Моя грубость соответствует ее мягкости.
Я выхожу из ее влажного тепла, позволяя ей дышать. Она шумно втягивает воздух, по ее щекам текут свежие слезы, но тут же открывает губы, слегка высовывая язык.
Черт побери.
Крепче сжимая ее волосы, я вхожу внутрь, мой ритм увеличивается.
– Тебе не хватает, Леночка?
– Ммм, – бормочет она вокруг моего твердого члена.
– Тебе нравится, когда я трахаю тебя в рот?
Она отчаянно кивает и протягивает руку под платье, прикасаясь к себе, как будто хочет показать мне, как ей это нравится.
– Ты мокрая, потому что я так грубо использую твой рот?
– Ммм, – ее движения под платьем ускоряются, как и мои толчки.
Я выхожу из нее с животным стоном, хотя мой член такой твердый, что это чертовски больно.
Лия облизывает губы, ее пальцы замирают, когда разочарование отражается на ее нежных чертах.
– Почему ты остановился?
Я хватаю ее, поднимаю и бросаю на кровать. Она падает на спину с радостным визгом, когда я задираю ее юбку до талии.
Она прикусывает нижнюю губу, в ее глазах светится вожделение и что-то похожее на обожание.
– Пришло время для моего наказания?
– У меня на уме кое-что другое. – Я не утруждаю себя тем, чтобы снять с нее трусики, а вместо этого срываю их с ее набухшей киски. Она издает этот испуганный, соблазнительный звук всякий раз, когда я это делаю, и я поставил перед собой задачу слышать его, когда это возможно.
Лия раздвигает ноги, и я проскальзываю в нее с легкостью, которой никогда раньше не испытывал. Она выгибается на кровати, ее ступни впиваются в мои бедра.
Мой темп остается медленным, неторопливым, когда я въезжаю в ее тугой жар. Она всегда чувствовалась как дом, как та, к которой я думаю о возвращении всякий раз, когда выхожу из нее.
– О, Адриан… – Ее губы остаются приоткрытыми, больше не произнося ни слова, только стоны, в то время как я не тороплюсь, входя в ее тело глубокими, длинными толчками. Я двигаю бедрами, позволяя ей чувствовать каждый удар, каждое прикосновение.
Каждый кусочек связи.
Мои руки обхватывают ее, сжимают, хватают. Мои губы находят ее нежные, целуя ее в том же ритме моих толчков, затем я посасываю ее шею, нахожу путь к ее рубашке и снимаю ее одной рукой, чтобы насладиться ее тугими сосками.
– Адриан... О, Боже… – Она тяжело дышит, держась за меня, пока пульсирует вокруг меня, а затем кричит, ее мышцы доят меня, когда она распадается.
Ее тихие стоны и сексуальные, хриплые звуки эхом разносятся в воздухе, соблазняя мой собственный оргазм. Прилив мощный, и мне требуется все, что у меня есть, чтобы он продлился.
Я кончаю в нее дольше, чем когда-либо, моя кровь устремляется туда, где мы соединены. Мои стоны эхом отдаются вокруг нас, когда струи моей спермы наполняют ее и капают на ее влагалище.
Моя жена – единственная женщина, которая когда-либо сводила меня с ума животным чувством удовольствия. Оно такое плотское, что я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.
Но это не только удовольствие, которое бьется под моей кожей, когда я вхожу в нее.
Это что-то более глубокое, темное, и она испугается, если я когда-нибудь найду слова, чтобы выразить это.
Лия обвивает руками мою шею и прижимается губами к моим губам, целуя меня с отчаянием, которое течет в моей крови и проникает в мои гребаные кости.
– Я люблю тебя, – шепчет она мне в губы, ее дыхание прерывается. – Я так сильно люблю тебя, Адриан.
Я стону, ее слова снова делают мой член твердым, как будто я только что не опустошил себя внутри нее.
Прежде чем я успеваю отреагировать на это или разобраться в собственных словах, она слегка улыбается, ее дыхание становится ровным, а веки закрываются. Затем с одного из глаз вырывается слеза, когда она засыпает. Я целую ее, пробуя на вкус соль и ее невысказанные слова.
Я притягиваю ее к себе, и она прижимается ко мне, вздыхая, когда я накрываю нас обоих.
Мы спим, обнявшись так крепко, что она – единственное, чем я дышу. Она пахнет розами, сексом и принадлежностью.
Лия – единственный человек, которому я когда-либо хотел принадлежать, каким бы нелогичным и невозможным это ни было.
***
Стук в дверь вырывает меня из объятий сна.
Я смотрю на часы на тумбочке и обнаруживаю, что сейчас только шесть утра. Лия растянулась на моей груди, дыша мне в кожу.
Раздается еще один стук, прежде чем раздается голос Коли.
– Чрезвычайная ситуация, босс.
Сон немедленно покидает мой мозг, когда я медленно укладываю жену на спину и накрываю ее. Коля не из тех, кто называет ситуацию чрезвычайной, если только ситуация действительно не выходит из-под контроля.
Я натягиваю брюки и рубашку, которые не утруждаюсь застегнуть, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
Мой заместитель стоит в коридоре, его глаза налиты кровью, а брови нахмурены. Он одет в едва собранную армейскую форму, а это значит, что его тоже вынудили не спать.
– В чем дело, Коля?
– Сергей требует твоего немедленного возвращения.
– Для чего?
– Владимир. – Коля нервно проводит рукой по своим светлым волосам. – Он представил доказательства того, что ты стоишь за смертью Ричарда.
– Какого рода доказательства?
– Я не знаю, но это достаточно сильно, чтобы Сергей и другие были в ярости. Они звонили мне без остановки в течение последнего часа, так как не могли дозвониться до тебя.
Если они вкладывают в это свой вес, то это определенно серьезно.
– Приготовьтесь к отъезду.
– Босс, нет. Ты должен тянуть время, пока не найдешь что-то, чтобы опровергнуть их обвинения. Пребывание здесь еще немного успокоит их гнев.
– Или сделает его еще хуже. Сергей подумает, что я виноват.
– Ты виновен, босс. Тебе не следовало убивать Ричарда.
– Он дотронулся до Лии. Я бы убил его тысячу раз, если бы у меня была возможность повторить это.
Он снова проводит рукой по волосам.
– Есть еще кое-что.
– Что теперь?
– Госпожа Волкова может оказаться не такой, как мы думали все это время.
– И что это должно означать?
– Так как Ян был пьян прошлой ночью, мне удалось заставить его говорить.
– О чем?
– В ту ночь, когда ее похитили. Босс… Ян все слышал. Она знала этого человека, и, судя по информации, которую мы собрали, это действительно был Лука Браун.
– Я так и подозревал. Но почему это делает Лию не той, кем мы ее считали?
– По словам Яна, Лука сказал ей, что у нее есть одно задание.
– Какое задание?
– Он не упоминал об этом, но вот в чем дело, босс. Если мои предположения верны, это как-то связано с твоей попыткой убийства на вечеринке Михаила в прошлом году. Поскольку Лука нанял того спецназовца, которого он убил и сбросил со скалы несколько недель назад, все доказательства указывают на вероятность того, что он также нанял наемника, которого мы нашли мертвым на вечеринке.
Слова Коли поражают меня, как удар молнии, и мне приходится на мгновение успокоить дыхание.
– Какое отношение ко всему этому имеет Лия?
– Госпожа Волкова была той, кто остановил тебя прямо перед выстрелом. В то время я не особенно задумывался об этом, просто решил, что у нее быстрый рефлекс. Однако факты таковы, что она увидела что-то раньше тебя, или меня, или даже Дэмиена и Кирилла, и на самом деле у нее не могло быть более быстрых рефлексов, чем у нас четверых или охранников Кирилла и Дэмиена. Я считаю, что единственный способ, которым ей удалось так быстро сбить тебя с ног, – это то, что она заранее знала о нападении.
Несмотря на то, что я слышу его и каким-то образом сам пришел к такому же выводу, я не хочу в это верить.
– Ян мог солгать.
– Только не тогда, когда он пьян. Он умолял меня не говорить ни слова, сказал, что, по его мнению, она не хотела этого и, должно быть, у нее были на то причины. Но какие это могут быть причины?
– Коля… – Я выдавливаю. – Ты хочешь сказать, что моя чертова жена приложила руку к моему покушению на убийство.
– И именно поэтому это единственное покушение на убийство, которое мы не смогли раскрыть. Ты слишком ослеплен ею, чтобы увидеть это.
– Заткнись.
– Она предала тебя, босс. Все улики указывают на нее.
– Я сказал, заткнись на хрен, – я поднимаю кулак и бью его по лицу. Он отшатывается назад, кровь хлещет из его губы.
Мой старший охранник снова выпрямляется передо мной, и впервые с тех пор, как мы выросли, он хватает меня за воротник рубашки, повышая голос.
– Очнись, Адриан. Из-за нее ты предатель Братвы, и, если ты не воспользуешься своими мозгами, тебя казнит Сергей. Мне плевать, если ты убьешь меня, но я не позволю тебе умереть сейчас после того, как ты так далеко зашел.
Я дышу так резко, что мой пульс грохочет в ушах. Моя грудь болит до такой степени, что вот-вот взорвется, потому что в глубине души я знаю, что Коля прав.
И это вполне может быть концом.
Глава 20
Лия
Боль поселяется в затылке, когда я открываю глаза.
Влага прилипает к моим ресницам, когда я смаргиваю слезы. Неужели я плакала? Но из-за чего?
Я сжимаю виски, пытаясь вспомнить кошмар, который мне только что приснился, и почему я на грани того, чтобы разрыдаться.
У меня стучат зубы, и я решаю не думать о кошмаре. Вместо этого я цепляюсь за воспоминания о прошлой ночи.
Нежная боль расцветает между моих ног, но это восхитительный тип, тип, который вызывает улыбку на моих губах. Я помню каждое прикосновение Адриана, то, как он был внимателен, страстен, но в то же время медлителен, не торопясь овладевать моим телом.
В то время как у Адриана лучшая забота, прошлой ночью он впервые был таким нежным во время самого акта. Как будто он хотел выгравировать себя под моей кожей и остаться там. Не то чтобы ему это было нужно. Он давно просочился в мою кровь, как сильнодействующее зелье.
Одно можно сказать наверняка, что-то изменилось между нами прошлой ночью, потому что в каком-то смысле я чувствую себя ближе к нему сейчас, чем когда-либо. Но мне было больно признаться в своих чувствах во второй раз и снова получить молчание.