– Да перестань, Джаззи. Ты – человек, а не Спайдермен. Все это бла-бла-бла про «паучье чутье» – чушь собачья.
– Но ведь я чувствовала его, когда он за мной наблюдал. Почему не ощутила, когда он сидел напротив?
– Да бог его знает. Может, у него раздвоение личности и ты чувствуешь только одну из них, самую большую… Где ты сейчас находишься?
– Почти уже доехала до участка.
– Он будет тебя искать. А ты возьми и позвони ему. Попробуй договориться с ним о встрече.
– Хорошая идея. Где?
– Это ты мне скажи.
– У меня на квартире, – предлагаю я.
– Там он будет чувствовать себя в западне.
– Я просто посмотрю, где он хочет встретиться. Наверное, он звонил мне со своего мобильного. Я тебе перезвоню.
Ухожу со связи и просматриваю журнал звонков в поисках его номера путем автодозвона. Звонок перенаправляется на его голосовую почту.
– Нолан, привет. Это Саманта. Я сейчас навещала дедушку, и у нас там зашел разговор о тебе. Я и не подозревала, что вы с ним столько времени провели вместе. Вот бы немного повспоминать, наверстать упущенное… Сейчас это трудно, он ведь не в себе. Я была потрясена, насколько он подробно о тебе помнит. Позвони, как сможешь.
Вешаю трубку и перезваниваю Лэнгу:
– Оставила ему сообщение. Черт возьми, словно настоящая охота… Встречаемся в участке. Уэйду я звоню за подкреплением.
– Осторожней там.
– А то.
Следом я набираю Уэйда.
– Привет, – говорит он. – А я как раз в аэропорту, иду на посадку.
– Мне сейчас нужна от тебя помощь.
– Что случилось?
– Я знаю, кто он, но он это понял. И пропал из виду.
– Так. Из самолета я выхожу, – говорит он с размеренной прохладцей, в которой между тем сквозит напряженность. – Улечу позже, другим рейсом. Скинь мне информацию, чтобы я мог прямо сейчас начать обзвон.
Я заезжаю на заправку и становлюсь у обочины.
– Сейчас, делаю. Спасибо тебе, Уэйд. Кстати, я его знаю. Вместе росли.
– Вот же черт… Значит, тебя это и в самом деле касается.
– Меня и моего деда.
– Ты где?
– Еду в участок.
– Это хорошо. Там ты будешь в безопасности. Береги себя.
– Всегда, – с наигранной бодростью заверяю я.
– Давай без этих твоих виляний, Сэм. Я серьезно. Будь осторожна и береги себя.
– Да я понимаю. Ты там тоже.
– Я позвоню, когда тут все увяжу.
– Ладно. Спасибо.
– Сэм… Я… То есть мы…
– Я знаю. Аналогично. Давай просто… Короче, возвращайся домой.
– Уже скоро.
Он отключается, и я снова звоню Лэнгу:
– Есть что-нибудь?
– Ни хрена. Мы проверяем дорожные камеры рядом с его домом и работой, но он ведь, сука, технический гений. Теперь понятно, как он избегал обнаружения на каналах видеофиксации. Из прочитанного я вижу, что этот парень перепрыгивает любую технологию, которая у нас здесь есть. Давай уже, черт возьми, подъезжай быстрей. Копаешься как не знаю кто…
На этот раз я даже не возражаю. Он переживает. Как и я. Подобные Нолану убийцы, оказавшись в ловушке, либо зверствуют, круша все вокруг, либо исчезают – бывает, что и с концами. У Нолана есть деньги и ресурсы. Возможно, у него был готов план исчезновения, но ФБР мгновенно рассылает по стране сигнал перехвата. Нолан достаточно умен, чтобы такое предугадать.
Мне вспоминается мальчишка из моего класса, которого убили тогда, много лет назад. Все думали, что он поплатился за издевательства над Генри и что Генри с ним и поквитался. Нолан тоже был из моего класса. Видимо, это он убил того обормота. Может статься, потому, что обормот издевался над Генри за его чтение стиха. Нам было по тринадцать лет. Желудок мне скручивает от осознания. Тот же возраст, что и у мальчугана, которого я убила своим выстрелом.
О боже мой.
Боже мой.
Чувствуя себя совершенно разломанной, в уверенности, что мы имеем дело с закоренелым душегубом с историей убийств наверняка длиннее и глубже, чем мы можем предполагать, я выезжаю на шоссе, думая о том, что мне сказал Лэнг. Что, если в Нолане действительно кроется несколько личностей? Может ли одна из них быть злобной, а другие – нет, и потому я ее не ощутила, находясь рядом с ним? То, что такое зло может столь легко скрываться, просто ужасает. Мы должны поймать его до того, как это зло спрячется где-нибудь там, где его нельзя будет найти. Потому что, укрывшись, оно никуда оттуда не денется.
Глава 107
По приземлении в Остине Уэйд едет не к нам, а в местный отдел ФБР для координации ресурсов, собранных им по всему штату. Мы всей командой, включая капитана, находимся в участке, но около двух ночи решаем все же разделиться на смены. Чака с боем удается отправить домой. Лэнг, едва живой от усталости, упрямо настаивает на желании остаться здесь с ночными дежурными.
– Вы оба нужны нам со свежими мозгами, – напирает он. – Чак – гений, которого нам предстоит выпустить на Нолана. А ты понимаешь всю его поэтическую хрень. Я же, если что, прикорну у капитана.
Он вызывающе смотрит на Мура.
– Можете располагаться, – реагирует тот.
Я соглашаюсь уехать только потому, что думаю поработать дома и выяснить, куда Нолан мог скрыться.
– Может, ключ к разгадке где-нибудь в стихах, которые я упустила, – делюсь я соображением.
На квартире меня должен ждать Уэйд. Лэнг подзывает офицера Джексона, который все это время безотлучно дежурит с нами.
– Убедись, что она благополучно добралась домой и патруль у нее дежурит под самыми что ни на есть дверями. А уже потом сам поедешь отдыхать.
Джексон потирает скулу.
– Понял. Ну что, агент Джаз, едем домой?
Мы направляемся к двери, но меня приостанавливает голос капитана:
– Агент Джаз…
– Да, капитан?
– Будьте осмотрительны.
Эти слова я слышу сегодня от всех, но в голосе капитана при этом угадывается извинение, которое я принимаю со сдержанным кивком. После чего возвращаюсь к делу:
– Надо бы проверить его жену и детей.
– Патруль уже там.
Я снова киваю, и на этом обмен репликами заканчивается.
Офицер Джексон едет вместе со мной, и я, как обычно в последнее время, паркуюсь на улице рядом с домом. Он услужливо стоит у дверцы, когда я выхожу, и здесь к нам присоединяется еще один офицер. Никто из нас не говорит ни слова. Все мы чутко наблюдаем за всем, что нас окружает. На подходе к подъездной двери второй офицер остается снаружи, а мы с Джексоном поднимаемся наверх. Возле двери он говорит:
– Мне нужно осмотреть квартиру.
– Я как-нибудь сама, спасибо.
– Нет. Это необходимо, – Джексон непреклонен. – Я в ответе за вашу безопасность.
Усталость не дает мне спорить. Я протягиваю ему свой ключ и делаю шаг назад. Он исчезает внутри, а я жду. Жду и жду, что-то уж очень долго. Постепенно во мне начинает повышаться адреналин. Я расхаживаю взад и вперед. Что-то здесь не так. Я набираю номер патруля. Телефон почему-то не работает. Пробую еще раз: все равно нет. Кто-то включил портативную глушилку сотового. Из людей я знаю только одного, кто обладает таким мастерством.
Я достаю оружие и осторожно вхожу в квартиру. Меня встречает тишина; никакого Джексона здесь нет. Я начинаю поиск с кухни, затем прохожу спальню, осторожно заглядываю в ванную и гардеробную. Ничего не найдя, подхожу к единственно оставшемуся месту – лестнице, что ведет в чердачную комнатку. Медленно, шаг за шагом, поднимаюсь наверх под громовой стук сердца у меня в ушах. С судорожным вдохом вхожу в комнату, и от увиденного мне сжимает горло, словно тисками. Возле порога бесчувственно лежит Джексон, рядом с ним шприц.
Уэйд привязан к стулу и тоже без сознания, но не голый (по всей видимости, раздеваться он отказался). Не вполне понятно, как Нолан его вырубил или даже просто усадил на стул.
Нолан стоит рядом с Уэйдом, прижимая к его губам таблетку, и в глазах у него тлеет зло, которого при наших предыдущих встречах я не замечала. Теперь я его ощущаю. Значит, Лэнг был прав: Нолан не один, их по меньшей мере двое. Это убийственная сторона его личности, которую я до этого момента не различала. Его обычно чисто выбритые скулы покрыты щетиной, а белая рубашка помята. Он выглядит измотанным – может даже, под наркотиками, – и невыспавшимся. Человек, умеющий держать себя в руках, теряет контроль – по опыту могу сказать, что это бомба, которая вот-вот рванет.
– Они не мертвы, – ровным, механическим голосом говорит он, – пока. Но они могут закончить, как Робертс, и умереть, если ты не будешь делать то, что я говорю.
Подтверждение того, что Робертс мертв, – жестокость, дающая эффект, на который он рассчитывает. Это значит, что он действительно убьет Уэйда и Джексона, а возможно, и меня тоже.
– Нолан, чего ты хочешь?
– Брось пистолет, или я засуну это в рот твоему бойфренду и прикончу его прямо сейчас.
Для себя я решаю, что больше никогда не буду взбрыкивать, если кто-то впредь назовет Уэйда моим бойфрендом. Наверняка и Джексон сделал себе инъекцию, чтобы его спасти.
Я приопускаюсь и кладу пистолет (в ящике стола у меня есть еще один: вот такой я параноик).
– Ладно. Что теперь?
Он указывает на другой стул, который до этого стоял на кухне, а сейчас у стены возле стола:
– Садись.
Я не спорю. Этот стол ближе к нему и Уэйду. Там, в ящике, и лежит мое запасное оружие. Так что находиться там мне на руку. Я делаю, как он велит, – пересекаю комнату и сажусь на стул. Теперь Нолан располагается в профиль ко мне и Джексону. Он позади Уэйда, но по эту сторону от него, и в этом проблема. Он может меня схватить, если я потянусь к ящику.
– Как ты принудил Уэйда сесть? – спрашиваю я, стараясь, чтобы он не умолкал. – Он вон какой здоровый…
– Размер и масса – не оружие против наркотиков. Он даже не понял, что я здесь.
Видимо, Нолан напал на него сзади.
– А Джексон? Он сделал себе укол, чтобы защитить Уэйда?
– Именно так. Я не был уверен в такой его смелости, но он меня опроверг.
А я в Джексоне еще сомневалась… На душе от этого просто дерьмово.