Пруди нередко приходило в голову, что сетования по поводу мнимой смерти Джуда двадцать пять лет назад оказались слишком преувеличенными, и когда приходила подобная мысль, она говорила об этом Джуду. Но однажды самостоятельно выбравшись из гроба, Джуд не торопился ложиться в другой.
Несмотря на жалобы, грязь и вонь, Клоуэнс унаследовала от Демельзы некое чувство ответственности за них, и когда она снова двинулась своей дорогой, то глубоко вдохнула свежий воздух с чувством выполненного долга.
Нампара удручающе пустовала. Гимлетты обрадовались ее приходу, но расстроились от новостей. Она пообедала в одиночестве в столовой, ощутив себя пожилой дамой. Затем Клоуэнс отправилась на Уил-Лежер и встретила Бена. Его мрачное лицо просияло при встрече, взгляд незамедлительно скользнул ей за спину и, не заметив там Стивена, благодарно остановился на ее лице в ожидании разговора. Как и Гимлеттам, Бену тоже жаль было слышать о заключении Росса под стражу, но вера Бена в способность капитана Полдарка выбираться из затруднительных положений оказалась так сильна, что Клоуэнс приободрилась от его слов. В конторе, представляющей собой покосившуюся хибару с парой стульев и столом, он развернул и расстелил план шахты, объясняя, где ведутся разработки и что приносят жилы.
— Сейчас это превосходная шахта, — заявил он, — не такая, как Грейс, деньги не текут рекой, но она приносит стабильный доход, и если цена на медь продолжит увеличиваться, то наши дела неплохи.
— Дела идут прекрасно, — сказала Клоуэнс.
— Идут прекрасно, — повторил Бен и резко выпрямился.
Их головы почти соприкасались, а ее близость волновала. Впервые Клоуэнс ощутила влечение. Той ночью, лежа в собственной постели и прислушиваясь к раздражающему отдаленному лязгу паровых насосов, она задумалась об этом. В девичестве ее интимные чувства дремали. Можно даже сказать, пребывали в спячке. Она проказничала с Беном и с Мэтью-Марком Мартином и никогда не думала о них, как о мужчинах. Пока Стивена не выбросило на берег, она почти не понимала, что значит желать близости. А потом быстро поняла.
Только теперь, став замужней женщиной, она нашла Бена привлекательным, чего раньше не замечала. Клоуэнс понимала местных девушек, которые думали о нем. Почему он не женится? Ее отнюдь не радовало, что раз она занята, Бен не нашел себе другую. Время ведь уходит. Она удивлялась, что ее мать, умудренная в подобных делах, никого ему не подыскала.
Тем вечером пришлось еще кое над чем поразмыслить. В Плейс-хаусе случилась беда.
— Да это все Сол Гривс, — начал Бен. — Подружился с Кэти, вроде думал о свадьбе, как мне показалось. Кэти привела его домой, познакомить с матерью и остальными. Этот Сол Гривс много о себе возомнил. Раньше работал в «Голове короля» в Редрате. Считает себя важной персоной. Никогда его не жаловал. А теперь вот смылся.
— Куда же?
— Да кто его знает? Мистер Валентин Уорлегган и его миссис уехали в январе в Кембридж и оставили Сола Гривса за главного. А когда вернулись в марте, то обнаружили, что он подворовывает. Ему еще повезло, что не отправили в тюрьму.
— Ворует? Крадет? Из дома?
— О да. Еще как. Похоже, он игрок, ездил на выходные в Редрат играть, набрал долгов, стал продавать вещи из дома, всякую мелочь, думал, никто не заметит. Но самое худшее, что втянул и Кэти.
— Кэти? Но она бы не...
— Нет, она ни о чем не подозревала. Но этот Сол Гривс подарил ей оранжевый шарф, мол, купил на ярмарке в Редрате. Как же. Он принадлежит миссис Уорлегган, украден из шкафа.
— Они поверили ее объяснению?
— Вроде да. Но Кэти никак не может себе простить. Мол, ей следовало знать. И еще ей кажется, что миссис Уорлегган затаила на нее обиду.
— Как жаль, Бен.
— Ага. И дело не только в этом, видишь ли. Кэти серьезно увлеклась Солом Гривсом. Думает, ее бросили и предали. Никогда я не видел ее такой! На прошлой неделе вернулась домой вне себя от горя и слез.
Он окинул хмурым взглядом море, в этот день тусклое и серое. Только волна прибоя наспех рисовала неразборчивые узоры, как первые детские каракули на доске.
— Ты ничем тут не поможешь, Бен. Но я могу сходить к мистеру Уорлеггану и заверить, что Кэти ни в чем не виновата.
Бен отвел взгляд.
— Это на редкость добрый поступок. Ты сходишь прямо сегодня?
— Я могу их навестить завтра утром по дороге домой. Мне почти по пути, и он мне кузен.
— Вот бы ты, — начал Бен, — повидалась и с Кэти, тоже был бы добрый поступок с твоей стороны, перекинулась бы с ней словечком. Похоже, она терзается от напрасных сожалений.
Поскольку Энисы отсутствовали, Клоуэнс все равно намеревалась навестить Валентина и Селину.
Вчерашняя пасмурная, унылая и теплая погода сменилась свежим западным ветерком, разогнавшим облака, выглянуло солнце, и накрапывал дождик. В точно такую же погоду мать Клоуэнс ехала по этой дороге за несколько лет до ее рождения, чтобы познакомиться с сэром Джоном Тревонансом — ради Росса, который вскоре должен был предстать перед судом.
С тех пор в доме мало что изменилось, за исключением шрамов заброшенных медеплавилен, которые почти уже зарубцевались, а совсем недавно начались работы рядом с домом, о чем свидетельствовали кучи сырой земли, кирпичи, камни и с десяток людей за тяжелой работой.
Приблизившись к крыльцу с колоннами, Клоуэнс собралась слезть с лошади, когда дверь распахнулась, подбежал Валентин и помог спешиться.
— Вот это да, Клоуэнс собственной персоной! Мы видели, как ты проезжаешь по долине. Я спросил у Тома, неужто это правда, одна и без сопровождения, моя собственная кузина? И посмотри-ка, кто тебя приветствует!
В дверном проходе стоял Том Гилдфорд. Он шагнул вперед с обаятельной улыбкой, свободно и непринужденно поцеловал Клоуэнс в губы. Она покраснела.
— Клоуэнс! Как здорово! И вдвойне приятней, что это сюрприз. Ты навещала отчий дом?
Они вошли внутрь. Селина пока не показывалась. Том, который познакомился с Клоуэнс через Валентина, уже несколько дней гостил у четы Уорлегганов, и все обменялись новостями. Молодые люди ничего не знали о страхах Демельзы, о ее приключениях по пути к Брюсселю, как и о задержании Росса. Печальное дело, посочувствовал Валентин, но в Англии многие выступают за мир.
— Мне сообщили, что на прошлой неделе офицеры 51-го полка в Портсмуте подняли тост за старину Наполеона, а Сэмюэль Уитбред в Палате общин сказал, что Бонапарта приветствуют во Франции как освободителя и чудовищно объявлять войну простому народу, чтобы навязать ему нежеланное правительство. Знаешь, а мне кажется, они правы. Говорят, во Франции примут новую конституцию, которая притормозит излишнюю воинственность старины Наполеона. Желаю им удачи и рассчитываю, что войны не случится.
— Все европейские государства, — прибавил Том, — торжественно поклялись его свергнуть. Не представляю, как они нарушат обязательства.
— Не представляешь? — рассмеялся Валентин. — А ты забыл, что каких-то пару лет назад они нарушили все предыдущие соглашения с Бонапартом! Раз обманули однажды, обманут и дважды. Все переметнутся на другую сторону и завтра же побросают оружие, если им это выгодно!
Селина наконец спустилась вниз, грациозная, как всегда, пепельная блондинка с сонными глазами сиамской кошки и сдержанными манерами. Она уговорила Клоуэнс остаться на ранний обед. Они беседовали и смеялись, пока не подали на стол. Клоуэнс показалось, что между супругами возникла холодность. Это неудивительно, как ей представлялось, поскольку Валентин любил подзадоривать людей, а Селине заметно не хватало чувства юмора.
Они затеяли новое горнодобывающее предприятие рядом с домом — наверняка она уже заметила? — на основании старых карт и новых проб. Первыми все это придумали Анвин Тревонанс и человек по имени Ченхоллс, но их отправили восвояси. Теперь это их собственное первое предприятие, на которые они возлагают большие надежды. Цена на медь пока высока. На Уил-Лежер, что в паре миль вдоль берега, дела идут отлично. Шахту назовут Уил-Элизабет.
После обеда, когда слуги вышли из гостиной, Клоуэнс сказала, что слышала о Соле Гривсе. Об этом было проще упоминать в присутствии Тома Гилдфорда, нежели наедине с Селиной. Валентин признался, мол, жалеет, что не отправил ленивого жулика под суд; он заслуживает виселицы или тюрьмы; но Селина, благоволившая мужчинам приятной наружности, объявила, что они почти ничего не потеряли, просто вышвырнули его вон.
Выслушав обычное по сему поводу негодование Селины, Клоуэнс спросила:
— А Кэти?
Селина покосилась на нее.
— Ах, шарф. Это и впрямь вышло скверно. Ей следовало догадаться.
— А может, она и так догадалась, — вставил Валентин, — она находилась под его влиянием и, вероятно, могла выполнять его просьбы!
— Бен Картер, ее брат, очень за нее беспокоится, — сказала Клоуэнс.
— И не зря, — ответил Валентин. — Ей тоже надо уйти.
— А я так не считаю, — ответила Селина, как будто ей доставляло удовольствие перечить. — Кэти с нами с 1808 года — с тех самых пор, как мы сюда приехали. Она неуклюжая, простушка, но очень верная. Я не считаю, что она сознательно потворствовала воровству.
— Так значит, она все еще здесь? — наивно удивилась Клоуэнс. — Я не видела ее сегодня.
— Она на кухне. Я оправила ее туда в наказание. Но если все пойдет хорошо, то летом я верну ей место горничной.
— Вы не против, — попросила Клоуэнс, — чтобы я поговорила с ней перед отъездом? — В ответ на удивленный взгляд Селины она добавила: — Бен попросил с ней повидаться. Сказал, что она приняла все близко к сердцу.
Селина бросила взгляд на Валентина, который задрал длинный узкий нос и произнес:
— Малышка кузина, делай, как пожелаешь. Но умоляю, не освобождай ее от чувства вины.
— Когда двинешься в путь, Клоуэнс, — заговорил Том, — я поеду с тобой.
— Ох, Том, не утруждай себя! Одной ехать совсем не опасно.
— Опасности нет, но как насчет удовольствия? По крайней мере, доставь мне эту радость. Я доеду с тобой до предместий Пенрина, а потом покину, чтобы твой муж меня не увидел... Он дома или ходит по морям?