Переход от Гибралтара до Ливерпуля, а затем до Белфаста для «Чесмы» прошел благополучно, но при дальнейшем плавании на север в Аталнитческом океане «Чесму» застал жестокий шторм. 22 декабря волной выбило крышку левого клюза, вследствие чего для исправления командиру пришлось повернуть корабль по ветру. Стальной волнолом, поставленный в Ливерпуле взамен самодельного (деревянного), был снесен волной.
Позднее корабль снова попал в сильный шторм. Океанская волна с такой силой ударяла в днище «Чесмы», что при ходе в 10 уз. корабль останавливался, и весь его корпус имел ощутимую вибрацию. Одна из волн настолько сильно накрыла его и ударила о палубу, что в жилой палубе под пиллерсами прогнулись три бимса, один дал трещину, а стоявшие деревянные подпоры переломились пополам.
Так как температура воздуха упала до –11°С, то вся вода, попадавшая на палубу и надстройки, мгновенно замерзала, придавая кораблю причудливый вид и увеличивая на него нагрузку. Команда начала окалывать лед. 3 января 1917 г. корабль прибыл в Екатерининскую гавань.
К началу 1917 г. на Север в состав флотилии СЛО были доставлены с Балтики и Дальнего Востока подводные лодки, которые были объединены в дивизион подводных лодок особого назначения. Это были малые устаревшие лодки. 26 апреля 1917 г. во время шторма подводные лодки «Дельфин» и «№ 1», стоявшие в базе рядом стало бить друг о друга. Ударами о подводную лодку «№ 1» на «Дельфине» расшатало сальники рулей и в лодку поступило большое количество воды, но она осталась на плаву. «№ 1» получила более серьезные повреждения и затонула. Летом 1917 г. лодку подняли, но после осмотра признали ее негодной и исключили из списков флота.
Миноносец «Живой» Морских сил Юга России (лейтенант Нифонтов) при эвакуации врангелевцев в ноябре 1920 г. из Крыма в Стамбул вышел из Керчи с 250 пассажирами. 15 ноября 1920 г. затонул во время норд-остового шторма в Черном море. На поиски «Живого» из Босфора вышли русские и французские суда, но эсминца не обнаружили.
Серьезным испытанием для Красного флота стал переход в конце 1929 г. с Балтики в Черное море линкора «Парижская коммуна» (командир К. И. Самойлов) и крейсера «Профинтерн» (командир А. А. Кузнецов). Командир отряда – Л. М. Галлер.
Русские линкоры типа «Севастополь» (так до 1921 г. назвалась «Парижская коммуна») отличались сравнительно низким надводным бортом, практически не имели седловатости и развала шпангоутов в носовой части, и, кроме того, обладали построечным дифферентом на нос. В результате даже при незначительном волнении их носовая оконечность зарывалась в воду вплоть до первой башни.
Перед походом для улучшения мореходности в носу линкора была сооружена наделка, как оказалось еще больше ухудшившая его мореходные качества.
22 ноября отряд вышел из Кронштадта. Переход по Финскому заливу, Балтийскому и Северному морям прошел без каких-либо происшествий.
Пройдя Английский канал, корабли 30 ноября у маяка Барфлер встретились с транспортами, ушедшими вперед. Океанская волна раскачивала корабли и транспорты, что значительно усложнило бункеровку. Чтобы не помять борта и не порвать шланги, корабли все время подрабатывали машинами, а при усилении ветра погрузку прекращали. Двое суток длилась эта операция.
Бискайский залив встретил корабли жестоким штормом. На океанских волнах сразу же проявились отрицательные свойства наделки. Линкор тяжело всходил на волну, а опускаясь с силой, ударялся наделкой о воду. От этих ударов содрогался весь его корпус. Вскоре появились трещины в наборе наделки. При этом принимаемые на бак массы воды крайне медленно удалялись за борт. Чтобы как-то облегчить положение, около 23 часов 2 декабря пришлось изменить курс, однако при положении корабля лагом к волне сразу же началась значительная бортовая качка, доходившая до 30°, с амплитудой 8–9 сек., причем вода попадала через вентиляционные шахты во внутренние помещения.
Когда отряд шел против ветра «Профинтерн», имевший высокий полубак, легко всходил на волну. Но, к сожалению, генеральный курс вынуждал корабли идти лагом к волне. Крен крейсера достигал 40°. Не помогло и уменьшение хода. К вечеру 3 декабря от ударов гигантских волн на «Профинтерне» разошлись клепаные швы корпуса. В 6-е котельное отделение стала поступать вода, одновременно вышел из строя водоотливной насос. Крейсер принял до 400 т воды. Л. М. Галлер вынужден был принять решение о заходе в ближайший порт и 4 декабря корабли вошли на внешний рейд Бреста. Экипаж крейсера своими силами начал ремонт. А шторм все усиливался, даже на внешнем рейде ветер достигал 10 баллов. Стоя на двух якорях, «Профинтерн» непрерывно работал турбинами «малый вперед». Через два дня ремонт закончился. Французские буксиры подвели к борту нефтеналивную баржу, но полностью восполнить запас топлива не удалось – на волнении рвались шланги.
Несмотря на неблагоприятные метеосводки и не желая задерживаться в Бресте, ожидая улучшения погоды, что сказывалось на сроках завершения похода и излишнем расходе топлива, Л. М. Галлер около 12 ч того 7 декабря отдал приказ о съемке с якоря. Корабли опять вышли в Бискайский залив. Шторм достиг ураганной силы – ветер до 12 баллов, волны высотой 10 метров и длиной – 100. Крен крейсера достигал 40°. Все шлюпки были разбиты. Особенно тяжелые повреждения получил линкор, который носом зарывался в волну. Наделка играла роль гигантского черпака, подхватывающего громадные массы воды, не получавшие стока и разливавшиеся по всей палубе. Палуба его скрывалась под водой по первую башню. Уже через 2–3 часа надломленная ранее носовая часть наделки под ударами волн отломилась, и развороченные части железа стали болтаться при каждом ударе волны о борт корабля. Одной из наиболее громадных волн была отломлена и сброшена за борт часть наделки форштевня, а оставшийся кусок массой около 3,2 т был переброшен через весь бак и, снеся правую часть волнолома, ударился о первую башню.
Палуба бака получила 1,5 см прогиба, деформировалось 16 пиллерсов. Через поврежденные вентиляционные трубы, шахты, а также другие образовавшиеся отверстия и неплотности значительные массы воды попадали внутрь корпуса. Это привело к частичному затоплению ряда помещений, выходу из строя одного котла, 1-й и 2-й башен, всей казематной артиллерии, части водоотливных средств, двух гирокомпасов из трех. Кроме того корабль оказался на грани обесточивания. Из-за заливания носовых помещений дифферент на нос увеличился до 0,9 м и корабль, почти потерявший плавучесть уже не всходил на волну.
Видя тяжелое положение линкора (крейсер держался более удовлетворительно), командование отрядом решило изменить курс, чтобы несколько уменьшить качку и дать передышку команде, все еще надеясь продолжить плавание. С отяжелевшим носом и облегченной кормой поворот удался лишь с третьей попытки, причем во время одной из них, при повороте лагом к волне корабль накренило на 40° и некоторое время он лежал на борту и не мог выпрямиться. Но и после поворота линкор, имея скорость не более 8 уз., не избавился от разрушений. Волнами, настигавшими его с кормы, сметало все, что попадалось на пути.
Поскольку положение линкора становилось все более критическим, командование отрядом решило отстояться на якоре в каком-либо укрытом месте, а поскольку в районе нахождения кораблей ничего подходящего найти не удалось, то они вновь направились в Брест. 10 декабря в 17 часов они встали на якорь на внешнем рейде.
Остатки наделки были срезаны. За это и другие работы, без проведения которых линкор не мог выйти в море, французам пришлось уплатить 6370 долларов. Через две недели ремонт линкора был закончен, но из-за непрекращающегося шторма выход отложили. Только 26 декабря отряд покинул Брест, на этот раз окончательно. Плавание по Средиземному морю проходило спокойно. Совершив заходы на остров Сардиния (бухта Кальяри) и Неаполь, 18 января 1930 г. крейсер и линкор прибыли в Севастополь, значительно усилив советский флот на Черном море. За 57 суток корабли прошли 6269 миль.
В августе 1941 г., когда противник вышел на ближние подступы к Ленинграду, сообщение города с Большой землей осуществлялось только по Ладожскому озеру. К перевозкам привлекались как боевые корабли Ладожской военной флотилии, так и суда Северо-Западного речного пароходства.
Во второй половине сентября на озере начались шторма. Недостаточно приспособленные к плаванию в штормовых условиях речные суда терпели большой урон. Так за пять дней с 14 по 18 сентября в районе Осиновца были сорваны с якорей и разбиты о камни 12 барж.
В ночь на 17 сентября на Ладожском озере разыгралась настоящая трагедия: в районе банки Северная Головешка почти одновременно погибли три баржи: баржа № 752 с курсантами и командирами военно-морских учреждений Ленинграда, баржа с двумя пулеметными батальонами и баржа с боеприпасами.
В общей сложности на барже № 752 находились от 1200 до 1500 человек. При погрузке людей на перевалочном пункте в бухте Гольцмана были допущена перегрузка баржи, которая явилась одной из причин гибели.
Для буксировки баржи в Новую Ладогу был выделен буксирный пароход «Орел» (капитан И. Д. Ерофеев), а для сопровождения баржи и защиты ее от воздушных налетов противника – канонерская лодка «Шексна» (старший лейтенант М. А. Гладких). Выход судов был назначен на 20 часов. Однако погрузка затянулась, а «Шексна», находившаяся на рейде Осиновец, пошла по направлению к Новой Ладоге. Таким образом, баржа осталась без сопровождения.
Перед выходом из бухты буксирного парохода «Орел» сила ветра колебалась от 2 до 3 баллов и по прогнозу погоды не должна была быть больше четырех. Но погода изменилась. При подходе к району Северная Головешка усилившийся до 8–9 баллов ветер оборвал буксирные тросы, заведенные с парохода «Орел» на баржу, которая начала заполняться водой (люди на барже находились не только на палубе, но и в трюме). Водоотливные средства оказались неисправными, для выкачки воды использовались ведра, да и их нашлось только четыре штуки.