«Пошел ты к дьяволу, – прошептала она. – Я тебя ненавижу. Ненавижу, и все».
«Теперь я собираюсь уйти, Моника. Немного отойду в сторону и вызову такси. Ты можешь сама доехать до дома».
«Клянусь, если они найдут мою машину и обвинят меня, то я расскажу им, что ты был за рулем. Я все им расскажу».
Ужас того вечера подгонял Монику, пока она с рыданиями тащилась по лесной тропе. Она ковыляла к дому, следуя за полосками оранжевой ленты, которую сама прикрепляла к ветвям.
Я больше не могу, я не выдержу… Только не здесь. Грешница. Я грешница; мы все грешники.
Девять лгунишек на самолет попросим,
Один опоздал, и их осталось восемь…
…Последний лгунишка решил, что победил,
Ведь в конце остался только он один.
Но может быть… не должен остаться ни один.
Прокляты те, кто согрешил
И покрывает ложью дела свои,
Ибо Чудище восстанет изнутри…
Этим Чудищем была Моника; оно находилось внутри ее и запустило в нее когти, терзая ощущением вины. Оно находилось и внутри Натана, который помог спрятать ее автомобиль. Оно сидело внутри у матери, выбежавшей на улицу из винного магазина, потому что она покупала «Шардоне» вместо того, чтобы присмотреть за своим малышом, который упустил свою собаку, пока откусывал от батончика «Сникерс». Чудовище сидело внутри у худощавой женщины в плаще, которая забрала рюкзак Эзикиела. И номерной знак, как впоследствии узнала Моника, когда поставила свой автомобиль в гараж и увидела пропажу таблички, которую так и не удалось найти полицейским. Чудовище находилось внутри у Стивена, который держал ее лицо в тисках своих рук; у Стивена, который каким-то образом заплатил свидетельнице за молчание и ничего не сказал об этом Монике. Оно завладело Бертом, потому что он отремонтировал ее автомобиль и избавился от него, – от орудия убийства, – хотя должен был видеть новости, где копы просили свидетелей дать показания. Дикий, животный ужас наполнял Монику. Она побежала быстрее.
Грешники… мы все грешники. Лжецы.
Моника выбежала из леса. Какое-то время она стояла, тяжело дыша и пытаясь сориентироваться в тумане, затянувшем поляну. Она увидела тень дома и побежала туда, срезав путь между тотемными столбами с жуткой головой ворона. Когда она достигла парадной двери, ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, в горле першило от холодного воздуха.
Она потянула дверную ручку. Дверь была не заперта.
Она замерла, одолеваемая внезапным беспокойством, потому что Деборе было сказано запереть двери.
Кровь стучала у нее в ушах. Моника тихо приоткрыла дверь и услышала внутри женские голоса.
Что-то в тоне этих голосов заставило ее помедлить. Она осторожно заглянула в щель и посмотрела в полумрак гостиного зала.
Дебора стояла у чайного столика, запрокинув лицо, и смотрела на галерею на втором этаже. В руках она держала фрагменты шахматной фигурки.
Моника услышала голос Кэти Колбурн:
– Я не поверила ее словам, что на перекрестке была свидетельница, укравшая рюкзак ее сына, когда он истекал кровью на мостовой. Понимаете? Откровенно говоря, кто мог бы сотворить такое? Эстелла утверждала, что это была женщина. Рост пять футов шесть дюймов, короткая юбка и зонтик. Худощавое телосложение. Возможно, уличная девка; раньше она видела проституток на этом перекрестке. Но я все равно ей не поверила, потому что никто так и не появился.
Лицо Моники покрылось холодным потом. Как и Дебора, она замерла на месте, услышав слова Кэти.
– И знаете что? – Голос Кэти доносился сверху, и Моника не могла видеть ее. – Думаю, теперь я знаю, кто эта женщина. Кажется, все мы собрались здесь. Водитель и пассажир «БМВ», автомеханик, который помог отремонтировать автомобиль и спрятать его от полиции. В таком престижном районе? Кто-то должен был знать. Не только они старались замести следы. Молчание – тоже грех, разве вы не понимаете?
– Перестань, Кэти, – сказала Дебора.
Кэти Колбурн разразилась пронзительным смехом, в котором звучало безумие.
– Почему я должна перестать? Почему я должна молчать? Мы все в одной лодке. Все мы причастны к смерти маленького Зика Маршалла. А знаете, кто еще хотел, чтобы Эстелла Маршалл заплатила за гибель своего шестилетнего ребенка? Стюарт Маршалл, муж Эстеллы, потерявший своего сына. Он сказал мне это во время интервью с ним. Интересно… может быть, он стоит за всем этим?
Дебора внезапно увидела Монику у парадной двери и развернулась к ней:
– Что вы здесь делаете? Что с вами случилось? Где остальные? Что там была за стрельба и гудки клаксона?
Моника молча смотрела на нее. Медленно, очень медленно она вошла в гостиную. Она посмотрела наверх и увидела Кэти, стоявшую на галерее. Потом ее взгляд вернулся к Деборе. К фрагментам резной фигурки, которую та держала в руках.
Один судью увидел, и их осталось пять…
– Что-то… произошло что-то ужасное, – прошептала Моника. Собственный голос показался ей чужим, пока она смотрела на обезглавленное деревянное туловище в руке Деборы. – Я слышала мужской крик. Подумала, что там появился убийца. Нам нужно запереть все двери.
Она вдруг ускорила шаг и почти бегом поднялась по лестнице.
– Никого не впускайте. Запритесь в ваших комнатах.
– Как быть с остальными? – крикнула Дебора.
Но Моника вбежала в свою комнату и повернула ключ в замочной скважине. Ее сердце было готово выскочить из груди.
Гости в лесном домеСтелла
Стелла проломилась через кусты и выбежала на маленькую поляну почти одновременно с Натаном, который появился с противоположной стороны. Она замерла, и он тоже.
Стивен стоял в центре поляны над мужским телом, сжимая ружье в руках. С низкой ветви перед ним свисал олений костяк, с которого капала кровь, вываливался клубок сизых внутренностей. В воздухе висело зловоние мертвечины. Отовсюду капала вода. Стивен дрожал; его лицо и одежда были испачканы кровью и грязью. Он казался совершенно безумным, как контуженый солдат, месяцами бродивший в окружении врагов в джунглях Вьетнама. Заблудившимся во времени и пространстве.
Фрагменты сцены фиксировались в ее сознании как физические удары. Бам, бам, бам. Стелла взглянула на тело, над которым стоял Стивен. Берт.
Натан хрюкнул, как животное; его колени слегка подогнулись. Он отошел в сторону и оперся рукой о древесный ствол. Потом согнулся пополам, и его вырвало… И еще раз. Нити слюны свисали у него изо рта. Он отвернулся, а Стелла медленно двинулась вперед.
Берт лежал ничком на грязном мху, раскинув руки наподобие креста. Большой мясницкий нож торчал у него из затылка; череп был расколот. Кровь и бело-серые сгустки мозгового вещества пузырились по обе стороны клинка. Длина ножа составляла почти четырнадцать дюймов.
Стелла в некотором онемении смотрела на эту сцену. У нее звенело в голове.
– Что случилось? – прошептала она.
Молчание.
Она посмотрела на доктора Стивена Бодена. Он явно находился где-то еще.
Опасность, – промелькнула мысль. – Безумие. Она посмотрела на ружье в его руке и вспомнила выстрелы. Вернее, два выстрела. Потом мужские крики.
– Вы ранены, Стивен? Что здесь случилось?
Ты это сделал? Если так, то нужно соблюдать спокойствие и разрядить обстановку.
– Стивен?
Казалось, он не мог говорить или сдвинуться с места. У него отвисла челюсть.
– Дайте-ка мне ружье, – она протянула руку и шагнула к нему.
Он напрягся и поднял ружье. Стелла и Натан замерли, потом она отступила назад и вытянула руки перед собой ладонями вверх.
– Все в порядке. Просто положите ружье. Опустите его на землю.
Стивен наклонил голову и посмотрел на Берта.
– Стивен, положите ружье. Нам нужно осмотреть Берта.
Он медленно нагнулся и положил ружье на мшистую лесную подстилку.
Стелла рванулась вперед и схватила ружье. Она отошла к дальнему краю поляны и прислонила оружие к валуну.
Натан двинулся вперед, собираясь осмотреть Берта. Но Стивен обхватил его руками и плотно прижал к себе. Это было объятие. Хирург положил голову на плечо Натану и зарыдал. Натан выглядел расстроенным и сконфуженным. Непохожим на себя, подумала Стелла.
Мы все не похожи на себя. Мы обезумели и превратились в животных. Маленькое племя, которое подверглось нападению. Дикость овладела нашими мозгами, вытеснив обычную логику.
Она поспешила к Берту и опустилась на корточки рядом с ним. Первая медицинская помощь была частью ее пилотской подготовки. Недавно она подтвердила свою лицензию. Стелла пощупала пульс.
– Он мертв, – произнес пластический хирург за ее спиной. – Он умер. Умер. Умер.
Он снова начал всхлипывать. Натан неуклюже отодвинул его в сторону.
Стелла соблюдала осторожность. Она вглядывалась в тени среди деревьев. Небо вдруг потемнело. Надвигался новый грозовой фронт, и ветер раскачал древесные кроны.
– Стивен, – твердо сказала она, сознавая необходимость срочных действий. – Что здесь произошло? Это… это ваших рук дело?
Он провел по лбу дрожащей рукой, оставив на нем полосу крови и грязи.
– Я… Мы с Бертом углубились в лес. Крови становилось все больше, как будто тащили что-то тяжелое. Тропа шла под густыми кронами, и дождя почти не было. Потом… мы почуяли это. Эта штука… мы вышли на поляну и увидели, как она висит здесь, прямо на ветвях.
Стелла и Натан осмотрели труп оленя, висевший на дереве. Возможно, медвежью добычу. Или это сделала пума и затащила костяк на дерево про запас.
– Берт пошел туда, чтобы посмотреть ближе, – продолжал Стивен. – Потом в кустах раздался шум. Треск ветвей. Потом оттуда вылетело… – Он издал жуткий стон и подавился собственной слюной. Он поспешно вытер рот. – Это просто вылетело на нас!
– Что? – спросил Натан, нервно осматривая кусты.
– Я… не знаю. Что-то большое.
– Животное? – спросила Стелла.
– Не знаю. Был туман, и я смотрел в сторону. – Он откашлялся. – Я услышал, как Берт закричал и выстрелил. Дважды.