– Надо было лыжи взять, – отдышавшись, сказал Кулумит.
Рыжий эльф принялся счищать снег со штанов.
– И чтобы мы с ними делали? – поинтересовался Зигфрид.
– Ходили бы, – ответил рыжий эльф. – А потом продали бы в городе…
– О да, – заметил оборотень. – Я думаю, что люди из охранных отрядов императора очень заинтересовались бы, узнав, что по рынку столицы ходят темные эльфы и продают лыжи. Первое, о чем нас спросили бы на допросе: «Вы на этих лыжах прямо из Железного Леса и шли?»
Обиженный Кулумит засопел, но спорить с Зигфридом не стал. Бывший химмельриттер был прав.
– Разводи огонь, – сказал Зигфрид. – Давай сделаем ужин.
Мешок с припасами был на Кулумите в момент телепортации. Сейчас он лежал на полу рядом с оборотнем. Эльф присел и стал возиться с завязками. Вскоре из мешка появились котелок, банки с яркими этикетками и коробочки со специями.
Рингрин зажмурился, чтобы вспышка не полоснула ему по глазам. Но вспышки в этот раз не было. Эльфы погрузились во мрак, плотный, осязаемый, и до отвращения живой. Когда тьма отступила, принц темных эльфов открыл глаза. Рингрин с невыразимым удивлением уставился на мужчину с кнутом и книгой. Тот сурово взирал на эльфов с мастерски сработанной стелы. За мужчиной был виден забор, верх которого украшали черепа. Лайтонд обнаружился рядом, и это несколько успокоило принца. Верховный маг Фейре по локоть засунул руки в гудящее от напряжения, сияющее чернотой веретено из Цин. По размерам оно едва ли не превосходило его самого. Судя по частоте вспышек, Лайтонд раскручивал веретно.
– Где мы? – спросил Рингрин.
Принц сообразил, что у Лайтонда не хватило сил метнуть их обоих прямо в Рабин. Верховный маг Фейре дотянул себя и друга до ближайшего известного ему телепорта, чтобы воспользоваться его энергией для дальнейшего путешествия.
– Это воспитательный лагерь, – ответил Лайтонд.
Прежде чем принц успел что-нибудь ответить, по ушам его словно ударили бархатной подушкой. Мир снова скрылся в черноте. Ее прорезали всполохи бледных, как ниточки грибницы, вспышек.
Глиргвай облизала ложку. Костерок чуть потрескивал, на углях парил котелок с чаем, а живот уютно молчал. Жизнь была прекрасна. Тени, прячущиеся по углам их убежища, меньше всего могли смутить эльфку, прожившую в пещере большую часть жизни.
– Здорово, Кулумит, очень вкусно, – сказала Глиргвай.
– Да ничего… Еще хочешь? – ответил тот.
Девушка отрицательно помотала головой.
– А ты почему ничего не ешь, Зиг? – спросила она.
– Припасов у нас не так много. А я ночью схожу поохочусь, если сильно проголодаюсь. Хоть мышь, да добуду, – отшутился тот.
Кулумит побледнел. Эльфка с любопытством посмотрела на Загфрида. Кто-то из партизан сказал ей, что он оборотень. Но подумать о практическом значении этой особенности ее нового соратника Глиргвай еще не успела.
– А можно спросить? – произнесла она, колеблясь.
Возможно, вопрос, который она вертелся у нее на языке, считался у оборотней неприличным или оскорбительным.
– Попробуй, – кивнул Зигфрид.
– Каким зверем ты становишься?
В глазах оборотня метнулись шальные искры.
– Я превращаюсь в большого ласкового кота, – мягко, нараспев ответил он.
Кулумит поперхнулся и чуть не выронил ложку. Глиргвай поняла, что Зигфрид с ней заигрывает. От неожиданности она растерялась. Оборотень был хорошо сложен, остроумен и решителен. Пожалуй, Зигфрид нравился эльфке. Но у Глиргвай сейчас не хватало душевных сил желать кого бы то ни было.
Неловкую паузу разрушил Кулумит.
– Он становится рысью, только с длинным хвостом, – сказал рыжий эльф.
Кулумит желал поскорее положить конец этому неприятному для него разговору. Он видел Зигфрида в звериной ипостаси. Ему хотелось бы забыть об этом, но он не мог.
– И когда я его видел, он был совсем неласков, – заключил рыжий эльф.
Оборотень совершенно по-кошачьи фыркнул от удовольствия.
– На нашем языке эта рысь с длинным хвостом называется Tatzel, – пояснил он.
Глиргвай воспользовалась передышкой и сообразила, как можно отыграть ситуацию.
– Мне всегда нравились рыси, – с задумчивой мечтательностью в голосе произнесла девушка.
Зигфрид посмотрел на Глиргвай – спокойно и очень внимательно. Эльфка мягко улыбнулась ему. Она чувствовала, что он ждет телепатеммы, какого-нибудь знака… «Не так быстро», передала Глиргвай. – «Скоро только кошки родятся». Оборотень засмеялся – беззвучно, только плечи затряслись. Он чуть кивнул, в знак того, что понял и не возражает.
– Мне кажется, или к нам кто-то идет? – озабоченно спросил Кулумит, которому все происходящее жутко не нравилось. Он симпатизировал Глиргвай – без всякой личной заинтересованности, как младшей сестренке – и совсем не хотел, чтобы она сошлась с этим чудовищем в облике человека.
Оборотень перевел взгляд на выход из пещеры.
– Да, – сказал он. – Я чую. Они скоро будут здесь.
Глиргвай посерьезнела, отложила пустую миску и подтянула к себе лук.
Зигфрид прищурился.
– Сделаем так, – сказал он негромко.
Рингрин приземлился на снег. Захрустел наст, ломаясь. Вокруг по-прежнему было темно, но это была другая темнота. Не мрак бездонной пропасти небытия, а серая тряпочка ночи, наброшенной на горы.
– Лайтонд? – спросил он неуверенно.
– Я здесь, – откликнулся друг.
Сугроб рядом с Рингрином зашевелился, и из него выбрался Лайтонд. Теперь предстояло найти остальных партизан. «Если их уже не нашел мандреченский патруль», подумал Рингрин. У принца неприятно кольнуло в бок от этой мысли.
– Где же наши, – пробормотал Рингрин, осматриваясь.
Ментально просканировать местность он не мог, это выходило за границы его возможностей как мага. Среди темных эльфов редко рождались сильные волшебники.
– Ты нашел что-нибудь, Лайтонд?
– Да, тут чей-то труп.
– Козни Илу, – выдохнул принц.
– Да это не из наших. Он старый, под снегом.
Рингрин облегченно вздохнул.
– А, вот они где, – сказал Лайтонд и уверенно двинулся вперед.
– Ты же говорил, что не видишь в темноте, – пробормотал Рингрин, следуя за ним.
– Честно говоря, магу седьмого класса глаза не нужны, – признался друг. – Мне просто не хотелось прыгать неизвестно куда на ночь глядя.
Первым, что увидел Лайтонд, когда вошел в пещеру, был прищуренный глаз Глиргвай и раздвоенный наконечник стрелы, нацеленной ему прямо в лицо. Жизнь в воспитательном лагере формирует железные рефлексы. Верховный маг Фейре тут же поднял руки. Рингрин тоже, однако пробормотал:
– Глира, ты что, это же мы.
– Но Зигфрид сказал, что… – произнесла эльфка, удивленная не меньше их, и опустила лук.
– Я чуял, что кто-то идет, но не знал, кто, – оправдываясь, пояснил оборотень.
Однако в глазах его плясало темное пламя. Рингрин понял, что химмельриттер ничего не забыл.
Ни стрел, торчащих из спины друга.
Ни душераздираздирающего крика своего начальника – «Беги!»
Ни рева умиращих гросайдечей.
Глиргвай покосилась на Зигфрида. Эльфка не знала, что сидит рядом с бывшим химмельриттером, в суматохе отъезда никто не рассказал ей об этом. Но Глиргвай, уже начавшая немного разбираться в его характере, тоже подозревала, что он устроил эту штуку нарочно. «Такой уж юмор у оборотня – незатейливый, как коровьи лепешки», решила она.
У темных эльфов не принято шумное выражение чувств.
– На тебя можно оставить отряд, как я посмотрю, – сказал Рингрин Зигфриду. – Когда все кончится, пойдешь к нам? Я тебе отряд дам. Бойцов много, а командовать теперь некому.
– Если все пройдет как надо, – ответил оборотень. – Тебе больше не придется партизанить. Но за предложение благодарю.
Кулумит сказал новоприбывшим:
– Доставайте миски.
Лайтонда не надо было просить дважды. Стряпня рыжего эльфа по вкусу отличалась от лагерной еды так же, как бланманже от кухонной замазки. Но прежде чем запустить ложку в аппетитно пахнущую картошку с тушенкой, Верховный маг Фейре вычаровал магический шар и попросил:
– Глиргвай, пройди вдоль левой стены пещеры. Заглядывай во все боковые коридоры, какие тебе попадутся.
«Самую молодую нашли», мрачно подумала эльфка и поднялась на ноги. Шар плыл над ее головой, пока она двигалась вдоль стены. Небольшое ответвление пещеры, по размерам сравнимое с комнатой Глиргвай в Доме, нашлось через десяток шагов, о чем она и сообщила. Голос ее, искаженный низкими сводами, показался ей самой жутким и незнакомым. Лайтонд осведомился:
– А там на стене ничего не нарисовано?
– Нарисовано, – сообщила эльфка.
– Синим цветом?
– Да, – ответила Глиргвай обрадованно.
Воспитание в партизанском отряде способствует раскрепощенности речи, но даже выросшую на привалах эльфку смутила перспектива орать слово «х*й» на всю пещеру.
– Все ясно, – ответил Лайтонд. – Я это место знаю. Ночевать будем там!
Пока партизаны перетаскивали немудреные пожитки, Глиргвай разглядывала рисунок. В свете магического шара был отчетливо виден мужской член размером с ее руку. Над членом красовались драконьи крылышки. Под изображением находилась поблекшая, выцветшая от времени надпись веселой синей краской:
ТУ-154
– Что это? – спросила Глиргвай.
– Член с крылышками, – мельком глянув на стену, ответил Зигфрид.
Ответ оборотня не удовлетворил эльфку.
– Да, но что это значит? – осведомилась девушка.
Она повернулась к остальным. Кулумит и Зигфрид раскатывали одеяла, устраивая лежанку, Лайтонд с сосредоточенным лицом размахивал руками. В пещере было чуть теплее, чем снаружи, но все же слишком холодно, чтобы заснуть. Верховный маг Фейре уже поставил на выходе в главный зал магический щит, удерживающий тепло. Теперь он прогревал камни, на которых предстояло ночевать компании.
– Не знаю, – признался Лайтонд.
Он бросил заклинание и стряхнул кисти рук, чтобы набраться сил для следующего.