тоже пошел по отцовым стопам.
– А мама как поживает?
– Мама умерла.
Я в ответ не бледнею. Моя работа такого не допускает.
– Понятно. – Сдержанно вздыхаю. – А как?
– Сердечный приступ, когда я учился в колледже. Как раз вскоре после этого я встретил свою жену. Она помогла мне пройти через это. А дедушка с бабушкой у тебя живы-здоровы?
– Да в целом ничего, – отвечаю я без особой охоты. – Правда, у деда деменция. Ну а в остальном все хорошо.
– Да уж… Не позавидуешь. А ведь ум у него был блестящий, насколько я помню. И как такое с людьми приключается?
– Нам это знать не дано.
– Ну да.
На секунду между нами нависает мрачноватая пауза, а затем Нолан вспоминает одного из наших старых учителей. Это приводит нас к разговору о некоторых других учениках, и в итоге я удивляюсь тому, что безудержно смеюсь.
– Хорошие были времена, – говорю я уже смягченно.
– За исключением того единственного случая. Мальчик, который умер.
Неизъяснимое беспокойство скользит по моему позвоночнику. Да, конечно. Об этом происшествии я помню. Мы жили в маленьком гор