Однако сегодня доктор Тейлор стоит в дверях своего кабинета и застегивает пиджак, когда мы подходим.
– Не хотите ли присоединиться к нам сегодня, господин Волков?
– С чего бы мне хотеть этого?
Лия смотрит на меня с надеждой. Она одета в цветастое платье и собрала волосы в хвост, который подчеркивает ее мягкий цвет лица. Даже ее аромат роз сегодня сильнее, чем обычно.
– Я... предложила это. Ты можешь быть со мной, когда я буду говорить. Доктор Тейлор говорит, что это может помочь, так как ты играешь большую роль в моей жизни.
– Тогда пойдем. – Я переплетаю свои пальцы с ее, и мы входим внутрь. Что? Я не собираюсь упускать шанс стать свидетелем того, как Лия расскажет обо всем, что произошло.
Я прекрасно знаю, что доктор Тейлор помогает ей. Лия не только медленно вышла из своего кокона, но и в последнее время у нее не было никаких галлюцинаций или каких-либо из этих висцеральных кошмаров.
После того, как она узнала о смерти Райана несколько дней назад, я думал, что она направит свое неодобрение внутрь и позволит ему сгнить внутри нее, но она высказала свое мнение. И в ту ночь ей не снились кошмары.
Мы с Лией сидим на коричневом кожаном диване напротив кресла терапевта. Ее кабинет полностью белый, от стен до письменного стола, до рам с немногочисленными картинами природы. Единственный разрыв в цвете – коричневый цвет дивана и кресла доктора Тейлор. Аромат ванили заполняет пространство, но это может исходить от самого терапевта.
Взяв блокнот, она начинает расспрашивать Лию о ее неделе, и моя жена на удивление отзывчива. Я сосредотачиваюсь на радостных интонациях в ее голосе, когда она рассказывает о Джереми, изучающем новые слова, и о том, как мы ходили по магазинам несколько дней назад.
Она замолкает на несколько секунд, выражение ее лица падает, как и ее голос.
– Доктор Тейлор, если я узнаю, что мой муж сделал что-то плохое ради меня, как я должна реагировать?
Выражение лица терапевта остается спокойным, когда она спрашивает успокаивающим тоном.
– Как вы себя чувствуете?
– Плохо. Я не хочу, чтобы он это делал. Но в то же время я понимаю, почему он это сделал. Или, более конкретно, я знаю, что его природа отличается от моей, и его мозг не устроен так, как у всех нас, поэтому для него это решение было логичным.
Я смотрю на нее, потом на то, как дрожит ее рука в моей. Ей потребовалось мужество, чтобы признать тот факт, что в каком-то смысле она мне сочувствует. Даже если это противоречит ее основным принципам.
Психотерапевт делает несколько пометок в своем блокноте и откашливается, переключая свое внимание на меня.
– Что вы думаете о том, что сказала Лия, господин Волков?
Говоря это, я смотрю на Лию.
– Я думаю, ты храбра, что встала на мою сторону, даже если тебе и не нужно было этого делать.
– Но мы муж и жена. Я должна быть на твоей стороне... так же, как ты должен быть на моей, Адриан.
Я знаю, к чему она клонит. Лия хочет, чтобы я увидел, как сильно она ненавидит мафиозную часть моей жизни. Преследования, убийства и пытки. И хотя я понимаю ее ненависть, от реальности нашей жизни никуда не деться.
Во всяком случае, уход из Братвы означал бы, что я потеряю ее защиту. Мы были бы уязвимы и в бегах. И это не та судьба, которую я навлек бы на нее и нашего сына.
Но для того, чтобы удержать ее и защитить ее разум, мне нужно перестать быть сильным с ее хрупкой психикой. Я подожду, пока она восстановится, и буду поддерживать ее на каждом шагу.
Однажды она поймет, что мир, в котором мы живем, не имеет значения.
Мы – единственные, кто имеет.
Глава 17
Лия
Через неделю мы отправляемся в отпуск.
Это не то место, которое я имела в виду, когда предлагала уединиться. На самом деле, это, вероятно, последнее место, о котором я когда-либо думала.
Но вот мы здесь.
В России.
Я должна была знать, что непредсказуемая натура Адриана снова нанесет удар.
Он отвез нас частным рейсом в дом с крышей из красного кирпича в сельской местности, рядом с которым стоял коттедж поменьше. Он окружен милями земли, покрытой снегом, который образуется слой за слоем поверх других слоев. Деревья окаймляют территорию, создавая уютную атмосферу на подъездной дорожке, ведущей к дому. Когда Коля вез нас сюда, по дороге мы почти не видели других домов.
Неудивительно, что Адриан не повез нас в место, где полно людей. Он параноик по отношению к безопасности, чтобы когда-либо сделать это, и в некотором смысле я тоже предпочитаю менее людные места. Я никогда не любила внешний мир слишком сильно, даже до того, как вышла за него замуж.
Если я думала, что в Нью-Йорке холодно, то в России чертовски холодно. Мы говорим о температуре ниже нуля. Единственный способ, которым я могу преодолеть расстояние от машины до дома, – это то, что Адриан одной рукой несет возбужденного Джереми, а другой прижимает меня к себе.
Ян, Борис, Коля и еще двое охранников сопровождают нас. Ян настоял на том, чтобы приехать, сказав, что с его травмой все в порядке, и хотя Коля был против, Адриан на удивление разрешил это. Мой друг сказал, что это потому, что его босс хочет присматривать за ним повнимательнее.
Как только мы оказываемся внутри, я облегченно вздыхаю. Тепло мгновенно проникает в мои кости и прогоняет безжалостный холод снаружи. Честно говоря, я очень уважаю людей, которые из года в год переживают такие суровые зимы.
Место полностью отапливается и, кажется, уже подготовлено для нас. Дом маленький, уютный и похож на коттедж. Полы из темного дерева, похоже, тоже подогреваются. Гостиная с большими разномастными диванами находится прямо у входа и напротив того, что, как я предполагаю, является кухней. Узкая деревянная лестница ведет на второй этаж, где, как я предполагаю, расположены спальни.
Адриан ставит Джереми на землю, и наш сын бегает в разные стороны, прежде чем уставиться на снег из стеклянной двери, которая открывается на балкон.
– Мамочка! Мы можем слепить снеговика?
Одна мысль о том, чтобы вернуться в этот холод, заставляет меня содрогаться.
– Не сейчас, Malysh, – улыбается ему Адриан. – Сегодня ночью надвигается гроза.
– Тогда завтра? – с надеждой спрашивает Джер.
– Да.
– И ты присоединишься к нам, папа?
– Присоединюсь.
– Ура! – Он прыгает вверх и вниз, а затем бежит прямо к ноге Адриана.
Коля и Борис заносят наши сумки внутрь и кивают, собираясь уходить.
– Куда вы идете? – спрашиваю я.
– В другой коттедж, госпожа Волкова. – говорит Коля.
– Стоять на страже, – уточняет Борис.
– Черт возьми, нет! Вы не будете стоять на страже в такой мороз.
Адриан смотрит на меня сверху вниз, и я смотрю на него в ответ.
– Что? Конечно, ты не заставишь их выходить на улицу, когда надвигается гроза. Они замерзнут насмерть.
– Они не замерзнут. – говорит он с легким раздражением.
– Конечно, они замерзнут. Ты видел снег?
– Я видел, они тоже. Мы русские, и мы можем справиться с холодом.
– Нет.
– Нет? – повторяет он с явным скептицизмом, как будто не верит, что я только что сказал ему «нет» в присутствии его людей.
– Да, нет. Это должен быть отпуск, а не способ проверить их выносливость на холоде. Кто вообще доберется до нас здесь?
– Ты будешь удивлена. – говорит Адриан и кивает своим охранникам, которые кивают в ответ и уходят.
– Возвращайтесь к обеду, – кричу я им вслед. – Возьмите с собой Яна и остальных.
Они не выказывают никаких признаков того, что слышат меня, и продолжают свой путь. Как только за ними закрывается дверь, Адриан возвышается надо мной, его лицо – маска холода, которая отражает внешнюю погоду. Он говорит достаточно тихо, чтобы Джереми, который занят тем, что гоняет своего игрушечного солдатика по подоконнику, не слышал.
– Никогда, я имею в виду, никогда больше не бросай мне вызов перед моими людьми, если только ты не в настроении быть наказанной в их присутствии.
– Я не это имела в виду, – отвечаю я тем же тоном. – Но я не буду стоять в стороне, пока ты пытаешь их.
– Чувствуешь себя слишком привязанной к ним, Лия?
– Конечно, чувствую. Я знаю этих людей уже шесть лет, Адриан, и несмотря на то, что они являются продолжением тебя, я привыкла к ним и не желаю никому из них зла.
– Осторожнее, Леночка, – выдавливает он. – Ты соблазняешь меня избавиться от них.
– Ты невозможен, ты знал об этом?
– Нет, не невозможен. Я просто собственник и не контролирую себя, когда дело касается тебя. Мне не нравится, когда ты говоришь о других мужчинах.
– Как… я должна была ответить на это?
– Ты не должна была. Только не ставя передо мной ни одного мужчину.
– Я не могу просто перестать говорить с другими мужчинами или о них.
– Да, можешь. – Он делает паузу. – В пределах разумного.
– Вы даже не знаете правильного определения словно «разумного», господин Волков.
Его губы слегка подергиваются.
– Я могу вызвать его. При правильных обстоятельствах.
Вид его улыбки всегда приводит меня в лучшее настроение, независимо от темы, и я ловлю себя на том, что отражаю его, даже когда качаю головой.
– Мамочка! – Джереми дергает меня за пальто. – Ты привезла мою зону боевых действий?
– Привезла.
– Давайте построим ее!
Я стону, и улыбка Адриана становится шире.
– Похоже, твоя мать все еще не научилась собирать зону боевых действий, Malysh.
– Эй, это неправда! – Я тыкаю его пальцем. – Не все хороши в этом.
– Malysh и я хороши. – Он поднимает ухмыляющегося Джереми на руки. – Разве не так?
– Да, папа!
Он хлопает нашего сына по носу и хихикает.
– Мы должны научить твою мамочку?
– Не думаю, что она когда-нибудь научится, папа.
– Джер! Ты маленький предатель.
Он одаривает меня застенчивой улыбкой.
– Все в порядке, мамочка. Ты рассказываешь истории лучше, чем папа.