– Вот именно. Поэтому от них все равно не спрятаться. А вечно убегать я не собираюсь.
И Стефано снова устремляет взгляд в даль моря.
– Расскажи, – просит он, когда тишина затягивается.
Ника прикрывает глаза, прислушиваясь к окружающим звукам. Детский смех, быстрая итальянская речь, тихий шум морских волн. Но слово Стефано звучит громче всех, вынуждая ее окунуться в прошлое.
– Даже если я расскажу, ты вряд ли поймешь. – Ника открывает глаза. На этот раз она выдержит, не расплачется. Она ведь сильная девочка. – Но если ты хочешь… Больше трех лет назад я познакомилась в интернете с итальянцем. Мне нужно было практиковаться в языке, а Габриэль был красив, умен и обаятелен. Он оказался хорошим учителем. Спустя полгода переписки я, как влюбленная дурочка, поехала в Италию. Мы провели незабываемый вечер. Ресторан, кино, ночная прогулка по морю… Он называл меня Верóника. А на следующий день я очнулась в деревянном доме, который находился высоко в горах. – Ника чувствует внимательный взгляд Стефано, но не рискует посмотреть на него. Нет. Она должна быть сильной. – Так я оказалась в западне Габриэля.
– Он похитил тебя?
– Да. Я стала игрушкой, с которой он развлекался каждый день. – Голос падает вниз до хрипоты. – Я не могу носить открытый купальник, иначе все увидят шрам на животе. Если на то пошло, даже закрытый не поможет. На бедрах безобразные рубцы, а на пояснице ожог. Он выбирал те места, которые можно скрыть одеждой. Не знаю зачем… кажется, у него на меня были большие планы. – Она опускает голову, и волосы падают вдоль лица. Спрятанные шрамы горят огнем, напоминая – мы не исчезнем. – Он делал многие вещи, но не насиловал меня. Говорил, что я еще не заслужила. И если буду себя хорошо вести, то обязательно получу награду. – Истерический смех перерастает в глухой стон.
– Как. Тебя. Нашли? – Каждое слово Стефано произносит с трудом.
Ника не смотрит на него, поэтому не может понять – верит он ей или нет.
– Никак. Я сбежала. Габриэль не ожидал от меня сопротивления, потому что все дни я безвольно выполняла его прихоти, и он потерял бдительность. Даже не спрятал мои вещи. Разве что телефон расколол на части. А рюкзак с документами и деньгами валялся в углу дома, словно насмехался – я здесь, но ты не можешь взять меня и уйти. Однажды Габриэль принес молоток и прибил на стену плакат, на котором была изображена русская церковь. Его забавляла моя тоска по дому. Но тогда он совершил первую ошибку. В тот день он забыл молоток, а когда ушел, я смогла, связанная по рукам и ногам, спрятать его за рюкзаком. На следующий день Габриэль совершил вторую ошибку. Он развязал меня, чтобы вновь проиграть, и я… проломила ему череп молотком.
Ника чувствует, как пальцы Стефано касаются ее подбородка и поднимают лицо.
– Он мертв? – На этот раз его голос звучит ровно. Без эмоций.
– Не знаю. Надеюсь; но боюсь, он – бессмертен. Я схватила рюкзак и сбежала. Пешком добралась до трассы, а там пожилая пара подбросила меня на машине до аэропорта. Они ничего не спрашивали. Я была благодарна им за это. В ближайшем магазине купила чистую одежду, какой‑то дешевый комбинезон, чтобы скрыть раны. Кое‑как привела себя в порядок в туалете, замазала тональным кремом синяки, спряталась под капюшоном и старалась вести себя как обычная туристка. Не знаю, видимо, Бог сжалился надо мной, потому что я прошла таможенный контроль без вопросов и сбежала из Италии.
– Почему ты не пошла в полицию? Этот козел должен сидеть за решеткой, если он не сдох в той лачуге. – Мужчина рычит как дикий зверь.
Он сжимает плечи Ники, словно боится, что она исчезнет. Растворится в воздухе, как фантом.
– Полиция… – Она не выдерживает, и слезы вновь катятся по лицу. – Я боялась, Стефано. Боялась так, что сходила с ума, потому что Габриэль был полицейским. Поэтому я поклялась больше не возвращаться в Италию. А спустя три года получила приглашение от Паолы и решила, что не могу убегать вечно. К тому же мне нужны были деньги. – Она смотрит прямо в глаза мужчине, цвета темного серебра.
– Зачем?
– Для матери. У нее проблемы со здоровьем. Нужна операция на позвоночнике по удалению межпозвоночной грыжи и длительная реабилитация.
Он молчит. Но недолго. Фразы звучат грубо, обрубленно, но заполняют сердце Ники щемящей нежностью.
– Если он жив, я найду его. Остаток своих дней он проведет за решеткой. Клянусь. Ты больше никогда не будешь бояться и плакать из‑за него.
И Стефано прижимается к губам Ники в отчаянном поцелуе, ставя печать на своем обещании.
Ловушка захлопнулась.
Дино как безумный щелкает фотоаппаратом, стараясь наделать больше удачных кадров. Он даже не беспокоится, что его заметят. Целующиеся граф и его спутница вряд ли видят дальше собственного носа. От волнения голова кружится, и он падает на ближайшую лавку.
Наконец, наконец его слежка увенчалась удачей. Почти неделю он провел в машине, недалеко от Кастелло ди Карлини, только бы добыть доказательства вины графа. И когда мимо него промчался кабриолет, Дино не поверил своему счастью. А затем последовал компромат. Несколько фотографий, где блондинка убегала от графа Карлини, и вот теперь их поцелуй.
Дино не понимает, что у них за игры. Да ему и плевать. У него на руках пусть не сами доказательства, зато прекрасная возможность разозлить хищника, чтобы тот начал ошибаться. И уж тогда Дино будет наготове и уличит графа в преступлениях. Пусть ради этого придется поселиться в машине и забыть про семью.
Он со стоном прячет лицо в ладонях. Стискивает зубы, чтобы пережить боль, разрывающую сердце. Уродливую, невыносимую боль.
Ника напоминает себе бабочку, которая беззаботно перелетает с цветка на цветок, не задумываясь о быстротечности жизни. Каждое мгновение слаще самого сладкого меда, а ведь до смерти, возможно, остаются часы.
И она вкусила запретный плод. Ночь прошла в бесконечных думах и сомнениях. Губы долго не могли забыть поцелуй. Столько лет бояться мужского прикосновения и даже взгляда, а потом за считаные секунды лишиться страхов и отдаться желаниям. Но слабый звоночек – тонкий голос интуиции – заставил Нику пожелать Стефано спокойной ночи и спрятаться в своей комнате. Лучше оказаться наедине с призраками, чем натворить глупостей.
А сейчас она идет на кухню, едва переставляет дрожащие ноги и из последних сил старается избавиться от глупой улыбки. Заходит в помещение и видит Люсу с внучкой, которые буквально пожирают глазами газету.
– Ника! – Женщина ойкает, выхватывает из рук Мими газету и неряшливо прячет за спину. – Я думала, ты опять пропустила завтрак, – сбивчиво произносит она.
– Я… – Ника бросает взгляд на часы. Скоро полдень. Бессонная ночь все же сказалась на ней. – И правда поздно. Но от завтрака я ни за что не откажусь, – смеется она и садится за стол.
Пахнет моющим средством, возле раковины стопка мытой посуды. За окном серая мгла. Погода с каждым днем портится все сильнее. Посредине стола огромная ваза с зелеными яблоками, и рука сама тянется к ним.
– А почему ты не в школе? И что вы читали? – Ника кусает сочный фрукт и с наслаждением прикрывает глаза.
Она впервые говорит с девочкой после того вечера, когда та увидела фотографию призрака. Мими ускользала от разговора, как невидимая тень передвигалась по замку, игнорировала Нику. Но в ее темных глазах крылось нечто пугающее. То, чему Ника не находила объяснения.
– Вернулась, когда одноклассники ткнули в лицо сегодняшнюю газету. Видимо, это самый быстрый тираж, который когда‑либо печатали, – фыркает Мими и встает из‑за стола. – Как я и думала, ты наивна и глупа. Предупреждала – беги. Теперь поздно. – И она выходит из кухни, громко хлопнув дверью.
Ника застывает, словно глиняная статуэтка. Яблоко больше не лезет в горло, и рука обессиленно опускает его на стол. Люса молчит. Она не попыталась прикрикнуть на внучку, нет. Женщина ведет себя так, будто согласна с Мими, хотя и не произносит этого вслух.
– Что случилось? – выдавливает Ника.
Аппетит растворяется по щелчку пальцев. Обычно на кухне она могла найти скромное прибежище и на мгновение ощутить себя дома, но не сейчас. В эту минуту бабочка находит свою смерть, и становится невыносимо холодно.
– Ника, детка, я знаю, ты не виновата, – мягко начинает Люса. Она присаживается рядом с ней и ласково гладит по спине. Ореховые глаза странно блестят. – Это Стефано, негодник, напортачил, а под удар попала ты, ему‑то не привыкать.
– Не обращайтесь со мной как с маленькой, – цедит Ника. Необоснованная злость вспыхивает в ней. Фитиль разгорается, и начинается пожар. – Мне уже надоели вечные недомолвки, оскорбления от Мими, не хватало еще вашей жалости.
Люса с тихим вздохом кладет перед Никой газету. От нее пахнет свежей типографской краской. Название режет глаза. «Либерта».
Еще не читая статьи, Ника знает автора. Затем взгляд падает на фотографии, которые разместили на первой полосе. Справа – снимок, где Ника бежит от Стефано, слева – их поцелуй на берегу моря.
Читать не хочется, но Ника пересиливает себя и заставляет проглотить черные буквы, наполненные ложью и презрением. К горлу подкатывает изжога, живот скручивает от боли.
Ника делает глубокий вдох и выбегает из кухни. В висках барабанная дробь.
А перед глазами скачут фразы из статьи:
«Граф нашел новую игрушку. Итальянский Потрошитель среди нас. Любовь, а затем смерть на берегу моря? Какие отношения связывают сеньора Росси и его девушку – иностранку? И когда ждать следующее убийство?»
Ника едва добирается до спальни Стефано. Она должна с ним поговорить. Наверняка он уже знает, а значит… Она замирает перед самой дверью. Значит, что? Почему она так боится его реакции? Боится, что он пожалеет об их поцелуе?
Она дышит тяжело и болезненно, но сквозь затуманенный разум до нее долетают гневные голоса из комнаты мужчины.