В наступающих сумерках безмолвные дома кажутся живыми. Они провожают Нику скрипящими дверьми и тихим журчанием воды под землей. Поэтому она облегченно выдыхает, когда заходит в холл замка. Лицо мгновенно отогревается, стены радуют знакомыми фресками осады. В глубине слышится громкий голос Люсы и фырканье Мими. Наверное, где‑то прячется Паола. Возможно, вместе с Анджело. И одинокий Стефано, рьяно защищающий свою семью.
Ника бессознательно идет на теплый смех поварихи.
– Привет, детка. – Люса машет ладонью, испачканной в муке, и снова давит на ком теста. – Мими обыскалась тебя сегодня.
Девочка сидит спиной к Нике в углу кухни, разложив на широком подоконнике учебники и тетради. В окне отражается ее сосредоточенное лицо. Брови сходятся на переносице, губы напряженно поджаты. Она даже не поворачивается к Нике, словно ее и нет.
Люса не обращает на обиженную внучку и доли того внимания, которое уделяет Нике. Двумя короткими жестами отряхивает руки и ставит на плиту пузатый металлический чайник. Красной порванной тряпкой смахивает муку на пол, и облако белого порошка зависает в воздухе. Тесто бережно уложено в кастрюлю и накрыто полотенцем.
– Стефано пригласил меня на прогулку в город. – Ника присаживается на стул и сдувает остатки муки, чтобы опереться локтем.
– О, – Люса поигрывает бровями, – рада, что вы нашли общий язык. Стефано – хороший мальчик. Он всегда был галантен с женщинами, а они этим бессовестно пользовались.
– Не переживайте. Я не собираюсь пользоваться его галантностью. Просто хотелось прогуляться.
На столе появляются широкие кружки, больше похожие на глубокие миски, и еще теплое печенье с шоколадом.
– Мими, будешь чай?
Девочка бормочет невнятное «нет».
– Ну, как хочешь.
– Мими, зачем ты меня искала? – Ника тянется за печеньем.
Желудок уже позабыл о недавнем ужине.
Вопрос заставляет девочку ожить, и она неохотно оглядывается. Темные глаза серьезно глядят на Нику.
– Думала, ты уже напечатала фотографии.
– Нет, только проявила пленку.
– Я видела.
Люса хлопает ладонью по столу:
– Мими, сколько раз говорила, нельзя без спросу заходить в чужие комнаты!
Внучка фыркает и возвращается к урокам:
– Я спрашивала. И не виновата, что мне не ответили.
– Не ругайте ее, Люса, все в порядке. Я по себе знаю, насколько сильно любопытство. Особенно детское.
Женщина смеется грудным хриплым голосом:
– Это заметно. Мими, хватит дуться. Ника покажет фотографии, как только сделает. Иди, детка, посиди с нами.
Девочка задумчиво грызет карандаш, а потом решительно отодвигает тетради в сторону.
– Только я хочу банановое пирожное, которое ты приготовила на завтрак, – заявляет она и садится за стол напротив Ники.
– Это шантаж, – бурчит Люса, но пирожное достает.
Впервые Ника видит на лице Мими искреннюю улыбку, без примеси ехидства и презрения. Она сразу становится моложе, и уже сложно дать ей даже четырнадцать лет.
– Как прогулка? – сладкое благотворно влияет на девочку.
Пахнет ванилью, бананами и травяным чаем. Ника мысленно прокручивает в голове прошедший день. И пленка воспоминаний заедает на кадре с журналистом. С какой яростью он припечатал газету к машине графа. С каким испугом смотрел на Нику.
«Итальянский Потрошитель убивал только иностранок».
Фраза Стефано бьет молотом по затылку, и тихий звон раздается в ушах.
– Это правда, что все жертвы маньяка были иностранками?
От неожиданности Люса закашливается:
– У вас есть другие темы для разговора?! – хрипит она и грозно смотрит на Нику с Мими. – Одна весь день носилась с газетой как ненормальная. Другую тоже ничего не интересует.
– Кажется, да, – игнорируя бабушку, отвечает Мими. – Сеньор Росси что‑то рассказывал?
– Встретили журналиста. Он был весьма… эксцентричен. – Ника с трудом подбирает слова.
Она задумчиво помешивает ложкой чай. В России она не иностранка. И в любой другой стране тоже чувствует себя своей. Но в Италии это слово привязывается к ней как липкая лента для мух. И каждый раз несет смертельную опасность.
Стефано был прав. Пока Ника не знала этого факта, ей было гораздо спокойнее.
– Журналисты, – выплевывает Люса. – Я не сомневалась, что они поспешат достать наше грязное белье и тщательно его перестирать. Жаль, меня не было. Уж я бы нашла что сказать.
Ника криво улыбается. В рюкзаке звенит смартфон, и от неожиданности она вздрагивает. Заглядывает в карман и достает мобильный. Недоверчиво глядит на сенсорный экран. Вместо привычного имени горят холодные цифры.
– Родные звонят? – любопытствует Мими. От бананового пирожного остались только крошки.
– Нет. – Ника качает головой и неуверенно нажимает на вызов, стараясь не обращать внимание на бешеный ритм сердца.
Время обладает удивительной способностью замедляться, когда человек ждет неизбежного. Звуки растягиваются, а дыхание замирает. Это длится не дольше мгновения, которое потом стирается из памяти. Но до тех пор, пока в телефоне не раздался знакомый голос, именно так себя чувствовала Ника.
– Солнышко, привет. Как ты?
Мама… Слышать родную речь сродни внезапной тишине после оглушительного шума.
Ника облегченно выдыхает и улыбается:
– Ты меня напугала. Почему у тебя другой номер? Словно ты звонишь не из России.
– А, я сменила телефонного оператора. Возможно, еще не настроился, у моей подруги так было.
Люса с Мими смотрят на Нику, не скрывая любопытства. Видимо, им так же не по себе от русской речи, как и ей.
– Злые шутки, – усмехается Ника. Секунду раздумывает, сказать матери про убийства или нет. – Я пью чай и слушаю истории о замке. – Полуправда дается легче, чем абсолютная ложь.
– Поэтому и звоню, Ника.
Она слышит, как мать идет по квартире, слегка шоркая ногами в серых пушистых тапочках. Представляет ее овальное лицо с мягкими губами, которые часто улыбаются. Щеки с забавными ямочками на щеках и теплые карие глаза с зелеными вкраплениями.
– Ты извини, дочка, но я лазила по интернету, читала все, что могла найти про графа Карлини. Он, конечно, красивый мужчина. Однако я бы не доверяла ему на твоем месте.
– Мама, ну сколько можно переживать. Я уже здесь третий день, и все хорошо.
– Я буду переживать, и не проси! – сердится женщина. – В общем, я нашла одну статью про графа, но она на итальянском.
– Господи, как ты ее откопала?
– Не знаю. Кажется, умудрилась войти в итальянский интернет, – бубнит она.
– В «итальянском» интернете? – смеется Ника. – Пробовала закинуть в онлайн‑переводчик?
– Это кто такой?
Ника закатывает глаза. Мама с трудом освоила поиск в «Гугле», и порой Ника забывает, что на этом способности матери заканчиваются.
– Ох, опять ты издеваешься, – жалуется женщина. Слышится писк их старенького компьютера. – Ладно. Это отсканированная страница местной газеты. Вышла в начале этого года. Я переслала тебе по почте ссылку…
– О, как ты сумела? – Ника вспоминает про чай и делает глоток, но он уже безнадежно остыл.
– Помогла Олюсик, – с тяжелым вздохом признается мама.
Ника вспоминает пухлощекую девочку из соседней квартиры.
– Я буду рада, если ты поскорее закончишь работу и вернешься домой. У меня плохое предчувствие. Постоянно снятся кошмары. Голова болит.
– Попей валерьянки с пустырником и успокойся. Не забывай про свое здоровье. Обещаю, что буду звонить тебе каждый день.
– И посмотри статью, – настаивает женщина.
– Хорошо. А теперь хватит сидеть в компьютере. Он тоже должен отдыхать. Я уже отсняла половину замка, – лжет Ника, – и скоро закончу. Люблю тебя, мам.
Женщина шумно выдыхает в телефон, плохо скрывая переживания:
– И я тебя, солнышко.
Ника неохотно возвращается в реальность, на старинную кухню древнего замка. С каждым днем она все сильнее скучает по матери. Так нельзя. Надо уйти с головой в работу, а не заниматься ерундой и строить из себя детектива. Ника решительно встает и берет рюкзак.
– Звонила мама, – улыбается она. – Я пообещала ей скорее закончить работу и вернуться домой, так что пойду печатать фотографии. Если захочешь, приходи, – кивает она Мими.
Глаза девочки загораются. Люса расстроенно качает головой:
– А так хорошо сидели. Если что, я всегда на кухне. – И женщина грузно поднимается из‑за стола, чтобы снова взяться за выпечку.
Ника разворачивается на пятках и выходит из кухни.
Надо бы посмотреть статью…
Вертится в голове, но стоит ей выйти в холл, как она все забывает. В приглушенном свете ламп напротив окна стоит Стефано. Руки засунуты в карманы, плечи напряжены. Он стоит вполоборота, и Ника видит его точеный профиль, упрямо сжатые губы. Сердце вздрагивает. Она на секунду прикрывает глаза, и когда открывает их, то понимает. Больше нет страха. Но есть нечто другое. Не менее пугающее и совсем не вписывающееся в ее жизнь.
Глава 8. Узники фотографий
– Стефано.
Имя мужчины оседает на языке и напоминает по вкусу горький шоколад.
Граф вздрагивает и хватается за сердце, другой рукой цепляется за каменный подоконник. Находит выключатели, и свет в лампах разгорается ярче.
– Ты всегда ходишь так бесшумно? – со свистом выдыхает он.
Ника смотрит на кроссовки и неловко улыбается:
– Каблуки не подходят для моей профессии.
– Ненавижу, когда подкрадываются незаметно.
Он говорит резко, даже злобно, но Ника чувствует, что за напускной грубостью таится страх. Она смотрит в центр комнаты и вспоминает то, что «видела».
– Прости. – Ника неспешно подходит к мужчине, смущенно дергает себя за волосы.
Стефано смотрит на нее серебристыми глазами, и прохладные мурашки бегут по шее.
– Не за то, что напугала тебя сейчас. А за… наш разговор в машине. Я чуть ли не обвинила тебя в убийстве. Кто я такая, чтобы судить.
Мужчина слегка улыбается и переходит в соседнюю