КОСТ
Кост ел неравномерно,
То досыта, то мало,
Его жена неверно
С ним поступала.
Она его любила
Изменчивой любовью.
Ей двадцать восемь было,
Он харкал кровью.
Они расстались в осень
На берегу Гудала
Он дал ей двадцать восемь,
Она рыдала.
НОЧЬ НА КУХНЕ
На эту тему ухни,
Мой сказочный талант, –
Повисла тьма на кухне,
Как тощий аксельбант.
В помойный край влекомый,
Покинув отчий чан,
Выходит насекомый,
Точнее — таракан.
Вдогонку таракану,
Моча кремнистый путь,
Течет вода из крану,
Забытого заткнуть.
РАЗМОЛВКА
Да, я сказал тебе открыто,
Что мне любовь твоя нужна.
Ты опрокинула корыто —
Подруга, пленница, жена.
Стою. Сгораю. Счет мгновений
Ведут часы. Фортуна зла.
Ты от моих поползновений
Под шкаф тихонько поползла.
Там пыль, там остро пахнет мышью
Стою, потерян и забыт,
А из-под шкафа веет тишью
И туфля нищая торчит.
ПОЗДНИЕ СТИХИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ
НАВАЖДЕНИЕ
Не вернусь я на прежние тропы.
То, что было, – тому не бывать.
Не одну лишь Россию – Европу
Начинаю уже забывать.
Жизнь растрачена вся иль почти вся.
Говорю я себе самому:
Как в Америке я очутился,
Для чего и зачем? – Не пойму.
Навязали мне эту затею;
Знал, конечно, она не к добру.
Ни кола, ни двора не имею,
Да и сам я тут не ко двору.
СВЯТАЯ РУСЬ
Звучанье чисто, как свирель,
Молчанье грустно, как метель.
Свет веры – как волхвов звезда.
С тобою я всюду, навсегда.
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ
Герои западной печати,
Которым русскость ни к чему,
Которым Родина некстати,
Не по душе, не по уму,
У вас одна была идейка,
Желанье жадное одно –
Чтоб, страха ради иудейска,
Стереть родимое пятно.
Подобны пуганой вороне
Иль стреляному воробью,
Вы, очевидно, не в уроне
В корыстном западном раю.
Бежали вы от диктатуры,
От ненавистной и крутой,
Чтоб праздновать спасенье шкуры,
Глумясь над отчей наготой.
Вдыхайте ж пошлость заграницы,
Чужой отрыжки торжество,
Отдавши ради чечевицы
Честь первородства своего.
В АМЕРИКЕ
Зовет на пышный брачный пир
Демократическая сводня.
На кой нам шут сдался сегодня
Весь этот микоянный мир!
Нас не прельстишь советским раем,
Как ни старайся, ни потей.
Публицистических статей
Мы даже в «Таймсе» не читаем.
Живем средь иностранных див,
Страдая от перееданья,
Глубокой старины преданья
В склерозных душах сохранив.
Бумага нежная шуршит,
И — говоря всерьез, не в шутку —
Свободы не дает желудку
Освобождение души.
Текут без резких изменений
За часом час, за годом год.
Мы, наконец, устали от
Освободительных движений.
Не станем мы учить вождей —
Руководителей свободы,
В такие сумрачные годы
Оставшись вовсе без идей.
Хотя в ушах у многих вата,
Всё ж осознать бы им пора,
Что нуклеарная игра
Последствиями хрущевата.
БЫВШИЙ ПЕЧОРИН
Что ни год, то моложе,
На десятке восьмом,
Без мундира — он всё же
Статным был молодцом.
Не умом жил, а чувством —
Без руля и ветрил,
С прирожденным беспутством
Княжий титул носил.
Был любителем истым
Трехэтажных словес.
Крайним слыл монархистом
Без царя в голове.
Есть и хуже, и лучше…
Всяк на разный покрой
В разобщении сущий
Эмигрантский герой.
ДВОЙНИК
Потрясен своей судьбою,
В вестибюль входя иль в зал,
Встретясь в зеркалах с собою,
Я себя не узнавал.
Что мне делать с этим снобом?..
Явь ведь это, а не сны.
Ни до гроба, ни за гробом
Мне такие не нужны.
Навязал себе обузу.
Без него хватало бед.
Он ласкает мою музу
И съедает мой обед.
Разобраться трудно в этом:
Началось давным-давно.
Он ли сделался поэтом
Или я?.. Не всё ль равно.
Спаяно и неделимо,
Всё с ним вместе, всё вдвойне.
В самом деле, а не мнимо, –
В нем мое, его во мне.
ГОЛЫЙ КОРОЛЬ
За короля за голого
Готов отдать я голову:
Его отвага мне милей
Лукавой выдумки ткачей.
С наивностью парнишкиной,
С улыбкой князя Мышкина,
Совсем он, как Амур, раздет
И беззащитен, как поэт.
Нелепость положения —
Через воображение.
Он мой лирический герой,
Но сам я все же не такой.
ОТРАЖЕНИЕ
Во дворце или в избе,
Всюду мне не по себе.
О тебе везде тоскую,
Проклиная долю злую.
Не подруга ты моя,
Это «ты» — второе «я»,
Подлинное, основное;
Потерял его давно я.
Лишь в стихах мелькнет порой
Настоящий облик мой.
СЕРДЦЕВЕД
Натешились хирурги власть
Над беззащитным грешным телом,
Над пациентом омертвелым.
И пересадка удалась.
Мне сердце вставили чужое.
Всё это было как во сне.
Чье сердце? Не сказали мне.
С тех пор не ведаю покоя.
Где бывшие мои друзья?..
Ведь в прошлом два теперь истока.
Боль двусердечная жестока.
Что будет с этим новым «я»?
Как стану дальше жить – не знаю.
И стану ли писать стихи?
Чужие чувства и грехи
Мое сознание терзают.
Лжет медицина, врет печать…
Коль дело до конца рассудим,
Поймем мы, что не надо людям
Сердец подержанных вставлять.
РАЗОБЩЕННОСТЬ
Тут ни к чему прелюдия,
Совсем понятно ведь,
Что в тишине безлюдия
О дружбе трудно петь.
В безумии раздумия,
Во тьме и в свете дня
Воспоминаний мумия
Не радует меня.
И потому без ропота,
Смиряя чувств прибой,
Я приглушенным шепотом
Беседую с собой…
Без имени и отчества,
А просто некий я
Вдруг понял: одиночество –
Основа бытия.
РАЗЛАДЫ
Ни в тьме ночей, ни в свете дня,
Презрев насмешки и суровость,
Уйти не хочет от меня
Моя измученная совесть.
Был с ней я с детских лет знаком,
Уже тогда случались ссоры.
И за столом, и за углом —
Бесцеремонные укоры.
Живем недружно. Как ни злись,
Годами терпим эту муку.
Характерами не сошлись
И не способны на разлуку.
Но совесть все-таки — моя,
Хоть ни к чему ее старанья.
С ней до сих пор пытаюсь я
Наладить сосуществованье.
МЕТАФИЗИКА
Рожденья плач и смерти стоны —
В них биологии права,
Неумолимые законы
Физического естества.
И тут же, дикие вне меры,
Растут, ничем не смущены,
Ума дерзанья, крылья веры,
Души пророческие сны.
А потому узоры тленья
Основой жизни не зови:
Не победить им вдохновенья,
Не потушить земной любви.
БЛИЗНЕЦЫ
У смерти и любви
Один и тот же нрав.
Они, как ни живи,
Придут вне норм и прав.
Душа тревогу бьет,
Бунтуя и горя,
Почуя их полет —
Зигзаг нетопыря.
Висит над жизнью сеть
Предчувствия беды.
Любовь — прыжок в бассейн,
В котором нет воды.
ВЗЛЕТ ИЗ ПРАХА
В жадных лапах жизни грубой
Глух мой стих, беззвучны губы.
Но внезапно изнемог
Время быстрого поток.
Брошен в воздух камень острый,
Он стремится к точке мертвой.
Мне на миг один даны
Крылья светлой тишины.
Озаряет всё земное
Солнце вечного покоя…
Камень пал, и вновь растет
Скрежет временных забот.
СТРАХ
Люди жмутся, как птицы, —
Не уйти от беды,
И повсюду на лицах
Беспокойства следы.
Очевидно, недаром,
Несуразный на вид,
Беспросветным кошмаром
Страх над миром висит.
От тревоги всегдашней
Отзвук жути во мне,
И не то чтобы страшно,
Только всё как во сне.
Напряженнее, строже
Повторяю: «Не трусь,
Нет причины», — а всё же
Испугаться боюсь.
СОЮЗ РАЗДОРА
«Но» — какая польза в нем
В жизни иль в стихотворенье?..
Осторожность и сомненье,
Неуверенность во всем.
С трезвой горечью, с улыбкой
Ясно каждому одно:
Нет дыхания без «но»
На планете нашей зыбкой.
ПУТЬ В НИКУДА
Вотще злорадство наше,
Бессмысленна работа.
Смех невеселый страшен,
Как смертника икота.
В кошмарах сновидений
Реальная основа:
Мир искажен в сплетеньи
Сетей сарказма злого.
Гротеск ощерен щебнем,
В нем судорог арена,
Как в зеркале волшебном
Из сказки Андерсена.
УМОРА
Что делать: изверившись в счастье,
От смеха мы сходим с ума.
Александр Блок
Внезапный сумасшедший смех
Бил очередью пулемета
Среди бессмысленных утех,
Среди житейского болота.
От хохота вразброд, навзрыд
Дрожали и мотались плечи,
И домостроя жалкий быт
Был судорогой искалечен.
Смех сокрушил, перетолок
Надежды все и все сомненья,
Прорвал разбухший потолок,
Сознания разрушил звенья.
В изнеможении тупом,
В гримасах — вместо дара речи
Надвинулись кошмарным сном
Мук адских явные предтечи.
Хихиканье, захлеб и гром:
Сплошная дикая потеха…
Ни в этом мире, ни в другом
Нет ничего страшнее смеха.
ПОРФИРА САТИРЫ
Безароматным ароматом,
Во избежание любви,
Соборности расщеплен атом:
Один попробуй поживи.
И в одиночестве голодном
Без вдохновения потей
В совокуплении бесплодном
Формалистических затей.
Пусть полыхнет по темной туче
Сарказма дьявольского блеск,
Чтоб встал из недр змеей гремучей
Эсхатологии гротеск.
НЕПОРЯДОК
Труп дельфина средь камней,
Деформированы линии.
Крабы уползли в унынии;
Час от часу смрад сильней.
Как же это получается?..
Надо б штраф на первый раз
И в печати дать указ:
«Разлагаться воспрещается».
ВОЗРАСТАНИЕ
Бойко плавает средь ила
Головастик в луже стылой.
Как личинка, он безличен,
Но до неприличья взвинчен.
Извивается весь, дабы
Обрести осанку жабы.
NOBLESSE OBLIGE
Дуги гнутся и гнутся шеи,
Коль ты лошадь – лезь в хомут,
Если глуп, то поумнеешь,
Если слаб – поможет кнут.
Если ты из класса гадов,
Полагается ползти,
Коль овца – вливайся в стадо,
Если птица, то лети.
Будь доволен нравом птичьим:
Крыл размах, перната грудь…
Стань хоть воробьем обычным,
Только курицей не будь.
МНИМАЯ ПОБЕДА
Смеется солнце, океану радо.
Купанье, яхта, ласковый песок
И шепот волн у обнаженных ног.
Такой восторг, что умирать не надо.
Отливом смыт неумолимый рок.
Воды соленой грозная громада
Встает в сияньи счастья, как награда;
Мир городской совсем увял, поблек.
Существованье наше скоротечно,
Но, зная это, дышим мы беспечно,
Не слушая докучного сознанья.
Нам дорог гордости самообман.
У наших ног — ровесник мирозданья,
Бесчеловечно вечный океан.
БЕДНАЯ ЛИЗА
Холодное бесчувствие наук
Давно пора поставить под сомненье.
Трактат научный — не стихотворенье,
И всё же творческих в нем много мук.
Не губит мысли сочность изложенья.
Не рабский труд — беспечность и досуг
Помогут вскрыть дедукции недуг
И силу мудрого непредрешенья.
Пора рассеять косности дурман:
Заимствовав Карамзина затею,
Сентиментальный написать роман,
В нем показать, что в пику суховею,
Изнемогая от жестоких ран,
Науки тоже чувствовать умеют.
РОДОВОЕ
В поместьях нежная хандра
Обломова, Манилова…
Ушла блаженная пора
Всего для сердца милого.
Теперь какие-то они
Неведомого племени:
Как стадо, гонят трудодни
Перед закатом времени.
Всё безымянно и темно,
Кругом местоимения.
В колодец каменный окно
У нас вместо имения.
САМ ПО СЕБЕ
Лукав наш нрав, безбожен быт,
Соборный путь грехом закрыт.
Как в одиночестве глухом,
Мы в самости своей живем.
Соба у каждого своя,
И если даже ты моя,
Как ни старайся — всё равно
Двух не объединить в одно.
Ни страсть, ни дружба, ни семья
Немыслимы без разных «я».
И только смерть нежданно, вдруг
Порочный разрушает круг.
ПРИМЕТА
Неожиданный пробел
Посреди беседы – это
Немоты глухой удел,
Беспокойство без ответа,
Бессловесности предел.
Но спасает нас примета:
«Тихий ангел пролетел
Иль дурак родился где-то».
Еще один.
БРОДЯГА
1.Счастье — впереди…
Подложив под зад суму,
Сядь у моря, жди.
2.Коль попал в тюрьму,
Из себя не выходи:
Это ни к чему.
ТАНКА
В эскизе дышит
Знак мужества японца —
Цветенье вишен.
И, словно диск червонца,
Встает над миром солнце.
ЧЕТВЕРОСТИШИЕ
Радость разума и воли
И победы торжество,
А вокруг пустое поле,
Никого и ничего.
ДВУСТИШИЕ
Под знаком Эриса родился я,
И Эрос и Эрот – мои друзья.
ЧЕЛОВЕК ИЗ ПОДПОЛЬЯ
Нам предлагает он упрощенно
Программу жизни доморощенной:
Власть для порядка и морали,
Чтоб мы о Боге вспоминали.
В стране свобода расчленения
И нет цензуры сочинения.
Единоличные заборы,
Славянофильство без собора.
Все одиночки одинаковы.
Он рак-отшельник, корпус раковый.
Он сам в себе и полон злости.
К такому не поедешь в гости.
СТЯЖАНИЕ
Кащей бессмертен средь вещей,
В вещах его защита.
Возьми пожиже тех же щей
И влей в свое корыто.
Возрадуется волчья сыть,
Смелей расправит плечи.
В клещах вещей вольготней жить,
Но умирать не легче.
ДОМЫСЛЫ
Как араб, считаю звезды:
Нет числа им, нет конца.
Размышляю у подъезда,
У парадного крыльца.
Наша сущность не едина,
В Ноев всунута ковчег:
В одном смысле ты скотина,
В другом смысле — человек.
Психопат и неврастеник –
В этом смысле я поэт.
А без смысла, как без денег,
Никакой услады нет.
Эмигранты нынче скисли,
Словно сливки под грозой.
И понятно, в этом смысле
Я неистовый и злой.
Коль иду за девкой следом,
Все же шагом, не бегом;
Разумею в смысле этом,
Не в каком-нибудь другом.
СЧАСТЬЕ
Семь пятниц на неделе
Для неги и стихов.
Сорви, на самом деле,
С безумия покров.
Живи не еле-еле —
Вовсю, без лишних слов,
Как Розанов в постели,
Как козлик без штанов.
ПОЛ И ХАРАКТЕР
Характер наш – непостоянный,
В полах единства тоже нет:
Мужской и женский, деревянный
Иль каменный, и есть паркет.
Паркет, конечно, натирают
До блеска, не жалея сил:
С цветной мозаикой по краю
Он элегантен, свеж и мил.
Но от всеобщего раскола,
И чтобы не погиб народ,
Мы связаны инстинктом пола
Живого, в остальном — разброд.
Разнообразные затеи
В совокупленьях — не позор.
И каждый действует, потея,
Как настоящий полотер.
БЛАГОДАРОК
Растешь цветком упрямым ты
Средь быта черствой арктики:
Мечты мятежные чисты,
Душа полна романтики.
Глаза от радости синей,
В губах улыбок ниточки,
Но всё же мне всего милей
Твои девичьи сисечки.
Лукавой верю я судьбе,
Не ставя многоточие,
Вручаю, милая, тебе
Мой ум, талант и прочее.
МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ
Научная семантика
Не вскроет смысл мечты.
Душе нужна романтика,
Любви нужны цветы.
Дать ротику эротику,
В удел для тел – кровать,
Чтоб животом к животику
Прильнуть и колдовать.
Не в меру удивительно,
Как явь из дебрей сна,
Когда мечта в действительность
Почти воплощена.
ЖУТЬ
Цвети как одуванчик, дева,
Люби порядочных мужчин:
Они без страсти и без гнева
Тебе предложат апельсин.
Но бойся, бойся, одуванчик,
Превыше смерти бойся тех,
Кто ложит девку на диванчик,
Чтобы разделать под орех.
СОЧУВСТВИЕ
Понятно и не ново,
Всё ж повторяю вновь:
Любовь — святое слово,
Не эрос, а любовь.
Что может быть светлее
И может ли так быть:
Любить людей в сабвее,
В rush hour 1 любить?..
Любить чужих, немилых
Нам трудновато ведь,
Но коль любить не в силах,
Попробуем жалеть
Уродов и пригожих,
Маститых и не в масть;
Тогда мы сами сможем
Свободнее дышать.
СОКРОВЕННОЕ
Среди деталей и основ
На свете много дряни.
Воображения покров
Любой дороже ткани.
Раздень весь мир и посмотри;
Как черви, скользки девы,
Под платьем голы короли
И даже королевы.
Пускай цветет, врагам на страх,
Незнания истома.
В любви, в изменах и в стихах
Не обнажай приема.
ДВА КРЫЛА
Не признавая ремесла поэта,
Нельзя надеяться на колдовство
И созидать ничто из ничего,
У вдохновенья требуя ответа.
Необходим талант и мастерство,
И те, в ком есть соединенье это,
Не ждут потустороннего привета,
Но в творчестве их дышит волшебство.
Плоды безграмотного вдохновенья
Не слаще бесталанного уменья.
Победа мастерства искусству впрок.
Поэзия не только птичьи трели –
Гармонии и синтеза залог:
Двуликий Янус – Моцарт и Сальери.
ВДОХНОВЕНИЕ
Был злобным, но рыхлым
Тьмы переполох.
Бесшумно свет вспыхнул,
Как молнии вздох.
Бред бился без жалоб,
К бессмертью стремясь.
В испуге дрожала
Поэтики вязь.
Казалось, потухнет
Сиянье огня
И, словно на кухне,
Начнется стряпня.
Но в плавном размахе,
Сквозь хаос и страх,
Звенел амфибрахий
В коротких стихах.
БОРЬБА С СОБОЙ
Шпаны словесной голытьба
Живет вне норм и статики:
Сама собой встает соба
Наперекор грамматике.
Строптивая соба потна
Возвратным самомнением,
Хоть называется она
Для всех — местоимением.
Тут именительный падеж
Дает случайный выигрыш,
Но на победу нет надежд,
Сам из себя не выпрыгнешь.
С собой покончить нету сил –
Живуча, окаянная,
Ведь столько лет ее носил
Под сердцем постоянно я.
СУДОК МУДРОСТИ
Две металлических совы
Подвешены на ветке,
И чувствую — они, увы,
Мои родные детки.
Не голуби, не соловьи,
А совы неживые
Похожи на стихи мои
Надменные и злые:
Условность примитивных форм,
Колючесть в опереньи,
Добра и зла, вне всяких норм,
Холодное кипенье.
Причем тут творческая боль?..
Совиных тел победа:
В них перец и земная соль
Для моего обеда.
МОЙ ЧИТАТЕЛЬ
В сознании и в чувствах
В нем много моего,
И всё в моем искусстве
Понятно для него.
Родная, не чужая,
Душа близка с душой, –
Он довоображает
Придуманное мной.
Так в строй моих созданий
Вползает, как змея,
Боль творческих дерзаний
Читательского «Я».
Но где такой читатель,
Соратник, верный друг?
С какой бы это стати
Он появился вдруг?
Не смех, не горький юмор —
Отчаяния стон…
Возможно, уже умер
Иль не родился он.
НЕПРЕДВИДЕННОЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО
Идут в искусство массы
Любой страны и расы.
Идет за ратью рать,
Чтоб жизнь отображать.
Для живописной блажи
Повсюду есть пейзажи,
А скульпторам в удел
Даны извивы тел.
И только у поэтов
Конкретных нет предметов,
Их творческая прыть
Должна в созвучьях жить.
Не нужен здесь анализ,
Чтоб люди не пугались,
Но всё ж напомним им:
Талант необходим.
СКРОМНОСТЬ
О звукосмысле размышляя,
Вникая в глубину и суть
Чириканья, мычанья, лая,
Воссоздаю свой стихопуть.
Но тут же совесть грубо, смело
Напоминает мне опять:
«Брось заниматься грязным делом,
Давай углями торговать.
Оставь сей труд научным силам,
Они тебе ни сват, ни брат…
Куда уж нам с конкретным рылом
Лезть в отвлеченный звукоряд».
ЛОПУХИ
Стихам, что у забора
Родились среди сора
Через союз раздора,
Через словечко «но»
Судьбою суждено,
Грамматикой дано
Незыблемое право,
Словесности во славу,
Быть многим не по нраву.
ЧЕРНЫЙ ЖЕМЧУГ
Навозну кучу разрывая,
Бодлер нашел жемчужное зерно,
В нем злобы прелесть неземная.
В поэзию оно вошло давно,
Гордыней разум отравляя.
Под тусклым блеском дьявольских сетей
Жемчужный мир красив и страшен.
В беспомощном безумии затей
Заражены искусства наши
Чесоткой вожделений и страстей.
НА УЩЕРБЕ
Изношенность словесных тканей
И плесень песенных затей
Не украшают наших дней
Тщетой беспомощных дерзаний.
Где ж воплощенная мечта,
Что в вечность проросла из тлена,
Косноязычье Демосфена,
Бетховенская глухота?..
СМУТА
В болоте или на мели
Искусство чахло час от часу.
Заветные пути к Парнасу
Чертополохом поросли.
Но вот нежданно, безобразно,
Раскачиваясь вкривь и вкось,
Всё сдвинулось и понеслось,
Безмерности справляя праздник.
Провозглашая на ходу
Стихов бесформенных кипенье,
Традиций разбивают звенья,
На крест эстетику ведут.
От нас отторгнуты отныне
Поэзии живой сосцы,
Стихосложения жрецы
Священнодействуют в пустыне.
ПРОТИВОЗАЧАТОЧНЫЕ СРЕДСТВА
Чтобы преодолеть изъян
И цены удержать на рынке,
Цыплят ссыпают в океан
В корзинах или без корзинки.
И слышим мы со всех сторон,
Что шар земной, должно быть, вскоре
Сплошь будет перенаселен
На разоренье всем и горе.
Трещит двуспальная кровать,
Но дело вовсе не в кровати.
Всё можно, только не рожать:
Топить детей с какой же стати?
В искусстве лишь талант ценя,
Ищу я некоего сходства
В вопросах, близких для меня,
Иного перепроизводства.
Талант — один среди толпы,
Кругом — бездарные творенья,
Плодящиеся как клопы.
Где ж тут контроль деторожденья?
ПРИБАВЛЕНИЕ СЕМЕЙСТВА
На перекрестке, у забора
Стоит потерянный поэт.
Он наблюдает, как из сора
Растет классический сонет.
Мир творчества устроен тонко,
Темны поэзии пути.
Стихи, как малого ребенка,
В капусте можно обрести.
Иль весь узор стихотворенья,
Чтоб мук не длилась канитель,
Чудесный аист вдохновенья
Приносит автору в постель.
АНТИТЕЗА
Невозможно обобщить
Смысла разобщенного.
И не надо, не ищи
Ночью солнца черного.
Нет реальности иной,
Кроме обывательской,
Потому поэт порой
Терпит издевательства.
Хоть корову через «ять»
Напиши в усердии —
Необъятного объять
Не дано в поэзии.
ТАЙНА
Дерзаний творческих удача –
Победа мастерства и воли.
Блестяще решена задача,
Без вдохновения и боли.
На месте всё, но, как ни странно,
Сам сознаешь в бессильной дрожи:
Созданье это бездыханно,
Чего-то не хватает всё же.
И тут приходит сокровенно
Еще строфа, под стать и кстати,
Рожденна, а не сотворенна,
Единосущна благодати.
От ласкового дуновенья
Все строки радуют друг друга.
И ожило стихотворенье,
Но в этом не моя заслуга.
ОБРАТНАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Всё дальше детства яркий праздник,
Сгущаются сплошные будни,
Ничто не радует, не дразнит,
Груз возраста уныл и труден.
Ребенка первый шаг на свете,
Шаг шаткий старика больного,
А между ними жизни сети
От будущего до былого.
Лишь изредка и на мгновенье
Прорежет духоту тумана
Луч творческого вдохновенья,
Последнего самообмана.
БИОГРАФИЯ
Был он автор,
Был поэт.
Завтра завтрак,
Нынче нет.
Весь в заботах,
Свет немил,
Но работал
И творил.
Неврастеник
С юных лет.
Мало денег,
Много бед.
Боль до дрожи:
Нету крыл…
Умер всё же,
Значит – жил.
НЕДОУМЕНИЕ
Счастия на свете
Я не ждал, не требовал.
Где же тут ответить,
Было ль оно, не было.
Был любим, не скрою,
Сам влюблен без памяти.
Ну, и всё такое,
Вы, конечно, знаете.
Как закалка стали,
В цвете побежалости
Души расцветали
От любви и жалости.
Мужем и женою
Стали с нею значиться,
Разного покроя
Завели чудачества…
Старость нас накрыла
Без предупреждения.
Счастье ли то было
Или наваждение?
ОПЫТ
Есть воспоминания близкие к стону —
О том, что случается редко и вдруг,
О страсти и нежности по телефону,
О боли обид, о безумье разлук;
О том, как дрожали испуганно руки
И не поддавался замок как назло,
Об узкой кровати, о неге и муке,
О счастье нелепом, о том, что ушло.
В любви постоянной всё просто и ясно.
Сомнений туманы теперь далеко,
И ключ от квартиры привычно, бесстрастно
В замочную скважину входит легко.
СИЛА ЛЮБВИ
Вспоминаю домишко тот благостный
И колечко мое на тебе.
На истоках пути много радостей
Было в нашей суровой судьбе.
Мы блуждали тропами неровными,
Малодушествуя и греша,
Но любовью, нам Богом дарованной,
Омывалась и крепла душа.
Может быть, как теперь, полузрячими
Добредем до земного конца,
Чтоб мольбами своими горячими
Умолить друг о друге Творца.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Мне прошептала смерть: «живи»
И отпустила на поруки.
С тех пор из всех богатств любви
Предпочитаю я разлуки.
В них судорога губ и рук
И опьяненье вольной волей.
Земное счастье, без разлук –
Как день без ночи, хлеб без соли.
Боль расставаний – пустяки,
Романтика наивной муки,
Тут нет следа слепой тоски,
Последней и сплошной разлуки.
ЗАВЕЩАНИЕ
В любви дано не «Я»
Нам милостью Господней, —
Чтоб ячества змея
Иссохла в преисподней!
Душой, не головой,
Не в самости, а в духе,
В себе познай Его
Среди мирской разрухи.
Прочувствуй, виждь и ведь,
И братьям заповедай:
Попрать любовью смерть
Не поздно в жизни этой.
РОК
Не боль и не испуг,
Само собой понятно:
Замкнулся жизни круг.
Часы идут обратно.
Заводят хоровод
Дней пролетевших стаи,
Прошедшее растет,
А будущее тает.
БЛАГОПОЛУЧИЕ
Лицом к лицу с своей судьбой,
Без панциря и без забрала,
Был смелым я, когда со мной,
Как кошка с мышкой, смерть играла.
Давно закончена война:
А я, седой и бородатый,
Теперь кричу в тенетах сна,
Мышиным ужасом объятый.
УПОЕНИЕ В БОЮ
В газете, в «Комсомольской правде»,
Была заметка обо мне,
Что будто я Отчизны ради
Пал смертью храбрых на войне
Прошли года в тоске унылой.
Сомненья мучают меня.
Не убежден, что это было, —
Всё ж нету дыма без огня.
Хотите верьте иль не верьте,
Но, задыхаясь и смеясь,
На фронте я вступил со смертью
В непозволительную связь.
И с той поры в заботах быта,
В земной любви и в царстве сна
Ее объятья не забыты —
Я знаю, ждет меня она…
ЛЬДЫ
Прислушайся… Ты слышишь треск в туманах?..
Смертельный холод чувствуешь ли ты?..
Из всех открытых нами океанов
На человека двигаются льды.
А мы еще грустим, и негодуем,
И ссоримся по мелочам…
Никто не даст нам молодость другую,
И не придет. И не поможет нам.
СКЕПСИС
В убогость каменных палат
Сурово, без привета
Приходит старость невпопад
На смену пустоцвету.
Дрожат тенями по углам
Надежды и потери.
Что значит здесь? Что будет там,
За тьмой последней двери?..
Вокруг, как частокол, торчат
Вопросы без ответов:
Не сад цветущий — сущий ад
Для мыслящих поэтов.
И всё же с болью пополам
Живу, не лицемерю.
Совсем не верю зеркалам,
Календарю не верю.
СВЕТОТЕНИ
Лава славы и удачи.
Юмор висельника?.. Что ж,
Боль смешна — от счастья плачут
Листья в благодатный дождь;
Юность этим не вернешь.
Так что нечего судачить,
Ерепениться, как ерш:
Бесполезная задача,
Явь иль сон – не разберешь…
ЗАГРОБНОЕ БЫТИЕ
Навечно, а не на столетья,
Нам дан искус свободной воли.
Есть в каждом «я» залог бессмертья,
Иной реальности юдоли.
И как бы ни противоречил
Мне разума двуликий Янус,
Пусть путь недолог человечий –
Погаснет жизнь, но я останусь.