Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье — страница 12 из 96

винформбюро в Англии. После войны – он в СССР. 3 марта 1953 года – арестован. Обвинен в шпионаже. Год на Лубянке. При Хрущеве и после Хрущева Генри – известный советский журналист-международник.

В январе 66-го его знакомят с Сахаровым. Генри говорит, что знает о выступлении Сахарова в Академии наук в защиту генетики. Генри имел в виду выступление Сахарова в 64-м году против избрания ученика Лысенко Нуждина в Академию наук. Сахаровский голос против лысенковщины оказался тогда решающим. Лысенко при позднем Хрущеве вновь в фаворе, как и при Сталине. Лысенко, сидящий в зале во время выступления Сахарова, произносит: «Сажать надо таких, как Сахаров».

Придя к Сахарову, Генри приносит с собой и показывает Сахарову свое «Открытое письмо Илье Эренбургу», написанное в связи с воспоминаниями Эренбурга, опубликованными в «Новом мире». Письмо Эрнста Генри Эренбургу в самиздатовском варианте ходит по рукам и широко известно в среде интеллигенции. Повод для «Открытого письма» – Сталин. Сахаров читает. Эрнст Генри пишет Илье Эренбургу: «Вы говорите, что не любили и боялись Сталина. Вы отмечаете, что при нем мы не могли жить в ладу со своей совестью. Но теперь Вы говорите, что Сталин – это сплетение зла и добра. А это политически оправдательный приговор Сталину. Не Вам бы это делать, Илья Григорьевич».

Вот такой человек Эрнст Генри приходит к Сахарову и с ходу предлагает ему подписать письмо на имя Брежнева против реабилитации Сталина. В воспоминаниях Сахаров уточнит: «Но Генри ни в коем случае не был диссидентом».

Сахаров в воспоминаниях напишет: «Я прочитал составленное Генри письмо – там не было его подписи. Он объяснил, что будут подписывать знаменитости». В обращении за подписью к Сахарову нет никакого подтекста. Сахаров не единственный академик в числе подписавшихся. И не единственный в этом списке, имевший отношение к атомному проекту. К академикам и другим представителям интеллигенции обращаются за подписями потому, что они действительно придерживаются либеральных позиций, но при этом всегда остаются в рамках и не уходят в вольное диссидентство. Им есть что терять. И это не только положение, но и профессия, которой они преданы, которая и составляет смысл их жизни. Ничто не предвещает, что один из подписавшихся – Сахаров – выбьется из принятой и допустимой линии поведения.

Однако через 9 месяцев, 3 декабря 66-го года, из почтового ящика своей московской квартиры Сахаров достает письмо с приглашением прийти 5 декабря, в День Конституции, к памятнику Пушкину, где состоится молчаливая демонстрация в защиту политзаключенных. В письме предлагается прийти за 5-10 минут до 6 вечера, а ровно в 6 снять шляпу в знак уважения к Конституции и простоять молча одну минуту.

В 66-м году такая демонстрация проводится в Москве уже во второй раз. Автор идеи – сын поэта Есенина, диссидент Александр Есенин-Вольпин. Но Сахаров тогда этого не знал.

Сахаров рассказывает о приглашении жене. Она не возражает против того, чтобы он поехал. Но говорит, что это чудачество.

Сахаров вспоминает: «На такси я доехал до площади Пушкина. Около памятника стояло несколько десятков человек. Все были мне незнакомы. В 6 часов половина из них сняли шляпы. Я – тоже.

Как я потом понял, другая половина, не снявшая шляпы, были сотрудники КГБ. Потом я подошел к памятнику Пушкину и громко прочитал надпись на одной из граней основания: «И долго…:»

В следующем, 67-м году ситуация резко меняется. Сахаров звонит Андропову по поводу тяжелого положения писателя Юлия Даниэля, находящегося в мордовских лагерях. Это совмещение старой и новой реальности. Сахаров звонит Андропову с суперзакрытого Объекта и просит улучшить положение политзаключенного. Андропов пытается влиять на Сахарова через его ведомственного начальника, министра Средмаша Славского и сахаровского начальника на Объекте академика Харитона. Бесполезно.

В том же 67-м году, в июле, Сахаров пишет Суслову. Сахаров пишет девятистраничное письмо, к которому прилагается еще и текст статьи, написанной в виде диалога с тем же Эрнстом Генри для предполагаемой публикации в «Литературной газете». И письмо и статья посвящены одной проблеме. Сахаров говорит: мир – на краю пропасти. Причем опасность и близость всемирной катастрофы становятся для Сахарова очевидными не по причине наличия и совершенствования ядерного оружия, которым он занимался 18 лет. Ядерное оружие – фактор сдерживания, т. е., как ни парадоксально, фактор сохранения мира. Причина крайней сахаровской обеспокоенности связана с разработкой системы ПРО – системы противоракетной обороны. Сахаров – не только разработчик средств нападения, по роду работы он компетентен и в разработке системы обороны.

Так вот Сахаров считает: создать ПРО от массированного нападения нереально. Но система ПРО создает иллюзию неуязвимости и, значит, увеличивает опасность развязывания ядерной войны. Кроме того, ПРО – это пустая трата огромных денег, нерациональное втягивание в разорительную гонку вооружений. Сахаров полагает, что система противоракетной обороны может сработать только против «ракетной агрессии малого масштаба», – против террористов, т. е. Сахаров говорит о том, что станет актуально через 30 лет, в 90-х годах XX века. В марте 67-го президент США Джонсон и министр обороны США Макнамара выступили с предложением о запрещении ПРО против массированного нападения. Американские эксперты, убежденные, как и Сахаров, в неэффективности ПРО, убедили руководство США в бессмысленности затрат в этом направлении. Именно в связи с этим Сахаров и направляет письмо Брежневу. Сахаров пишет, что запрет на ПРО – это проявление здравого смысла, американского президента следует поддержать. Сахаров ссылается на мнение своих коллег относительно ПРО, в частности на мнение академика Харитона. Сахаров просит Суслова показать письмо Брежневу. В том же письме Сахаров написал:

«Кредо прогрессивных ученых, прогрессивной интеллигенции во всем мире – открытое и непредвзятое обсуждение всех проблем, включая самые острые».

Публикацию сахаровской статьи в ЦК сочли нецелесообразной. Доводы Сахарова относительно ПРО не учтены. И в СССР, и в США представители военно-промышленного комплекса давят и требуют продолжения работ. СССР на предложение США о запрете ПРО не отвечает. СССР хранит молчание. Осенью 67-го США объявляют о начале строительства первой системы ПРО. В СССР систему ПРО обещают сдать к 50-летию Октябрьской революции, но не успевают. Сдадут почти на 10 лет позже.

Вот на фоне всего этого, и прежде всего на фоне нового витка гонки вооружений, в январе 68-го Сахаров и начинает писать свои «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Работа начинается совершенно академическим предисловием: «В работе сформулирован тезис о том, что единственной альтернативой гибели человечества является сближение социалистической и капиталистической систем, которое будет сопровождаться демократизацией и демилитаризацией».

Итак, только сближение СССР и Запада позволит миру избежать ядерной катастрофы.

«На любом другом пути человечество ожидает гибель.

Выбора нет», – пишет Сахаров.

Сахаров предлагает механизм сближения СССР и Запада: «Человечеству необходима интеллектуальная свобода – свобода получения и распространения информации независимо от государственных границ, свобода бесстрашного обсуждения, свобода придерживаться своих убеждений. Интеллектуальная свобода – это путь к терпимости и безопасности от страха и догматизма.

Сахаров, проведший 18 лет на закрытом объекте, продолжает: «Подавление интеллектуальной свободы – это путь к созданию полицейских, диктаторских режимов. Таких, как режим Сталина, Гитлера и Мао Дзэдуна».

Сахаров ставит на одну доску Гитлера и Сталина. Он говорит:

«При очень многих общих чертах есть и определенные различия. Сталинизм – гораздо более изощренный заряд лицемерия и демагогии, опора не на откровенно людоедскую программу, как у Гитлера, а на социалистическую идеологию, которая явилась удобной ширмой для обмана. Ста сочетается с цепной реакцией пыток, казней и доносов, с оболваниванием миллионов людей, в большинстве своем не трусов и не дураков».

Сахаров пишет об уничтожении крестьян, о выселении народов. Сахаров повторяет: сталинский режим – антинародный. Сталинизм – это создание особого класса бюрократической номенклатурной элиты, которая пользуется явными и тайными привилегиями. Сахаров пишет: «Сегодня необходимо всемерно ограничить влияние неосталинистов на нашу жизнь. Неосталинизм – это выражение интересов бюрократической элиты, которые расходятся с чаяниями нашего народа и прогрессивного человечества».

В начале мая 68-го года сахаровскую рукопись уже читают знакомые. 22 мая глава КГБ Андропов получает один из экземпляров статьи.

«КГБ при Совете Министров СССР.

Совершенно секретно.

…16 мая с. г. Сахаров предложил одной из машинисток отпечатать пять экземпляров, имеющихся у него материалов. По получении данных о политическом характере размножаемого документа принятыми мерами удалось добыть одну из его копий, начиная со страницы 6.

Приложение: Текст на 36 листах, стр. 6-41.

Председатель Комитета Госбезопасности Андропов».

Андропов сообщает о сахаровской статье в Политбюро. Андропов вызывает к себе академика Харитона и говорит об опасности передачи сахаровской рукописи за границу. Харитон в поезде по дороге на Объект рассказывает Сахарову о встрече с Андроповым. Сахаров в ответ дает Харитону почитать свою статью. На утро спрашивает: «Ну что?» – «Ужасно», – отвечает Харитон. «Форма ужасная?» Харитон усмехается: «О форме я и не говорю. Ужасно содержание». Сахаров говорит: «Содержание соответствует моим убеждениям».

Через 18 лет закрытой жизни, 10 июля 1968 года, он, сверхсекретный физик, трижды Герой Соцтруда, лауреат Сталинской премии, сидит в своем коттедже на Объекте и слушает вечернюю передачу Би-би-си. Он только год как впервые купил радиоприемник. И вот 10 июля 68-го по Би-би-си Сахаров слышит свою фамилию. Он вспоминает: «Передавали, что в вечерней голландской газете 6 июля опубликована статья члена Академии наук СССР А. Д. Сахарова. Статья описывает опасности термоядерной войны, содержит призыв к сближению СССР и Запада как единственной альтернативе всеобщей гибели». Би-би-си передает, что академик Сахаров говорит об отсутствии демократии в СССР, об опасности догматизма и террора. Би-би-си передает содержание сахаровской статьи. Прослушав Би-би-би, Сахаров говорит: «Я понял, что дело сделано. Я испытал в тот вечер чувство глубочайшего удовлетворения».