Она боролась с внезапным приливом эмоций и слезами, готовыми брызнуть из глаз. Она понимала, что это всего лишь усталость, но все-таки не могла понять, каким образом такие люди, как Мэйсон, справляются с необходимостью постоянно иметь дело со смертью. Ее задача состояла в спасении живых людей.
– С вами все в порядке? – спросил медицинский техник.
– Да, да, просто… нужно отдохнуть.
Ее рация с потрескиванием ожила.
– Мэйсон вызывает Келли! – он кричал, потому что вертолет завис рядом со спасателями.
Она резко выдохнула:
– Слушаю вас.
– Там есть ружье или другое оружие?
Келли еще раз осмотрелась вокруг. Площадка была ярко освещена белым прожекторным светом.
– Никак нет, Мэйсон. Никаких следов оружия.
Потом до нее дошло. Если Дебора Стронг была последней, кто остался в живых, то куда подевалось ружье?
Сейчас
8 ноября, воскресенье
Мэйсон Денье смотрит мне в глаза, пока я рассказываю ему, как гидроплан заходил на посадку, и мы начали убеждаться в том, что сверху лесной дом совсем не похож на аэрофотографии, которые мы видели в рекламном буклете и на сайте оздоровительного курорта «Лесная сень».
Он делает очередную пометку в блокноте. Под таким углом я не могу разобрать, что он пишет. Я заставляю себя не коситься на камеру, но напряжение отдается тихим потрескиванием в голове, когда мне приходится заново переживать весь этот кошмар: лесную западню и тошнотворную игру, в которую нас втянули обманом.
Я слегка перемещаюсь на пластиковом стуле и кладу руку на живот. Блаженное облегчение снова охватывает меня при мысли о том, что с ребенком все в порядке. Мне с трудом верится в это. Но вслед за облегчением приходит новое напряжение. Мне нужно все рассказать правильно.
Ради тебя. Каждый из нас заслуживает еще один шанс… возможность начать светлую жизнь с чистого листа. Шанс, которого у меня никогда не было…
– Значит, это случилось утром в понедельник, 26 октября… Вы все проснулись и обнаружили, что Джекки Блант куда-то пропала?
Я облизываю пересохшие губы.
– Да.
Он перелистывает несколько страниц и внимательно перечитывает свои записи, сверяясь с моими предыдущими словами.
– Пожалуйста, еще раз опишите это утро.
– Но я же рассказала…
– Нам нужно уточнить последовательность событий, и это будут показания под запись.
Я глубоко вздыхаю и киваю.
– Мы проснулись, когда Стивен Боден крикнул снизу, что он приготовил кофе на всех.
– Мы?
Я прикасаюсь к повязке на голове. Кожа сильно чешется.
– Мы – это я, Моника и Натан – в тот момент находились в наших комнатах.
– А Стивен был внизу?
– Да, я же сказала. Он крикнул снизу, что приготовил кофе…
– Раньше вы говорили, что на рассвете он был возле дома?
– Да. Вместе с Бертом и Стеллой. Берт сказал, что он собирался пройти дальше по тропе, которую обнаружил прошлым вечером, а Стелла собиралась посмотреть, сможет ли она починить испорченную рацию на гидроплане. Она обнаружила, что «Хэвиленд» пропал, а причальные канаты были перерезаны.
– Зачем кому-то понадобилось это делать?
Я смотрю на него, как на сумасшедшего.
– Почему? Это вы мне скажите почему. Мы все немного одурели от этого вопроса. Тогда-то все и началось.
– Что началось?
– Психологические игры. Сомнения в реальности происходящего. Взаимное недоверие. В том доме все было специально устроено так, чтобы каждый из нас мог повредиться в уме. Шахматная доска с резными фигурками, у которых кто-то отрубал головы. Старый детективный роман Агаты Кристи, специально оставленный рядом с шахматной доской. Зловещие стихи на листке, вложенном в книгу, где предполагалось, что нас постигнет та же участь, что и персонажей романа.
– То есть?
Я прищуриваюсь. Ему все известно, но он заставляет меня повторять, и я ненавижу его за это. Теперь это уже настоящая ненависть. У меня начинает болеть голова в том месте, где я ударилась о камень.
– В той книге группу людей пригласили на остров, чтобы поквитаться с ними. Их убили одного за другим. Впрочем, я уже говорила об этом.
– Расскажите о других реквизитах.
– Там была тарелка с грибами, ножи и мясницкий тесак на кухне, пакет из бакалейного магазина с яйцами и коробкой детского питания, портрет маленькой девочки с весами Фемиды в спальне Кэти, ружье на стене, патроны в ящике…
У меня дрожат руки, я тяжело дышу. Кровяное давление повышается. Это нехорошо для моего ребенка, и для меня тоже. Нужно прекратить это, пока мне не станет плохо. Почему Мэйсон Денье так поступает со мной? Почему он ставит меня в такое положение, если я выступаю в качестве жертвы? Если это может повредить моему ребенку? Если это мне нужна помощь и сочувствие?
– Когда именно вы узнали об исчезновении Джекки Блант?
– Когда Джекки не пришла утром пить кофе у камина вместе с остальными. Когда Стелла сообщила нам о пропавшем самолете и перерезанных канатах.
Он пристально смотрит на меня. Я невольно отвожу глаза и снова гляжу в камеру. Он видит это, и кажется, это его интересует. Он заставляет меня нервничать. Мне нужно выйти на улицу; эта комната становится слишком тесной для меня. После стольких дней, проведенных в лесу и в горах… это похоже на клетку, на тюремную камеру. Камеру с крышей, похожей на крышку гроба.
Я не хочу думать о клетках и тюрьмах. Я начинаю напевать тихую мелодию, чтобы избавиться от негативных мыслей, как советовал психотерапевт.
Тише, крошка, помолчи. Все спокойно спят в ночи. Я кладу тебя в постельку, я качаю колыбельку… Ты расти, расти большой, и все будет хорошо…
– Так что именно случилось с Джекки Блант? – спрашивает он.
– Я не знаю.
Он слегка прищуривается и удерживает мой взгляд. Он тебе не верит… Тише, крошка, помолчи…
– На причале была кровь. Вернее, это было похоже на кровь. – Я обнаруживаю, что невольно стараюсь заполнить словами гнетущее молчание. – Мы беспокоились, что она ранена. Тогда мы организовали поисковую группу, но у меня по-прежнему болела лодыжка, вывихнутая во время высадки. К тому же меня подташнивало из-за беременности, поэтому я осталась дома.
– Где именно?
– Наверху, в моей комнате. Шестеро остальных разделились на пары: Стелла с Моникой, Стивен с Бертом, Натан с Кэти.
– А потом?
– Я заснула. В какой-то момент я услышала, как кто-то вернулся в дом.
– Когда?
– Точно не знаю. Я то засыпала, то просыпалась.
– Кто вернулся?
– Двое, Моника и Кэти. Я… думаю, сначала появилась Кэти. Они были перепуганы. Они слышали выстрелы в лесу и гудки ручного клаксона. Я слышала то же самое, но из своей спальни. Не помню, что было раньше, – стрельба или гудки клаксона.
– Сколько выстрелов вы слышали?
– Два. Я страшно испугалась, а Моника и Кэти уже были перепуганы. Мы заперлись в своих комнатах.
– По отдельности?
– Да.
– Вместо того чтобы поддерживать друг друга?
– Вы должны понять, что мы боялись друг друга. Мы не знали, то ли кто-то прятался в лесу и проникал в дом, оставляя разные вещи и отрубая головы шахматным фигуркам, то ли это был один из нас. Потом вернулась Стелла, ужасно взволнованная, вся в крови и в грязи. Она сказала, что кто-то убил Берта.
– Где в то время находились Кэти и Моника?
– В своих комнатах.
– Стелла рассказала, как убили Берта Кундеру?
– Нет. Она сказала только, что они со Стивеном и Натаном стараются дотащить его тело до дома. Она вернулась за брезентом и веревками для волокуши.
– Зачем они хотели вытащить тело из леса?
– Не знаю.
Воспоминание о том, что я видела из окна на кухне, проплывает у меня перед глазами: три человека в мерцающем желтом свете под навесом казались дикими существами или ведьмами, сцепившимися над телом жертвы. Труп Берта, завернутый в брезент, с глухим стуком вошедший в морозильный шкаф.
Я кашляю, чтобы прочистить горло.
– Я видела, как они запихнули тело в морозильный шкаф и включили генератор. Потом кто-то нашел бутылку виски и пустил ее по кругу.
– Почему они это сделали?
– Наверное, хотели успокоить нервы. Почему люди пьют в таких случаях?
– Нет, я не о том. Почему они оставили тело Берта в морозильном шкафу и завели генератор?
Я смотрю на него. Он что, шутит? Какой ответ он ожидает услышать от меня?
– Для того, чтобы держать его в холоде, – медленно и раздельно говорю я. – Для того, чтобы сохранить его тело.
– Для того, чтобы сохранить его тело, – повторяет он.
– Я… кажется, Стивен сказал, что мы должны сохранить тело для полиции. Потому что произошло убийство, и они хотели сохранить улики для следствия.
– Стало быть, они надеялись, что помощь придет? Они не хотели ничего скрывать?
– Каждый из тех, кто был в доме, что-то скрывал от других. Все были лжецами.
– Включая и вас?
– Все мы лжем, включая меня и даже вас.
У него дергается палец на руке. Он понимает, что я права.
– О чем вы лгали, Дебора? Какой секрет вы скрывали от остальных?
Я отворачиваюсь, ощущая растущее напряжение. Я понимаю, что он делает. Дезориентация. Ловкость рук. Он пытается подцепить меня на крючок, поймать на лжи. Меня, невинную жертву. Стены комнаты начинают вращаться.
– Мне хочется пить, – бормочу я.
– Сок, вода, чай, кофе?
– Вода.
– Хорошо.
Он встает, открывает дверь и просит Хабб, которая ждет снаружи, принести два стакана воды.
Она приносит воду. Он возвращается к столу, ставит один стакан передо мной и возвращается на свое место с другим стаканом в руке. Отхлебывает глоток и садится.
– Кэти Колбурн? – с вопросительной интонацией произносит он.
– Что насчет Кэти? – Я тоже отпиваю глоток воды.
– Когда вы нашли ее?
Еще один глоток, и я отставляю стакан в сторону. Он видит, как дрожит моя рука. Я ненавижу его. Ненавижу детективов, наблюдающих за мной из соседней комнаты. Но я понимаю: они должны знать, что случилось. Это их работа. И я вынуждена рассказать им – так хорошо, как только смогу. У других остались близкие и любимые люди, которым тоже нужно знать. И если я расскажу достаточно много, то, возможно, меня оставят в покое. Тогда я буду свободна.