Нике жалко воздушное платье графини, которое цепляется за шероховатые выступы ограждения. Но, как и Бернардо, она порывается подойти и стащить негодную девицу на пол.
Юноша униженно отступает назад, опустив голову. Руки как плети висят вдоль большого, непропорционального тела. И снова виски простреливает странная ассоциация с Паолой и Анджело. Подслушанный разговор всплывает в мыслях, как на кофейной гуще проступает туманное будущее. Джульетту и Бернардо связывают точно такие же отношения, как и Паолу с Анджело. Графиня и слуга.
– Леди Джульетта, пожалуйста, спуститесь. Я бою… – Юноша осекается на полуслове.
Его оговорка забавляет молодую графиню, и она громко смеется. Назло Бернардо отпускает руки и запрокидывает голову, наслаждаясь прохладным вечерним ветром.
– Трусишка, – почти нежно шепчет она. Смотрит на парня красивыми раскосыми глазами…
Порыв ветра. Джульетта взмахивает руками, лицо искривляется в гримасе страха. Девушка беззвучно хватается пальцами за воздух, но поздно. Ее тело уже накренилось назад. Губы раскрываются в кратком, но пронзительном крике.
– Джульетта!
Возглас Бернардо звенит в ушах Ники. Юноша прыгает к графине и тянет руку, но раздается треск ткани. Последнее, что Ника видит – свесившегося в пустоту Бернардо и кусок белоснежного атласа в стиснутом кулаке.
Солнце въедается в закрытые веки, находит лазейку.
Ника морщится и приподнимается на локтях, затуманенным взглядом осматривая знакомую ванную. На веревке заброшенно висят фотографии, в угол отлетел снимок Стефано, из‑за которого она потеряла сознание. Кажется.
Ника встает и потягивает затекшую спину. Неужели она пролежала здесь всю ночь? Так и заболеть недолго. Ника поднимает фотографию, но она не изменилась. Камин застыл в пламени, а то, что случилось вчера вечером, не более чем сон. Сон, который растянулся на целую ночь и был столь реальным, что Ника до сих пор ощущает, как колотится сердце и холодеют пальцы.
Кладет снимок на стол и закрывает слив в раковине. Включает воду и, едва дождавшись, когда она наполнится до середины, засовывает голову под ледяную струю. Лицо утопает в прохладной воде, остывает. Но сон не тускнеет. Наоборот, его детали вырисовываются еще ярче, словно стоит открыть соседнюю дверь, и Ника снова увидит Джульетту и Бернардо.
Ника выныривает из импровизированной ванны и выключает воду. Капли скатываются по щекам, замирают в нерешительности на подбородке. В зеркале мутно‑зеленые глаза становятся еще зеленее, а светлые волосы темнеют от воды. Ника хватает махровое полотенце и выходит из ванной, на ходу вытирая лицо. В голове продолжают крутиться имена: Джульетта, Бернардо.
Сон, похожий на явь.
– Нужны доказательства… – бормочет Ника.
Она должна найти доказательства того, что это сон. Иначе сойдет с ума.
Ника швыряет мокрое полотенце на кровать и быстро спускается по винтовой лестнице. Дыхание перехватывает от бега. Спустя минуту Ника оказывается в той самой комнате, где во сне разыгралась драма. Здесь все так же, как и при встрече со Стефано. Два кресла, палас, никакого дивана. А балкон… Ника облегченно выдыхает. Балкона нет. Вместо него окно, то самое, которое она запомнила.
Тихий смех срывается с губ, и Ника облегченно подходит к нему. Касается пальцами кружевного тюля, щурится от раннего солнца, которое, несмотря на туманную дымку, больно ранит взгляд. И сердце ухает вниз.
Ника рывком отбрасывает тюль и прилипает лицом к стеклу. От горячего дыхания на нем остаются запотевшие пятна. За окном балкон. Тот самый балкон из кошмарного сна. И вид открывается на город. Современный город, а не крохотную деревушку на пустынном берегу моря. Словно воочию Ника вновь видит Бернардо, склонившегося через каменный парапет. А ветер неистово треплет в его руке клок воздушного платья Джульетты.
Это не сон. Ника не могла придумать балкон, о существовании которого не знала. Не могла…
– Ника! Вы так рано встали сегодня.
Сердце чуть не выскакивает из груди, когда Ника слышит бархатный голос Паолы. Она резко разворачивается и прижимается спиной к холодному окну. Растерянно приглаживает мокрые волосы, нащупывает растрепанный пучок. Смущенно тянет вниз рукав просторной мужской рубахи.
Паола с хитринкой осматривает ее необычный вид. Конечно, по сравнению с элегантным брючным костюмом графини кораллового цвета, наряд Ники кажется более чем неординарным.
– Это рубашка отца, я часто надеваю ее, когда занимаюсь печатью фотографий, – смущенно бормочет Ника.
Она сама не понимает, зачем объясняет женщине.
– Как мило. – Паола сияет улыбкой.
Она подходит ближе и выглядывает в окно, прикрывая глаза тонкой кистью с длинным французским маникюром.
Ника глядит на круглые электронные часы, которые висят над потухшим камином и совершенно не вписываются в антураж. Еще нет даже восьми утра.
– Скажите, – она снова поворачивается, – почему на этот балкон не выйти?
– Вы встали так рано ради этого? – смеется Паола, но постепенно ее взгляд тускнеет.
Она задумчиво дергает себя за черный локон, и Ника отмечает удивительное сходство с Джульеттой. Юная графиня выглядела бы так же в возрасте Паолы.
– Это одна из мрачных историй нашей семьи, – продолжает женщина. – Кажется, в начале восемнадцатого века граф Карлини замуровал балкон, после того, как здесь убили его дочь, Джульетту.
Слова Паолы похожи на ушат грязной воды.
Ника старается дышать медленно, но голова кружится, а сон становится реальнее жизни.
– Убили?
– Да. – Паола пожимает плечами. – Если не ошибаюсь, слуга был влюблен в красавицу графиню и не смог вынести того, что она не будет ему принадлежать. «Ревность – чудовище, само себя и зачинающее, и рождающее…» – с грустью цитирует Шекспира женщина. – Забыла имя того слуги…
– Бернардо, – невольно шепчет Ника, вспоминая нескладного юношу с щенячьими глазами.
– Точно! – Паола хлопает в ладоши. – Откуда вы знаете? – Ее брови подозрительно ползут вверх.
– А? Угадала. Наверное, когда‑то читала похожую книгу, да и имя подходящее, – криво врет Ника, но графиню устраивает ответ.
– Да, столько времени прошло. Мало ли кто услышал эту историю и переиначил на свой лад. Почти как «Ромео и Джульетта».
– А что стало с Бернардо?
Ника боялась задать этот вопрос, потому что не хотела слышать ужасную правду. В горле пересыхает, а перед глазами рисуется картина – юноша, который в отчаянии бросается к падающей в пропасть девушке.
– Разумеется, его повесили, – с легкостью отвечает Паола.
И ее ответ эхом проносится в голове Ники.
Глава 10. Галерея забытых лиц
Прямоугольники фотографий разбросаны по кровати, как потерянные птенцы.
Ника переводит взгляд со снимка Стефано на снимок расплывчатой фигуры, заснятой в холле замка. С необъяснимой злостью щурит глаза и стискивает зубы до тех пор, пока челюсть не сводит от боли.
Ночной сон – язык все еще не поворачивается назвать произошедшее иначе – никак не мог оказаться проекцией увиденного на фотографиях. Ни одного балкона, ни одной девушки или парня, ничего похожего на кошмар, который превратился в реальность.
Джульетта и Бернардо жили в начале восемнадцатого века. А Ника в двадцать первом. Как их пути могли пересечься? Вопрос выматывает нервы, липкая испарина покрывает лоб.
Ника стягивает рубашку отца, отыскивает любимые бриджи и серебристую тунику. Волосы удостаиваются пары взмахов расческой. А мысли продолжают пилить измученный мозг.
Если бы я могла найти портрет Джульетты и Бернардо, тогда бы не осталось сомнений. Хотя… к черту все. Куда еще больше доказательств? Паола подтвердила старую легенду. Может, я и правда давным‑давно читала похожую историю?
Ника хмурится. В последний раз она держала в руках книгу еще в институте – учебник по английской грамматике. И там точно не было ничего похожего на сон.
Взгляд растерянно блуждает по перевернутой спальне. Чем больше дней Ника проводит в ней, тем сильнее она напоминает жилую комнату, а не музейный экспонат. В подобном творческом хаосе Ника чувствует себя уютнее. Но вряд ли в Кастелло ди Карлини есть такое место, где помимо уюта она ощутит слабую видимость безопасности.
– Черт!
Ника привычным жестом накидывает на шею ремень от камеры и хватает скрученный в трубку план замка. Ей нужны портреты. А где их еще можно найти, как не в галерее? На ходу она разворачивает план и пытается отыскать в извилистых подписях Паолы нужную комнату. Спустя минуту с облегчением натыкается на квадрат недалеко от Северной башни.
Galleria d’ar… 7
Последнее слово в спешке не дописано, словно кость, брошенная голодному псу.
Ника бежит сквозь замок, радуясь раннему утру. Кроме Паолы, наверное, еще все спят. Хотя вряд ли. Мими должна собираться в школу, а Люса готовит завтрак. Стефано. Сердце предательски дрожит.
Неужели я попала под его итальянское обаяние?
От неожиданности она тормозит на месте и замирает посреди холодной, продуваемой сквозняками комнаты. Из нее винтовая лестница ведет в Северную башню. И, возможно, Стефано сейчас там.
Ника встряхивает головой, выбрасывая глупые мысли, и насильно заставляет себя идти дальше. Она снова сверяется с картой и проходит в следующее помещение, похожее на узкий коридор. С правой стороны арочные проемы выходят во внутренний двор.
Злобный ветер врезается в грудь Ники, дырявит ее, как решето, вынимая душу. Кожа покрывается мурашками. На небе тучи сбиваются вместе и натужно темнеют, угрожая проливным дождем. Пахнет соленым, влажным морем.
Она зажимает карту коленями. Пальцы привычно настраивают фотоаппарат.
Ника снимает с высоты второго этажа, и заброшенный колодец внизу смотрится очень одиноко. От сильного ветра дрожат ветхие доски, которые его прикрывают. Серый, мутный туман как густое марево лениво поглощает двор, и Ника мельком замечает странное шевеление в затемненных нишах под балконом. Но еще секунда, и больше ничего, кроме тумана не видно.