– Спасибо, – растерянно бормочет Ника.
– Думаю, пока достаточно экскурсии. – Паола разворачивается и ведет Нику обратно к лестнице. – В восемь вечера проведу вас на ужин. Вы знаете, что у каждой башни в замке свое название? Сейчас мы находимся в башне Камелий. Есть еще Северная, Туманная…
Они поднимаются еще выше и вскоре останавливаются перед арочной дверью.
– Приятного отдыха, Ника.
Графиня уходит, оставляя все тот же древесный запах витать в воздухе.
Паола Росси, графиня Карлини, – сочетание благородного достоинства и дикого неистового огня. Сила и страсть чувствуются в ее взгляде, движениях, словах. Идеальная модель для фотосессии. Интересно, разрешит ли Паола сделать несколько снимков с ее участием?
Ника качает головой и заходит в комнату. Не спеша проходится по роскошной спальне. Непривычно голые, без фресок, стены выложены камнями различных оттенков. Посредине царствует кровать с синим балдахином, а пол укрыт дорогим ковром из верблюжьей шерсти. В углу массивный камин, который давно не топили. Ника толкает смежную дверь и видит ванную комнату, весьма современную для старинного поместья. Видимо, раньше здесь был будуар.
Ника безвольно опускается на кровать и вытягивается. Возбуждение, адреналин, горевшие в крови, потухают. Хочется спать, но в голове крутится бесконечное множество образов. Понурый Анджело, раздраженная и через секунду смеющаяся Паола, Стефано, дрожащий от теней прошлого…
Она приподнимается на локтях, и взгляд падает на чемоданы, которые сиротливо ютятся возле стены. Под красной лентой выделяется рваный клочок бумаги. Ника хмурится. Наклоняется и нетерпеливо вытаскивает лист, разглаживает на коленях. Крохотное слово, написанное черной гелевой пастой с нажимом на двойное «r», звенит как хрустальный бокал.
«Corri…»
«Беги…»
Глава 2. Серебристые глаза графа
– Мам, ты зря волнуешься. Меня встретили, привезли, предоставили огромную комнату, и сейчас я нежусь в золотой ванне с пеной. – Ника дует на ладонь, и пузырьки летят вверх.
– В прошлый раз ты тоже так говорила. – В мамином вздохе слышатся все опасения и страхи.
Ника резко выпрямляется, и пена волнами расходится в стороны.
– Сейчас по‑другому. Я приехала работать. Или ты забыла, что нам нужны деньги? Эта операция стоит недешево, а зарплата за каталог с лихвой покроет все расходы.
– Да, но я до сих пор считаю, что мы могли найти другой способ собрать деньги. Мое здоровье еще терпит, а вот ты вновь оказалась в Италии. И сердце не на месте.
Неприятные воспоминания напоминают укусы пчел. Она снова в той комнате. Руки связаны за спиной, запястья стерты в кровь…
Еще эта дурацкая записка. Ника не могла дышать, пока не внушила себе, что послание никак не связано с прошлым.
– Поэтому я надеюсь, что ты вернешься как можно скорее. – Голос матери вырывает Нику из вязкой тины.
– Дело даже не в деньгах. Хотя они первостепенны, но если я не поборю собственные страхи, то так и буду дрожать от каждой тени. Не переживай. Все хорошо.
– Уже познакомилась с графом? – Мама неохотно меняет тему.
– Нет, только с его сестрой.
– И каково это, общаться с настоящей графиней? – Женщина смеется, и Нике кажется, что они сидят в их маленькой уютной кухне с обоями в розовый цветочек и пьют чай с ромашкой.
– Пока не поняла. Она – странная. То улыбается, то хмурится.
– Не вижу ничего странного. Богатые тоже плачут.
– Но другими слезами, – хмыкает Ника. – Передавай привет Пушку.
– О, – вспоминает мама, – твой толстый кот съел всю сметану!
– Правильно. Ему надо поддерживать форму.
Ника выключает телефон и осторожно выбирается из ванны. Подходит к зеркалу. Развязывает белокурые волосы, собранные на макушке в пучок, и они рассыпаются по плечам.
У вас удивительные глаза… болотного цвета.
Она никогда не думала, что ее глаза можно назвать удивительными. Графиня права. Они мутного зеленого цвета, как болото. На вытянутом бледном лице похожи на миндалевидные камни. Но удивительные… Вряд ли это слово вообще применимо к внешности Ники. Худые острые плечи, маленькая грудь, плоский живот. Она касается пальцами зигзагообразного шрама чуть ниже пупка и морщится. Поспешно переводит взгляд на бедра. Широкие, мощные, привыкшие к постоянной ходьбе. Кажется, такая фигура называется «груша». Ника фыркает и заматывается в полотенце. Груша с удивительными глазами.
В спальне на кровати разбросаны вещи, среди них мелькает белая записка со зловещим предостережением. «Беги…»
Ника хмурится.
Кому понадобились подобные шутки? Она уже не ребенок, чтобы верить розыгрышам. И первое апреля давно прошло. Писать такое смеха ради?
Она сминает клочок бумаги и кидает в мусорное ведро. Бежать? Ника за полгода не заработает столько, сколько ей платит графиня. А упустить возможность познакомиться с замком Карлини и узнать его историю – грех.
Она надевает бриджи и футболку в бело‑синюю полоску с оголенным плечом. Быстро расчесывает волосы, подводит карандашом глаза и делает пару взмахов тушью по ресницам. На гигиенической помаде со вкусом клубники косметика заканчивается.
Все‑таки, когда бог думал над ее внешностью, он подарил единственное достоинство – чистую гладкую кожу. Ника ухмыляется, вспоминая, как ее одноклассница замазывала лицо тональным кремом.
Она засовывает смартфон в карман и оглядывается в поисках воды. Графиня говорила, что в восемь за ней зайдет, но жажда сильнее.
Ника прикусывает нижнюю губу и сверлит взглядом часы. Еще только семь. За окном уже сгустились сумерки, и туман словно серой шалью укутал поместье.
Ника пожимает плечами. Никто не станет ее ругать, если она самостоятельно прогуляется по замку.
Она выходит из комнаты и спускается на второй этаж. Ноги ступают по стертым за долгие годы ступеням, убегающим вниз по часовой стрелке. Почему‑то сердце сбивается с ритма. Ника чувствует себя воровкой, которая безнаказанно бродит по чужому дому.
«Может, вернуться в спальню и подождать?»
Но тут же одергивает себя.
Она идет по коридорам и прислушивается к мерному дыханию замка. Он живой, дышит и помнит прожитую жизнь по секундам. Веет холодом от каменных стен, покрытых треснувшей штукатуркой, а еле слышный запах сырости наполняет воздух.
Ника с упоением рассматривает фрески. Вот зал, в котором она встретила Паолу. Отсюда слышатся голоса, звон посуды. Она уверенно сворачивает направо и ступает по узкому коридору. Нос улавливает запахи свежей выпечки и ароматного розмарина. В женском голосе, который доносится до нее, проскальзывает горячий нрав итальянцев:
– Мими, хватит бездельничать. Начисти картошку, иначе запеку тебя вместо индейки.
Ника заглядывает за дверь и видит заставленную посудой огромную кухню с горящей печью, внутри которой поднимаются румяные фокачча. Высокая женщина с сильными руками проворно двигается между столом и плитой. Глубокая морщина прорезает смуглый лоб, сальные черные волосы затянуты в плотный пучок на голове и спрятаны под сеточкой. Но среди них пробиваются наглые седые нити. Нож сверкает в ловких пальцах, превращая овощи в нашинкованную смесь. Женщина напоминает богиню посреди кухонного хаоса.
– Мими! – снова кричит повариха и замечает Нику. – К нам пришли, Мими.
Подозрительный взгляд пролетает по телу Ники и смягчается:
– Неужто гостья графа? Садись, мы не злые.
– Спасибо. Меня зовут Ника. – Она осторожно присаживается на высокий стул в углу кухни. – У вас не найдется воды?
– Ох ты ж, – ойкает повариха и рявкает: – Мими, где тебя носит? Принеси воды гостье, – и с нежной улыбкой поворачивается к Нике. – Я – Люса. А ты – фотограф, которого наняла Паола?
Ника успевает только кивнуть. Из кладовой появляется девочка, на вид лет четырнадцать. Черные косы аккуратно заплетены, а темно‑карие глаза подозрительно сверкают. Девочка ставит на стол тазик с картошкой и морщится от усталости.
– Мими, радость моя, сбегай за водицей для Ники, – снова просит Люса. На этот раз ласково.
Ника поражается, как быстро сменяются эмоции на лице женщины от гнева до нежности.
– Я устала, – хнычет девочка и получает щелчок по лбу.
– Я тебе говорила, плюнь на уроки. – Люса достает из печки фокаччу.
Они божественно пахнут, и Ника сглатывает слюну.
На кухне не только душно, из‑за живого огня здесь нестерпимо жарко. Когда Мими приносит стакан воды, Ника уже вытирает рукой мокрый лоб. Волосы прилипают к шее, а щеки горят похлеще огня. Холодная вода опасна, но Ника не может удержаться – выпивает залпом и блаженно вздыхает.
– Не хочу быть поваром, бабушка, – бурчит девочка. Она садится за стол и лениво режет морковь, изредка бросая любопытные взгляды на Нику. – Я, может, тоже мечтаю стать фотографом.
Люса фыркает и машет ножом в сторону Ники:
– Детка, объясни моей бестолковой внучке, что для этого нужен талант.
– Талант – дело наживное. Главное – желание. А точнее – страсть.
Рядом с Люсой Ника чувствует себя дома. Женщина – большая и теплая, как печка.
– Вы готовите для семьи графа? Одна? – удивляется она, но на кухне и правда больше никого нет.
– А что здесь сложного. – Люса достает из духовки лазанью и поводит носом, блаженно щурясь. – Бешамель, мясной фарш в томатном соусе, свежее тесто, что может быть вкуснее? Не хватает только пармезана. Я люблю готовить, но хозяин живет здесь редко. Поэтому чаще всего мы с Мими одни, да охрана на воротах. Горничные приходят и уходят, я их вообще не вижу. Бродят по замку, как тени. Тощие, одни кости. Поэтому для меня радость, когда в замке много народу. Верно, Мими?
Девочка фыркает и снова смотрит на Нику, словно пытается что‑то узнать.
– Анджело говорил, вы – хранительница легенд замка.
– Анджело – болтун, – смеется Люса. – Моя семья уже девять поколений служит в замке, но, кажется, Мими оборвет нашу династию. И нет никаких легенд. Так, сказки на ночь для детей.