И тут еще джунгли отлично организованной индустрии. И, конечно, нефть и газ, буровые вышки, перегонные, очистительные обогатительные заводы.
И местный авиакомплекс «Сикорский», выпускающий в числе прочего отличные, сверхвысокие вертолеты «Дрозд».
Весь этот совершенно западный набор – из «Острова Крым».
Однако обвинить Аксенова в низкопоклонстве перед Западом сложно. Все вышеперечисленное – ветчина, сыр, яхты, дома трудящихся, многочисленные дороги – создано в Крыму, который в 20-м году по чистой случайности не был взят красными. Врангель лет двадцать управлял островом. Теперь в столице Крыма есть площадь Барона. Столица – Симферополь, или Симфи. Весь в огромных, невероятных форм стеклянных небоскребах. Среди них в глубине, если смотреть с вертолетной площадки на крыше, стоит памятник Барону. И это естественно, что ему стоит памятник. При нем проведены внятные реформы, прежде всего земельная. Русский бизнес эффективен и талантлив. При нем принята демократическая Конституция. Крым становится осуществленной русской либеральной демократией. В парламенте – все партии: кадеты, коммунисты, Союз за возрождение Родины и престола, националистическая «Волчья сотня», крымские националисты. Крым многонационален – русские, татары, греки, турки, болгары, англичане.
Кроме того, Крым прекрасен и при нормальном ходе вещей становится мировым курортом, приносящим огромный доход.
Роман Аксенова – утопия, подчеркнутая утопия. Потому что Крым у Аксенова – не полуостров, а остров. Между аксеновским Крымом и СССР – пролив, перешеек перерезан, не только исторически, но и географически.
СССР это государство не признает. В советских средствах массовой информации его называют зоной Восточного Средиземноморья.
Этот Крым – кость в горле у советского руководства, потому что вечно напоминает о поражении времен Гражданской войны, а кроме того, потому что Крым процветает. Аксенов пишет: «С детства все знали о Крыме одну лишь исчерпывающую формулировку: «На этом клочке земли временно окопались белогвардейские последыши черного барона Врангеля. Наш народ никогда не прекратит борьбы против ошметков белых банд за воссоединение исконно русской земли с великим Советским Союзом».
Аксенов пишет: «Автором изречения был основной автор страны, и ни одно слово, конечно, не подвергалось сомнению». То есть формулировка по Крыму – сталинская. Аксенов – последовательный шестидесятник в том, что касается Сталина. В том смысле, что у него чувство к Сталину личное неугасающее, сохраняющее всю свежесть ненависти и боль, присущую людям антисталинского XX съезда.
Аксенов в «Острове Крым» отдает должное Хрущеву как автору послесталинской оттепели. Аксенов пишет:
«Вдруг Никита Сергеевич Хрущев, ничего особенного своему народу не объясняя, заключил с Островом соглашение о культурном обмене. Началось мирное сосуществование. В шестидесятые годы стали появляться первые визитеры с Острова. В ранние шестидесятые молодые островитяне производили сногсшибательное впечатление на москвичей и ленинградцев. Оказывается, можно быть русским и знать еще два-три европейских языка как свой родной, посетить десятки стран, учиться в Оксфорде и Сорбонне».
Оказывается, несмотря на все это, можно быть русским. Аксеновский Остров Крым лишен одного из главнейших признаков своего большого соседа – изоляционизма, намеренной отгороженности и подозрительности в отношении всего остального мира.
Советская пропаганда в связи с этим некоторое время даже представляла в СМИ Остров Крым международным притоном авантюристов и шпионов. Там стриптизы, американские базы, джаз, буги-вуги.
В подтверждение этого «однажды в пьяной компании какой-то морячок рассказывал историю о том, как у них на тральщике вышел из строя двигатель и они, пока чинились, всю ночь болтались в виду огней Ялты и даже видели в бинокль надпись русскими буквами «Дринк кока-кола».
Ни один город Острова Крым не опасен для советского человека так, как Ялта.
«Симферополь с его нагромождением ультрасовременной архитектуры, стильная Феодосия, небоскребы международных компаний Севастополя, сногсшибательные виллы Евпатории и Гурзуфа менее опасны для идейной стойкости советского человека, чем бессонная, стоязычная Ялта».
Аксенов пишет: «Конечно, и в Ялту ездили, однако только самые высокие советские чины, да самые знаменитые советские артисты, да детишки самых высоких чинов – поразвлечься».
Вот с этого Острова Крым – главный герой Аксенова. Он – как будто с рекламы Marlboro. Мечта женщин, playboy. Влюбляться в него могут женщины-читательницы разного возраста, потому что он не мальчик. Ему 46, т. е. как самому Аксенову. Это может некоторых ввести даже в определенное заблуждение. Он ездит на спортивном автомобиле «Питер-Турбо», который выпускает автоконцерн «Питер-Авто» в Джанкое. Этот крымско-российский автоконцерн известен во всем мире и выдуман Аксеновым. Не выдуман «Руссо-Балт», реально производившийся в дореволюционной России. Стажировку русские инженеры проходили на «Роллс-Ройсе».
Аксенов фиксирует успех российского автомобилестроения, не испытавшего на себе советской власти: «Огромный черный «Руссо-Балт» с затемненными стеклами мягко прошел по набережной и мощно и бесшумно стал набирать высоту, уходя в неизвестные горные улочки Ялты».
Сам Аксенов в 79-м едет в Крым на постоянно ломающейся зеленой «Волге».
Отец героя Аксенова – участник Ледяного похода Деникинской армии весной 1918 года. В 79-м в СССР единицы знают, что за люди такие – участники Ледяного похода.
Они – символ беспримерной отчаянной смелости, обреченности на смерть, в реальности в большинстве погибшие, в меньшинстве изгнанные в эмиграцию с последнего рубежа, из Крыма. У Аксенова эти люди, чудом удержавшиеся в Крыму, отлаживают свою жизнь на Острове.
Так вот, главный герой Аксенова – сын участника Ледяного похода. В 79-м году он успешен и богат. Он хозяин влиятельной свободной газеты. Набор абсолютно чужеродный для СССР. При этом этот персонаж испытывает определенную симпатию к Ленину, Троцкому, Бухарину и Тухачевскому. Для сына участника Ледяного похода это странно. Скорее это естественно для европейского интеллигента, для которого характерна левизна и страсть к троцкизму на безопасном расстоянии. При этом очевидно, что симпатия главного героя к Троцкому, Ленину и Бухарину – это еще и прощальный поклон Аксенова поколению своих родителей, репрессированному Сталиным, и многим из своего поколения, которые с ненавистью к Сталину, но с верой в Ленина доживут до середины 80-х годов, до перестройки.
Аксенов выпадает из их числа в конце 70-х.
«Остров Крым» очень кинематографичен. Владимир Наумов, поставивший фильм «Бег», собирается уже в новое, постсоветское время ставить «Остров Крым». Аксенов напишет сценарий. Не сложится. Жалко, потому что в своем романе 79-го года он проигрывает то, что страна будет проходить в последующие двадцать с лишним лет, что она сможет почувствовать и в какой мере. Прежде всего тоску по прошлой России и боль по тому, какой бы она могла стать, если бы не все, что с ней произошло.
Он, Аксенов, похоже, знает, что тоска не будет глубокой, а боли, вероятно, и вовсе не будет. И он представляет нам Остров Крым как Россию нашего будущего постсоветского массового восприятия. Куча звучных фамилий – Новосильцевы, Оболенские, Бутурлины. Виллы, приемы, хруст французской булки, закаты, переулки, дружба по Третьей симферопольской гимназии.
При этом эта Россия, конечно же, уже очень по-западному выглядит. Мы, советские люди, так ее видим, такой ее хотим. Железный занавес и убогая советская экономика уникально, как никакая пропаганда, способствовали глубокой народной зависти к Западу, граничащей с детской, первой любовью. Аксенов знает, каким испытаниям подвергнется эта оранжерейная любовь и как она увянет, обманувшись в своих девичьих фантазиях, не получив все сразу, обидевшись, надувшись.
Аксенов пощадит наши будущие чувства в своем романе. Никакого реализма. Он даст нам свой Крым в наших ощущениях, как сон, как сладостный обман, т. е. именно как утопию. И в утешение поселит в нас ощущение непрочности этого веселого, свободного, отвязного мира. То ощущение, которое в кино называется suspense. To есть, попросту, скверное предчувствие, что все это добром не кончится. Настроения главного героя нас только укрепляют в этом дурном предчувствии.
Он одержим, свихнут на идее объединения Острова Крым с СССР. Он везде носится со своей идеей, пропагандирует ее в своей свободной газете. Он говорит и пишет, что они здесь, на Острове, виноваты за неучастие в страданиях народа на исторической родине. Мы, интеллигенция, бросили свой народ. Необходимо участвовать в кровообращении России. Мы будем свежей кровью. Он говорит: «Я хочу быть русским, и я готов даже к тому, что нас депортируют в Сибирь». Внутри романа некий голливудский режиссер даже намеревается снять на эту тему кино. Режиссер развивает идею: «Трагический, лирический, иронический, драматический, реалистический и «сюр» в самом своем посыле фильм. Тоталитарный гигант пожирает веселенького кролика по воле последнего. Да что там голливудский режиссер. Нами в 79-м году идея воссоединения какого-нибудь реального богатого Острова с СССР воспринималась бы уж точно как полный сюр. Вот уж где всякому, а не только американцу, понятно, что Аксенов написал утопию. Это ж курам на смех, чтоб кто-то к нам по доброй воле присоединился.
Но фокус в том, что герой Аксенова отлично знает, как и что в СССР. И вот тут начинается самое важное для Аксенова. Никакой не вымышленный Крым, а настоящий Советский Союз.
Конечно, Аксенов отдает должное бытовой стороне жизни. «Советские люди твердо знают: там, где партия, там успех, там победа» – гласил огромный щит при выезде на Ленинградское шоссе из Шереметьево. Герой Аксенова частый гость в Союзе, его это не удивляет. Дальше по шоссе: «Мы придем к победе коммунистического труда», «Планы партии – планы народа». «Да здравствует верный помощник партии – Ленинский комсомол». Палисадники покосившихся деревенских домов вдоль шоссе. За бугром моста – кварталы жилмассивов. С крыши на крышу шагали огненные буквы: «Партия- ум, честь и совесть нашей эпохи!» Дальше: «Идеи Ленина вечны», «Конституция СССР – основной закон нашей жизни». И всюду портреты Брежнева. Он, кстати, в 79-м получает Ленинскую премию за свою трилогию – «Малая земля», «Возрождение», «Целина». Их изучают в школах. Аксенов пишет: «Всюду портреты Брежнева, размножающегося с каждой минутой по мере движения к центру».