– Как ты сумела попасть к нам? Это невозможно.
Лена привстала на кровати. Глаза начали фокусироваться. Она видела четыре стены, потолок и пол. Всё белое, словно из прямоугольных плит метр на метр. Ни дверей, ни окон. Лишь она в помещении, и этот голос. Откуда он идёт?
– Почему ты не хочешь отвечать?
– Кто вы? – спросила Лена. Она перестала держать руку у лица. Свет немного стих, и глаза подстроились под него, по памяти вспомнив, что такое яркое освещение. Давно она не видела подобного света. Очень давно.
– Мы те, о ком не говорят. Мы в том месте, которого нет. Вас не должно быть тут. Как вы смогли сюда попасть?
Лена пыталась вспомнить, что произошло. Яркая вспышка, и резкая темнота. Они что-то делали в глубокой шахте. Ей припомнился голос Толика:
– Не подходи к нему, не подходи к нему близко!
Она пыталась припомнить что-то ещё, но не могла. Она сидела на кушетке, у стены. Яркие прямоугольные плиты светились изнутри, наполняя помещение искусственным светом. Уже много столетий источником света и тепла был в основном огонь. Крошечные остатки ядерных батарей люди держали про запас. Лена прикоснулась к стене, ощутила твёрдость и гладкость стекла. Непрозрачного стекла. Тонкий стук от прикосновения и она заметила кольцо на руке. Безымянный палец теперь был одет. Она посмотрела на кольцо.
– Прохор, – сказала она сама себе, и резко всё вспомнила. Она вспомнила последние мгновения перед темнотой. Они втроём находились в шахте. Лена стояла сбоку и глядела как Прохор подошёл к какому-то предмету. Квадрат из металла с человеческий рост, найденный среди миллиардов тонн угля, в глубине планеты. Толик кричал, чтоб Прохор не подходил, но Прохор был упрям по своей натуре. Он прикоснулся к кубу и свет залил часть тоннелей, ослепив всех.
– Кто такой Прохор? – спросил голос. Лена не ответила, она прокручивала воспоминания в голове. Всё пролетало с бешенной скоростью, возвращая ей память, и заставляя руки потеть.
Когда человечество утратило счёт годам, а звёзды в иллюминаторе корабля мелькали так быстро, что им не успевали давать названия, тогда людям встретилась Чёрная планета. Сперва они думали, что это конец вселенной. Впереди была сплошная темнота, и ничего больше. Но вскоре стало ясно, что это планета. Она была огромна. Диаметром больше чем диаметр орбиты Плутона. Люди, удивлённые такими размерами, поселились на соседней планете. Началась колонизация. Всё это Лена помнила из историй, что ей рассказывали. Из-за черноты планеты света было очень мало. Но было много минералов, ведь планета состояла из сплошного угля и полезных ископаемых. Углем его назвали условно, ведь он горел в 104 раза дольше, чем земной уголь, и света давал больше. Запасы ядерного топлива подходили к концу, и люди решили сделать привал на небольшой планете, названной Земля-2. Она не была похожа на их старый дом, но за неимением лучшего варианта остановились на этом.
Добыча угля продолжалась круглые сутки. Безостановочно. Всё это длилось много лет, прежде чем один учёный не заметил закономерность. Чем глубже копать, тем материал лучше, и КПД выше. Началось внедрение вглубь планеты. Это было сложно. Техника уставала, а глубина была невообразимой, но добытый ресурс окупал себя в разы. Люди мирно жили на Земле-2 и поедали фрукты, коими была обеспечена их небольшая планета. Уголь было решено использовать в альтернативу ядерному топливу, на котором работали двигатели. Эта разработка была в процессе. Но не всё было так просто. Глубина шахт Чёрной планеты была катастрофичной. Сотни лет спустя, когда Лена родилась в колонии на Чёрной планете, и жила там, радуя родителей – простых рабочих шахты, случилось нечто. Стали исчезать шахтёры. Иногда по несколько человек, иногда целыми бригадами. Паника охватила всю планету. Стали обсуждать эту проблему глобально. В тот день, когда Лена потеряла родителей, ей было всего шестнадцать лет.
Шахту частично закрыли, и начали углубляться в другую сторону, со сжатыми зубами перечисляя виновных и все неприличные слова, что были в арсенале руководящих сотрудников.
– Кто такой Прохор? – настаивал голос.
– Это мой…
На языке вертелось слово «парень». Но неожиданно Лена вспомнила о кольце. В тот день, пред спуском, они занимались любовью. Лена была сверху. Прохор знал о её темпераменте и позволял ей командовать положением. Это ей нравилось. В шахте они должны были пробыть две недели. Спуск занял двадцать шесть часов. Они использовали восемь лифтов.
Когда Лена, Прохор и Толик спустились, и дно последнего транспорта опустилось на твёрдую породу, они обнаружили пустоту. Тишина, словно они застали этот мир за обедом. Пустые помещения. Было лишь эхо. Не было звуков шепота или стука инструмента. Полнейшая тишина, пугающая до жути.
Толик пошёл вперёд.
– Иди, мы догоним тебя, – сказал Прохор, и повернулся к Лене, – я хочу чтоб ты взяла это, и не снимала.
Лена разжала ладонь. В ней было кольцо. Она посмотрела в глаза парню.
– Я хотел подарить тебе его тут, чтоб с этим забытым Богом местом у тебя были хорошие ассоциации. Не обижайся на меня. Я люблю тебя, ты знаешь это.
Лена обняла его и начала целовать.
– Это предложение? – спросила она.
– Да, – ответил он, подумав лишь секунду.
Затем они догнали Толика. В тот день, никого не обнаружив, они очень удивились. В тоннелях не было людей. Они шли к месту предыдущих раскопок. По дороге попадались брошенные инструменты, каски, но ни одного следа человека. Лампы на потолке трещали, как помехи телевизора. Подходя к месту, Прохор увидел ЭТО.
– …это мой возлюбленный.
– Вы были вместе? – спрашивал голос.
– Да.
– С вами был ещё кто-то?
– Да. Был. Хороший друг Прохора, Толик.
– Почему вы там находились?
– Мы пытались добыть себе минерал, чтоб обеспечить теплом наши семьи. Но что-то случилось. Мы наткнулись на что-то необычное.
– Вы наткнулись на защитника. И теперь ваша жизнь под вопросом.
– Где я нахожусь?
– Ты сойдёшь с ума, если я попытаюсь объяснить твоё местоположение.
– Я умру?
– Нет. Мы оставим тебе жизнь, но тебе предстоит сделать выбор. Дружба или любовь. Подумай, что выберет твой возлюбленный. Либо ты выживешь, либо нет. Если да, скажешь, чтоб к центру нашей планеты не лезли.
– Хорошо.
Лена помолчала, глядя на матовые светлые плиты вдоль стен и потолка. Она задумалась о судьбе парней.
– Что случилось с двумя другими ребятами?
– Они живы.
– Какой выбор мне предстоит сделать?
– Ты поймёшь, если захочешь жить.
– Что будет теперь?
– Больше ничего не будет. Делай свой выбор.
Лена не успела ничего ответить. Свет залил помещение, она закрыла глаза. Затем наступила темнота. Появился холод, и дрожь. Дрожь шла отовсюду, будто Лена была внутри отбойного молотка. Она открыла глаза, было темно. Лишь отдалённая лампочка у двери тускло светила. Дверь была грязной. Помещение, где она очнулась, было тёмным, наваленным разным хламом. Повсюду стояла мебель, сумки, мешки, а так же ящики. Всё было упаковано с наклеенными ярлыками. Слева она видела иллюминатор, в котором блестели звёзды. Громкий треск корпуса раздавался отовсюду. Лена поняла, что она на борту космического корабля. Скорее всего, грузового. Она поднялась на ноги и прошла к двери. Дверь была заперта.
– Лена! – услышала она голос за спиной. Сзади она увидела Прохора. Он вышел из-за наваленной кучи сумок. Резкие объятия и долгий поцелуй проскочили в тихом гудении двигателей. Сбоку появился Толик. Он подошёл к двери, и теперь они втроём стояли в свете лампочки. Толик начал дёргать дверь, намереваясь открыть её, и преуспел в этом.
– Где мы находимся? – спросит Толик.
– Я не знаю, – ответил Прохор.
Они прошли по коридору к кабине пилота. Дверь была не запертой, и болталась из стороны в сторону. Внутри, на полу, лежали два трупа. Бесчисленное множество огоньков горело на панели управления, штурвал ходил в разные стороны, как расшатавшийся маятник. Через лобовое стекло они видели приближающуюся поверхность. Высота была около пяти тысяч метров. Они падали вниз. Лена схватила Прохора за руку.
– Что делать Проша?
– Я не знаю.
Он стоял и удивлёнными глазами смотрел на приборы. Сзади к ним подошёл Толик, и протолкнулся к штурвалу.
– Нам нужно попробовать связаться со станцией, или выровнять корабль, – сказал Толик, и уже пристраивался на месте пилота. Он сел в кресло, глупо смотрел на вращающийся штурвал, не решаясь прикасаться к нему руками.
– Ты умеешь летать? – спросила Лена.
– Нет. Но это наш единственный шанс.
Лена нервничала. Она глядела на бесполезные попытки Толика выровнять управление, и теряла надежду. Земля приближалась, вертясь перед стеклом. Они были в бесконтрольном падении. Прохор пытался связаться со станцией, надев наушники, но ему никто не отвечал. Лена отошла к проходу, и глядела на красную лампочку, мигающую в середине коридора. Дверца была приоткрыта. Она подошла к дверце, заглянула внутрь.
– О Боже! – прошептала она, прикрыв рот рукой. Она опасливо оглянулась, и побежала к кабине пилота, держась за стены. Корабль начинал разваливаться на части от вибраций. Она держалась рукой за дверцу кабины, и прикоснулась рукой к возлюбленному.
– Проша, пошли. Я тебе покажу кое-что.
Прохор удивлённо уставился на неё, затем посмотрела на Толика, державшего в руках штурвал.
– Пошли, Проша. Это важно.
При этих словах Толик недолго оглядел их глазами, и вновь уставился в стекло.
– Что ты хочешь показать?
– Проша, прошу тебя! Пошли!
Прохор недовольно глянул на друга, и пошёл за тянущей его женщиной вдоль шатающегося коридора. Они пришли к мигающей лампочке, где на двери было написано:
Аварийная капсула для экипажа.
За раскрытой дверью было два места. Сиденья с ремнями и шлемами. Между ними рычаг катапультирования. Прохор осознал, что места только два, и глянул на Лену.