В 1987 году Михаил Горбачев третий год у власти. Он пришел после дряхлых, еще сталинских выдвиженцев: Брежнева, Андропова, Черненко, которые к тому же умирали один за другим. Уход первых лиц по естественным причинам происходил так быстро, что возникло смутное массовое ощущение близости перемен. Хотя никто не знал, каких именно, и даже предположить ничего не мог. Политика на массовом уровне давно никого не интересовала. Население от власти давно отчуждено, настолько, что до нее вообще не было никакого дела. Все занимались поисками пропитания, скупкой дефицита, устройством детей в институт по блату, за границу не ездили, кто ездил в командировку за рубеж – тому завидовали. Взятки давали редко деньгами, чаще продуктами или встречными услугами, пили, защищали диссертации, читали запрещенные книжки – в общем, жили как умели и как хотели в рамках советских вариантов. Все было привычно, предсказуемо, стабильно, а дальше хоть трава не расти. И наверху такую стабильность ценили. «Стабильность». Именно с таким ударением на первом слоге любовно выговаривал это слово брежневский завотделом науки ЦК Трапезников.
Горбачеву в момент прихода к власти было 54 года. По меркам брежневского Политбюро он совсем молодой человек.
Для мирного советского времени, т. е. без войны и без террора, когда работает свой особый социальный лифт, Горбачев сделал быструю блестящую карьеру, пройдя от и до знаменитую советскую аппаратную школу. К власти он приходит абсолютно традиционным, советским аппаратным способом.
Но сразу после прихода Горбачева к власти выясняется, что ситуация гораздо сложнее.
В мае 85-го года Горбачев приехал в Ленинград. Выступил в Смольном перед активом городской парторганизации. Говорил без бумажки. Уже этим поразил всех присутствующих. Потом в городе произошло вообще черт знает что. На углу Невского и Лиговки Горбачев остановил кортеж, вышел на тротуар. И шагнул в толпу. Он толком не знал, о чем говорить с людьми, люди стояли обалдевшие. Кто-то зачем-то поднимал детей, кто-то вдруг истерично выкрикнул: «Да здравствует КПСС!». Охранники предынфарктно ощутили свою профнепригодность в новой ситуации. Такого не было никогда.
Выкрик «Да здравствует КПСС!», донесшийся из толпы, не случаен. Он на тот момент выражает представления и власти, и населения: необходимы перемены под руководством партии в рамках существующей системы. Другой системы, другой партии никто не знает. Всякие изменения – только сверху.
Наверху в этот момент самые радикальные силы – это шестидесятники, т. е. антисталинисты, убежденные, что Сталин извратил ленинские идеи, которые были, безусловно, прекрасны. Эти настроения однажды при Хрущеве ненадолго возобладали, но тогда оттепель была короткой, робкой. Горбачев – шестидесятник. Сам из семьи, перенесшей репрессии. Один дед Горбачева принял советскую власть, был председателем колхоза, в 37-м его арестовали. Горбачев вспоминает, что даже соседские мальчишки избегали общения с ним. Деду повезло, его через год освободили. Горбачев в воспоминаниях воспроизводит рассказ деда о пребывании в тюрьме: «… следователь слепил меня яркой лампой, бил, ломал руки, зажимая их дверью. Напяливали на меня сырой тулуп и сажали на горячую плиту». Второй дед Горбачева советскую власть не принял, в колхоз не вступил, в голод 33-го года у него умерло трое детей. Самого его арестовали в 34-м, был в лагере, и тоже повезло – вернулся. Горбачев искренне голосовал на XXII съезде за вынос Сталина из Мавзолея. На XXII съезде КПСС Горбачев оказался как глава Ставропольского крайкома ВЛКСМ. Он был ночью на Красной площади, когда Сталина перезахоранивали у Кремлевской стены. Позже про Хрущева Горбачев напишет совершенно правильно:
«… с одной стороны, смелость, решительность, готовность пойти против течения, с другой стороны – ограниченность политического мышления, неспособность вскрыть причины явлений, с которыми он вел борьбу».
Сам Горбачев в 85-м начинает с повтора хрущевского пути.
Необходимы изменения. Но систему не трогать. Горбачев хочет начать с научно-технической модернизации.
Корни горбачевской антиалкогольной кампании в уверенности, что модернизацию страны можно провести простыми, испытанными способами. Быстро отучить людей пить. Они протрезвеют и начнут работать с высокой производительностью труда. Горбачев рассчитывает силовым, внеэкономическим способом победить пьянство. Это андроповский способ.
Тот, чтобы заставить людей работать, отлавливал их днем в банях, кинотеатрах и в магазинных очередях за продуктами, которых не бывает вечером. Это ничего не решало. Даже в закрытых военных НИИ с жесткой пропускной системой люди выстраивались в очередь к проходной часа за полтора до окончания рабочего дня. Это не вариант итальянской забастовки, это норма советской жизни. Антиалкогольная кампания Горбачева – его последний, прощальный привет Андропову. С которым у Горбачева связан решающий жизненный этап. Именно Андропов примет участие в перемещении Горбачева из Ставрополя в Москву, в ЦК.
Горбачев был первым секретарем крайкома ВЛКСМ, потом первым секретарем Ставропольского горкома КПСС, потом вторым секретарем крайкома КПСС, потом стал первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Ему – 39. Он самый молодой на такой должности в стране. Горбачев в воспоминаниях говорит о роли первых секретарей:
«… их роль можно сравнить разве что с положением царских губернаторов. Вся полнота власти на местах – в их руках. Все выборные органы они подгоняют под себя. Ни одно мало-мальски руководящее назначение не проходит мимо них. Свою власть они получают не в результате альтернативных выборов, народ их не выбирает, они получают власть от Москвы – Политбюро, генсека. То есть власть огромна, в регионе безгранична, но он может лишиться должности в случае изменения настроения в Москве».
Это нормальная феодальная система. И Горбачев десятилетия спустя скажет про эту систему: «Безотказный, крепостнический механизм».
Брежнев сам тщательно отбирал людей на должности первых секретарей. Правда, до этого шел долгий сбор информации из разных источников. Как раз один из таких источников, по Горбачеву, – глава КГБ Андропов. Они познакомились весной 1969 года. Андропов приехал отдыхать в Железноводск на территории Ставропольского края. Горбачев был тогда вторым секретарем крайкома. Андропову не нравился тогдашний первый секретарь, и на встречу был направлен второй – Горбачев. Горбачев вспоминает, что позже раза два отдыхали в одно время, семьями совершали совместными прогулки. Иногда сидели у костра, жарили шашлыки. Прекрасная южная ночь, тишина, костер и разговор по душам. Офицеры охраны привозили магнитофон. Горбачев в воспоминаниях пишет, что Андропов особо выделял Высоцкого, любил его песни и сам неплохо пел. Лирическая сцена – Андропов, поющий летней ночью песни Высоцкого, – нисколько не усложняет образ Андропова: советская номенклатура любого уровня живет по элементарному правилу – что позволено нам, совсем не следует позволять народу. Концерты Высоцкого запрещены и в то время, когда Андропов слушает его с Горбачевым, и потом, вплоть до самой смерти Высоцкого, и диски, и книги которого будут запрещены до смерти Андропова и до прихода Горбачева.
Андропов не был сторонником прихода более молодого поколения в высшую власть. О старых и молодых во власти у них с Горбачевым на Ставрополье был разговор еще в 75-м году. В изложении Горбачева это был откровенный разговор. Горбачев спрашивает Андропова: «Вы думаете о стране или нет?» – «Что за дикий вопрос? – реагирует Андропов. «Но ведь в течение ближайших трех-пяти лет большинство членов Политбюро уйдет. Просто перемрет. Они уже на грани», – продолжает Горбачев. Андропов в ответ смеется: «Ну, ты уж нас совсем». – «Да я не о вас лично, но надо ведь думать об этом», – продолжает Горбачев. Андропов отвечает: «Когда двигаешь человека в годах, за его плечами опыт, и нет у него амбиций. Делает свое дело без всяких карьеристских замашек. А все эти молодые только и думают о карьере, о том, чтобы перескочить повыше».
При этом Андропов заинтересован в том, чтобы привести наверх своих людей, он ищет возможность расширения собственной опоры для прихода на первую должность в стране. Возможности шагнуть на вершину Андропов готов ждать долго. Он учит Горбачева: главное – терпение и лояльность.
В 78-м году Андропов откровенно протежирует Горбачева. Предлагает совместить по времени их отпуска, встретиться в Кисловодске. Горбачев вспоминает, что в тот отпуск много говорили о ситуации в стране.
На время их совместного отдыха придется приезд Брежнева в Минводы. Брежнев едет в Баку и по дороге делает остановки, общается с трудящимися, с местным руководством. В Ставропольском крае Брежнева встречают Горбачев с Андроповым. Едут они на вокзал в одном ЗИЛе. Это была та самая встреча, когда на перроне вокзала собрались сразу четыре генеральных секретаря – в смысле, один действовавший на тот момент и три последующих: Брежнев, сопровождавший Брежнева Черненко, Андропов и Горбачев. Вскоре после этой встречи Горбачев станет секретарем ЦК по сельскому хозяйству. После избрания Горбачева поздравит премьер-министр Косыгин: «Поздравляю вас с избранием, рад вашему появлению среди нас». Эта мелочь не скроется от Андропова. Андропов при первой же возможности скажет Горбачеву: «Ты понимаешь, Михаил, сейчас самое главное – единство. И центр его – Брежнев. Запомни это. А то, я смотрю, тебя уже Косыгин начал обхаживать. Держись».
Наряду с Горбачевым Андропов переводит в Москву главу Ленинградского обкома Романова. Горбачев пишет: «Андропов прекрасно знал личные качества Романова, знал, что это ограниченный и коварный человек с вождистскими замашками, видел, что на Политбюро от него редко можно дождаться дельной мысли. И тем не менее перевел его в Москву, рекомендовал избрать секретарем ЦК по оборонной промышленности». После смерти Андропова Романов станет конкурентом Горбачева. Но в 83-м генсеком изберут совершенно больного Черненко, который был не жилец и потому устраивал всех: появлялось время для подковерной борьбы. Горбачев пишет: «Все проголосовали за Черненко