Аксенов в 79-м пишет:
«Нам представляется, что в России сейчас идет борьба двух могучих течений. Победит Сталин, и возникнет страшное общество тоталитаризма, бездумные отары, не знающие Сталина, не сознающие своего сталинского ничтожества, несущие гибель во все просторы земли. Проиграет Сталин, и Россия может превратиться в великое творческое содружество людей, ведущих разговор с Богом, не забывающих ни своих, ни чужих страданий и навсегда сохранивших память о власти ничтожеств, о крови и лжи, о сталинщине. Господи, укрепи».
Вот сразу после публикации этой статьи в Островной газете начинается оккупация Острова Крым Вооруженными силами СССР. Она начинается под кодовым названием Военно-спортивный праздник «Весна». В города, запруженные толпами людей с цветами, с лозунгами «Крым+Кремль=Любовь», входят танки. Проносятся броневики-амфибии с горящими фарами и воющими сиренами. Первым делом прекращают вещание местного телевидения. Камеры корреспондентов на улицах бьют прикладами. Над горами, над морем висят «миги». С моря уже идут советские авианосцы.
Название альманаха «Метрополь», запрещенного в 79-м, – это привет Аксенова этому Острову. В том смысле, что альманах дает представление о литературном процессе в метрополии. А что, сами понимаете, за метрополия без Острова Крым.
1980
22 января 1980 года Андрей Дмитриевич Сахаров на академической машине едет на семинар в Физический институт АН.
На Краснохолмском мосту машину Сахарова останавливают. Везут в прокуратуру.
Приводят к зам. Генпрокурора Рекункову, который зачитывает Указ Президиума Верховного Совета. Смысл указа: Сахаров А. Д. занимается деятельностью, наносящей ущерб интересам государства. Президиум Верховного Совета СССР постановляет лишить Сахарова А. Д. звания Героя Соцтруда, орденов, медалей, званий лауреата Ленинской и Государственной премий и выслать в место, где будут исключены преступные контакты с иностранцами.
Сахаров расписывается в ознакомлении с указом и приписывает: «Ордена, медали вернуть отказываюсь». Сахаров звонит жене, говорит: «Я звоню из прокуратуры. Мне сказали, что меня высылают из Москвы в Горький». Она в ответ: «А я?» – «Ты сможешь ко мне приезжать». – «Нет, я поеду с тобой». Жена академика Сахарова Елена Георгиевна Боннэр об этом эпизоде пишет:
«Он очень «сахаровский». Он мог сам сказать Рекункову, что я поеду с ним. Но Андрей никогда ничего не решал за других. И никто никогда ничего не мог решить за него».
Андрей Дмитриевич Сахаров женат на Елене Георгиевне Боннэр с 72-го года. Они знакомятся после смерти первой жены Сахарова и после отлучения Сахарова от работы на Объекте, где он провел 19 лет.
Елена Боннэр – дочь руководящего сотрудника Коминтерна, члена партии с 17-го года Геворка Алиханова. Он расстрелян в 37-м. Ее мать, Руфь Боннэр, член ВКП(б) с 24-го года, в 37-м арестована. Елена Боннэр в 41-м уходит на фронт медсестрой, ранена на Волховском фронте. Заканчивает войну в звании лейтенанта медицинской службы. Инвалид второй группы по зрению в результате ранения. Заканчивает Ленинградский медицинский институт. Работает участковым врачом, врачом-педиатром в роддоме, в командировке в Ираке. Отличник здравоохранения СССР. Печатается в литературных журналах.
В 70-е годы активно участвует в правозащитной деятельности. Член Хельсинкской группы.
День своего знакомства они с Сахаровым отмечают 26 декабря. Это произошло в 70-м. У них была поздняя деловая встреча. Потом – неожиданный ночной разговор на ступеньках Центрального телеграфа. Он спрашивает: «Люся, а сколько вам лет?» – «Сорок семь», – отвечает она. «А я думал, что меньше».
Сахаров провожает ее до дома и едет к себе.
У Сахарова трое детей. Летом 71-го он отдыхает с детьми на Кавказе, под Сухуми. У Боннэр – двое детей. Сахаров, вернувшись с моря, дает Елене Георгиевне адрес своей хозяйки. Боннэр вспоминает: «Когда я стала объяснять женщине, кто дал нам ее адрес, она сказала: «Как же, тихий такой старичок». Эта фраза вошла в наш семейный лексикон, и ее все в нашем доме повторяли при каждом общесоюзном или общемировом шуме вокруг Сахарова: «Как же, тихий такой старичок!»
Квартира Сахарова в Москве прослушивается по инициативе Андропова и с санкции Брежнева.
Тов. Суслову от председателя КГБ Андропова: «Направляется справка о поведении академика Сахарова А. Д. В личной жизни Сахарова в последнее время произошли изменения. Он вступил в интимную связь с преподавательницей Второго медицинского училища Боннэр Е. Г., 1922 года рождения, членом КПСС. Боннэр поддерживает негативные проявления и деятельность Сахарова в качестве члена Комитета прав человека». То есть в момент написания записки, 2 октября 71-го года, Андропов еще адекватно отражает суть идейной и политической близости в паре Сахаров-Боннэр. Вскоре КГБ сочтет целесообразным разработать собственную версию отношений двух исключительно неординарных людей. Эту версию будут внедрять, она внедрится и обретет широкое распространение.
В версии, созданной КГБ, есть все, что отвечает массовому спросу: желтизна, сплетни о семейных отношениях, дети, деньги плюс связь с Западом. И, наконец, все это полито густым слоем антисемитизма, что уж безоговорочно обеспечивает съедобность предложенной версии.
Формально высылка Сахарова в Горький следует за его интервью по поводу ввода советских войск в Афганистан.
Сахаров дал интервью по Афганистану корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Тони Остину 2 января 80-го года. Интервью передали все западные радиостанции, ведущиеся на СССР. 15 и 16 января – интервью под камеру корреспонденту Эй-би-си. Интервью показывают по телевидению в США и Европе.
На самом деле справка КГБ на Сахарова была готова до начала событий в Афганистане. Совершенно секретно:
«Академик Сахаров на протяжении более 10 лет проводит подрывную работу… предпринимает меры по организационному сплочению антисоветских элементов в стране».
На основании этой справки 3 января 80-го года Политбюро принимает решение о высылке.
22 января 80-го года Сахарова из прокуратуры везут прямо в аэропорт Домодедово. Там он ждет жену. Елена Георгиевна успевает по цепочке через знакомых передать информацию о высылке иностранным корреспондентам.
Сахаров вспоминает: «В самолете мы сидели рядом с Люсей и были счастливы, что вместе, Люся была очень красивой».
Условия режима Сахарова в Горьком следующие: не имеет права выезжать из города, не имеет права на встречи и телефонные разговоры с иностранцами, а также на телефонную и почтовую связь с заграницей.
Когда Сахаров слышит о последнем пункте ограничений, он реагирует: «Как же так, ведь там мои близкие!» За границей, а именно в Соединенных Штатах, – дети Елены Георгиевны. Их отъезд – составляющая истории Сахарова.
В 72-м, вследствие правозащитной деятельности Сахарова, дочь Боннэр Татьяну выгоняют с вечернего отделения факультета журналистики МГУ.
Через несколько дней проходит общее собрание Академии наук. Вечером в концертном зале «Россия» – концерт Рихтера. Сахаров и Боннэр присутствуют. В антракте к ней подходит академик Будкер, говорит: «Надо спасать Андрея». Говорит, что угроза очень велика – «кругом иностранные шпионы, и корреспонденты тоже шпионы, и Андрей из-за контактов с ними может погибнуть». Следует конкретное предложение: должность в Сибирском отделении Академии наук, астрономическая зарплата, коттедж в шесть комнат плюс магазин, куда привозят вещи из «Березки».
Сахаров говорит, что эта идея рождена в КГБ. Он не ошибается. Из записки Андропова в ЦК КПСС: «Попытаться провести с Сахаровым беседу на высоком уровне, угрожая лишением звания академика и Героя Соцтруда, и предложить работу в Новосибирске или другом режимном городе».
Сахаров идет к ректору МГУ просить о восстановлении в университете дочери Елены Георгиевны. Сына Боннэр Алексея на следующий год не примут в университет. Сахарова вызывают в Генпрокуратуру. Предупреждают, что, если он не прекратит своей деятельности, к нему будут применены другие меры. Сахаров дома подробно записывает текст беседы и на устроенной дома пресс-конференции раздает этот текст иностранным журналистам.
29 августа 73-го года в «Известиях» опубликовано письмо 40 академиков с осуждением Сахарова. Письмо зачитывают по радио и телевидению: «Деятельность А. Д. Сахарова в корне чужда советским ученым».
Позже кампания в прессе совмещает два имени – Сахарова и Солженицына. Это происходит после публикации на Западе «Архипелага ГУЛАГ». Потом, в 74-м, Солженицына высылают из страны. Сахаров, остающийся в СССР, продолжает выступления перед иностранными корреспондентами в связи с обысками, арестами, положением политзаключенных, с женой ездит в лагеря на свидания с политзаключенными, постоянно шлют в лагеря посылки. Интервью Сахарова передают западные радиостанции. В СССР интеллигенция давно и активно слушает западное радио.
Сахаров, таким образом, несмотря ни на что, постоянно общается не только с западным миром, но и с согражданами. Сахаров – первое в Советском Союзе постоянно действующее оппозиционное средство массовой информации.
Вскоре начинают поступать угрозы физической расправы с членами семьи Сахарова и Боннэр.
Конгресс США обсуждает поправку Джексона-Вэнника, которая означает введение ограничения на торговлю с СССР в ответ на ограничения свободы эмиграции из СССР. Сахаров выступает за свободу выбора страны проживания и места жительства внутри страны.
Сахарову приходит письмо с вырезкой из «Известий» о поправке Джексона-Вэнника и текстом: «Если вы не прекратите своей деятельности, мы примем свои меры». Пишут, что начнут с полуторогодовалого внука Елены Георгиевны и с ее зятя, правозащитника, уволенного с работы. К нему как-то вечером, когда он выносил мусор, подошли три мужика и сказали: «Если Сахаров не прекратит своей деятельности, будешь валяться на этой помойке – и ты, и твой сын». Вскоре после этого к Сахарову с Боннэр приходит в прошлом член Комитета прав человека, а впоследствии ярый националист, член-корреспондент Академии наук Игорь Шафаревич. Сахаров рассказывает ему об