Эта курица здесь уже неделю, но больше ничего путного не сфотографировала. Носится по комнатам, избегает Стефано и думает, что никто не замечает ее мечтательного взгляда.
Мими кривится. Она намного младше ее, но гораздо умнее. Если бы Мими в первый день получила такое же послание, которое она оставила для Ники, то сразу бы уехала. Тебе не рады в новом месте, значит, не стоит оставаться. Однако русская и правда бесстрашная. Ее не напугал даже воскресший Потрошитель. Хотя, скорее, глупая. Но знай Ника всю правду…
Мими вздыхает. Она не может рассказать. Страх сильнее.
С другой стороны, хорошо, что Ника не уехала сразу. Иначе Мими так и не нашла бы подтверждения, что мир мертвых существует. И он совсем рядом.
Она садится на аккуратно застеленную черным покрывалом кровать. В маленькой комнате три на три с коричневыми шторами, темно‑серым шкафом и крохотным письменным столом Мими чувствует себя уютно. Мрачный оазис, куда она не допускает никого, даже бабушку.
Наклоняется и достает из‑под кровати смятую коробку. Бережно раскрывает и перебирает исписанные тетради, книги по оккультизму, зажигалку, черные восковые свечи. На самом дне лежит острый нож. Помнится, бабушка долго его искала. Но Мими он нужнее.
Она вздыхает и закрывает коробку. Надо только решиться. Но где найти силы? Засовывает хранилище обратно и ложится на кровать, обнимая подушку. Смотрит на старую фотографию, которая стоит в обычной деревянной рамке на прикроватной тумбочке. Кажется, это было так давно, в другой жизни, а прошло всего два года.
Родители улыбаются, отец держит Мими на руках словно игрушку, а мама прижимается к нему сбоку. У нее были теплые карие глаза и родинка возле правого уголка рта. Папа часто называл ее итальянской Мерилин Монро. А себя сравнивал с Тони Кертисом 8. Но Мими всегда оставалась для него звездочкой. Единственной.
Она утыкается лицом в подушку и пытается подавить горестный всхлип. Плечи вздрагивают. Мими тихо стонет и не выдерживает.
Этим днем она в очередной раз проклинала жизнь.
Ника тасует фотографии, как карты Таро, вот только они не могут предсказать будущее. Но порой в них проскальзывает прошлое.
За неделю Ника отсняла большую часть замка, однако половину фотографий забраковала. На этой не нравится ваза – криво стоит. Здесь в кадр попала горничная. А этот снимок вообще засвечен.
Она сердито бросает фотографии на кровать и заводит руки за голову, потягиваясь. Усталость сказывается все сильнее. В зеркале отражаются круги под глазами от бессонницы, ведь ночи она коротает за проявкой снимков. Ноги гудят после целого дня беготни по замку.
План больше не нужен, Ника выучила расположение всех комнат наизусть. А еще она научилась мастерски избегать встреч со Стефано. Хотя сказать, что он жаждал их, наверное, сильно приукрасить действительность. Но Нике приятнее думать, что граф погрузился в работу так же, как и она, лишь бы избежать никому не нужных разговоров. Вот только правда ли они никому не нужны? Или Ника вновь лжет сама себе.
В кармане джинсов вибрирует смартфон, и она с улыбкой отвечает на звонок:
– Привет, мам. Ты будешь ругаться, что я не отвечала, но у меня уважительная причина. Я погрязла в работе по самые уши, чтобы скорее вернуться домой, – быстро тараторит.
– Ох, Ника, ты доведешь меня, и я сама приеду и заберу тебя вместе с твоими проявочными бочонками, пленками и химикатами!
– Не сердись…
– Я не сержусь, – бурчит мама. – Я вообще в шоке, что ты ответила на звонок. От твоих коротких смс, которые ты слала в последние дни, у меня скоро гастрит обострится.
– Кушай кашку. – Ника смеется и скидывает кроссовки. Залезает на кровать с ногами и садится по‑турецки, обняв свободной рукой подушку. – У меня все отлично. Повариха в замке за мной приглядывает, чтобы я ни в коем случае не похудела. Так что наслаждайся свободой, пока меня нет. Скоро домой вернется колобок.
– Шуточки шутишь, – вздыхает женщина.
Ника слышит на заднем фоне включенный телевизор. Кажется, новости.
– У вас сейчас сколько времени? Шесть? Посмотри за меня мой любимый сериал, потом расскажешь. – Она глядит на часы. Пять вечера. День пролетел как по щелчку.
– Не переводи стрелки. Лучше скажи, ты прочла статью?
– Статью? – Ника хмурится. В голове вертится что‑то знакомое, и она хлопает себя по лбу: – Черт! Я забыла, мам!
В смартфоне звучит долгий протяжный вздох:
– Вся в отца. Он тоже обладал изумительной девичьей памятью.
– Сейчас же посмотрю. Честно, из головы вылетело. – Ника соскакивает с кровати и копается в распахнутом чемодане. – Обещаю, если там что‑то страшное, тут же собираю вещи и домой, – шутливо клянется она и достает маленький черный ноутбук.
– Вот совсем не смешно. Позвони, когда прочтешь.
– Конечно.
Ника кладет потухший смартфон на тумбочку и озадаченно ищет вай‑фай. Перевернутая елочка почти сразу загорается на ноутбуке – интернет без пароля. И она заходит на почту.
Бестолочь. Вот что значит – забыть намертво.
Письмо от матери горит синим цветом среди непрочитанных писем. Ника тыкает на него и переходит по ссылке. Ее перекидывает на итальянский сайт, на котором затерялась отсканированная статья полугодовалой давности. Качество ужасает, и Ника вчитывается в слова порой несколько раз, чтобы понять суть. Но с каждой фразой жесткой и емкой статьи, больше похожей на обличение, душа холодеет.
Граф Карлини, Стефано Джованни Витторе Росси, не просто миллиардер и филантроп, каким его привыкли считать. Он – жестокий насильник, который прикрывается маской щедрости и великодушия, чтобы утолять свои страшные наклонности. Юная и прелестная Фрэнка – одна из его жертв.
Ника как безумная смотрит в экран, и строки сливаются в черную змею, которая готова обвиться вокруг шеи и ужалить в самое сердце. Хотя больнее, чем сейчас, быть не может. И она перечитывает статью заново, надеясь, что содержание изменится.
Фрэнка Аттвуд – итальянская фотомодель английского происхождения, как и многие, попала под обаяние графа. Год длились их отношения, которые закончились ужасной трагедией. Фрэнка была вынуждена подать в суд на сеньора Росси – за изнасилование.
Нет. Слова остаются те же. Безжалостные, омерзительные, пробуждающие в Нике почти утихший страх.
Суд не смог доказать виновность графа Карлини, Фрэнка грозилась обжаловать решение, но так и не сделала это. По слухам, сеньор Росси выплатил ей внушительную сумму в качестве моральной компенсации. За ее молчание. Но кто знает, что на самом деле заставило замолкнуть фотомодель? Возможно, не только деньги. А страх за собственную жизнь. В любом случае преступник остается безнаказанным, и все, что мы можем сделать, это молиться, чтобы больше никто не пострадал от руки графа.
Конец. Ника перечитывает статью в третий раз, и фразы врезаются в память, как клеймо. Отрешенно смотрит на молчаливый смартфон. Мама ждет звонка, но Ника не способна и пару слов вымолвить. В ушах звенит, а перед глазами пляшут черные точки.
Это всего лишь статья жадного до денег журналиста.
Но почему так сложно в это поверить?
Ника вновь смотрит на отсканированную статью и увеличивает изображение, чтобы разглядеть автора. Несколько раз озадаченно моргает. И выдыхает, стараясь успокоить учащенное сердцебиение. Достает из‑под кровати заброшенный рюкзак и нащупывает пальцами в кармане визитку. Видит знакомое имя.
Все верно. Дино Бьянки из газеты «Либерта» и автор статьи – один и тот же человек. А он не выглядел как папарацци из желтой прессы.
Она захлопывает ноутбук и, пошатываясь, выходит из спальни. Если статья о Стефано – правда, то Ника должна сдержать обещание, которое в шутку дала матери. Уезжать. Срочно. Она уже сталкивалась с подобным. И больше не хочет. Не будет.
Скажет Паоле, что возникли проблемы дома. Попросит отвезти ее в аэропорт. В качестве оплаты за проезд отдаст сделанные фотографии и никакого гонорара не возьмет. Да, так будет честно. А если нет, то доберется как‑нибудь сама. Денег на билет как раз хватит. А оборудование? Если не получится перевезти, купит новое.
Лихорадочные мысли грызут мозг Ники и застилают взор. Паника полностью подчиняет ее себе, и она даже не замечает, как спускается в холл. Зрение слегка проясняется, когда Ника видит Паолу. Женщина стоит посреди парадной залы и задумчиво разглядывает фрески с осадой замка. На ней строгий брючный костюм черного цвета, слишком мрачный для обычно фривольной Паолы. Длинные густые локоны спускаются до талии, как упругие пружины.
– Паола, здравствуйте, я вас искала, – с облегчением произносит Ника. – Мне надо с вами поговорить…
Графиня оборачивается и холодно смотрит на нее, губы презрительно кривятся. От неожиданности Ника замолкает и улавливает смутно знакомое в Паоле и в то же время чужое. Ноги скрещены, а руки вытянуты вдоль напряженного тела. Будто она – робот, а не человек. Ледяные мурашки проносятся по спине, и Ника забывает, о чем хотела говорить.
– Здравствуйте, – говорит женщина и неожиданно улыбается. Только улыбка другая. Высокомерная, насмешливая. – К сожалению, я не Паола.
Глава 14. Обман зрения
Напротив высится двухэтажное здание с осыпавшейся штукатуркой. Грязная улица разделяет их. Здесь редко встретишь туристов. Зато негры кишат, как рыбы в переполненном пруду. Он с брезгливой гримасой отходит от окна и валится на узкую кровать. Трет горбинку на носу. Белье пахнет гремучей смесью пота, дешевого стирального порошка и сигаретного дыма. Кажется, в этой гостинице его никогда не меняют.
Мужчина закрывает глаза, но ярость мешает уснуть. Она переполняет его сущность, накаляет до предела, кипятит кровь. Чертова итальянка! Он бы давно съехал из этого убогого места, если бы не ее упрямство. У него остается меньше двух недель, отпуск подходит к концу, и если за это время он не получит желаемое, то упустит последний шанс.