Валентин медленно прохаживался по комнате, на длинном узком лице читалась циничная решимость. Дуайт сделал еще глоток вина.
— После женитьбы у меня в Кембридже случилась всего пара интрижек. Думаю, она о них знала. Но это аж за целых полгода! А до того я вел себя почти как святой... Но когда мы вернулись домой на лето, я познакомился с Полли Кодригтон. Вы ее знаете?
— Нет.
— Нет, конечно, откуда же вам ее знать. Красотка, замужем за одним унылым сквайром из Кента, на тридцать лет ее старше. Она приехала погостить к мисс Дарси в Годольфин-холл. Мы с Селиной познакомились с ней у Пендарвсов. Она приехала только на месяц. Полли искала, с кем бы поразвлечься. А я попался на удочку, — вздохнул Валентин. — Заметьте, — он тщательно взвешивал свои слова, — не в открытую. Мы оба заметали следы. Я это делал по вышеупомянутым причинам, Полли — потому что мисс Дарси довольно строга, а Полли не хотелось расстраивать милую старушку. Что ж, мы пару раз встретились, но этого показалось мало, и мы договорились провести вместе ночь в «Красном льве» в Труро. Я выдумал предлог, что хочу наведаться в банк, она притворилась, что поехала к Харриет и моему отцу — она знакома с Харриет. И все прошло гладко. Очень даже неплохо, это точно. — Валентин облизнул губы. — В Труро меня не знают. Она тоже там впервые. А утром, когда мы спускались по лестнице, провидение решило сыграть с нами злую шутку — в коридоре мы столкнулись с мерзким гаденышем Конаном Уитвортом. Знаете, о ком я говорю?
Дуайт кивнул.
— Похоже, в тот день у гнусного мальчишки не было занятий в школе, и само собой, он остановился и хотел заговорить со мной, но я огрызнулся на него и поспешил спровадить Полли. Но исправить положение уже было нельзя. Жирная жаба тут же попрыгала домой и доложила обо всем своей мерзкой бабке, которая с огромной радостью растрезвонила об этом по всему графству!
— Это все усложняет.
— Не то слово, потому что вы поняли — само собой, поняли — это ударило по самолюбию Селины. Однако сделанного не воротишь! Такую ошибку может допустить любой! Но, черт побери, это ведь не повод резать вены и устраивать дешевый спектакль, притворяясь, что нашей совместной жизни конец! Полли Кодрингтон вернулась в Кент к своему мужу-зануде, и кто знает, приедет ли она вообще? Я все так же предан Селине и намерен остаться преданным мужем. Когда вас ждать в следующий раз — завтра?
— Да.
— Когда вы приедете, надеюсь, вы сумеете вразумить мою жену, чтобы она поняла мою точку зрения.
Дуайт улыбнулся.
— Вы просите меня о вещах, в которых я мало смыслю.
— Просто попытайтесь. Знаю, раненое самолюбие пиявками не излечишь, но хотя бы объясните ей, как чертовски глупо прибегать к подобным крайностям!
Глава пятая
Дуайт собрался ехать, Кэти держала его коня и украдкой улыбалась, а Дуайт старался не смотреть на ее располневшую фигуру.
— А где Певун? — спросил Дуайт.
— Да вот, послала его ко всем чертям. Давно ушел домой. Бродит, поди, по своему домишке и кормит кошаков.
— Тебе не нравятся кошки?
— Не так шибко, как ему.
Дуйат подвел лошадь к камню и взобрался в седло.
— Как ты себя чувствуешь, Кэти?
— Прекрасно.
— Ты думала над моим советом?
— Советом?
— Выйти замуж за Певуна.
— Неа, — ответила Кэти, — ни за что.
Он улыбнулся.
— Ты говорила, он тебе не очень нравится как муж, но он может стать отличным отцом.
Дул сильный ветер, и Кэти повернулась так, чтобы тяжелые черные волосы не лезли в лицо.
— Откуда ж мне знать, хочет ли он стать отцом какому-то сопляку? Он ничего мне не сказал.
Лошадь Дуайта уже нетерпеливо била копытом.
— Я слышал, Джон Томас переехал к Винки и Питеру Митчелу.
— Ага. Мог бы уже сто лет назад туда переехать, сами знаете.
— Получается, Певун остался в доме один.
— Не считая кошаков. Вот зачем он ловит креветок, чтоб их кормить, больше-то у него никого нет. Но так все-таки неправильно. Кошаки ведь независимые. Могут сами чего себе раздобыть для прокорма. Ни к чему какому-то дурачку тратить время на их кормежку.
— А дом у него добротный, — сказал Дуайт. — Само собой, его сильно запустили.
— Превратили в настоящий сортир.
— Но можно привести все в порядок, если заняться. А пока нет для этого стимула.
— Чего?
— Пока что никого это не интересует; то есть некому работать. В прошлом месяце Певун повесил мне пару полок. Руки у него на месте.
— Дак дело не в его руках, — хохотнула Кэти, — а в голове.
— А с этим у него уже гораздо лучше. Он очень старается, Кэти. Разговаривай с ним иногда, а не кричи. Очень даже удивишься.
Следующим вечером Кэти неожиданно пришлось пойти на конюшню. Певун оказался там один и решился задать вопрос.
Заикаясь и потея, он что-то лепетал, но слово «пожениться» повторялось слишком часто, чтобы Кэти его не поняла.
Она насмешливо уставилась на Певуна.
— Налакался что ли, дурень?
— Не-не! Ничего подобного! Тверезый, как судья. Честно! Богом клянусь, Кэти!
— Тогда постыдился бы таких непристойных мыслей! Выйти за тебя? На что ты мне, все равно что собаке пятая нога!
Певун съежился, колени его тряслись. И вдруг, расхрабрившись, он выпалил:
— Я очень люблю дитяток. Мне нравятся детки. Приятно на них смотреть.
— У тебя целая орава детишек, — ответила Кэти. — Вон сколько кошаков. Вот и гляди на них. — Затем с досадой добавила: — Я знаю, кто внушил тебе эти глупости! Хирург Энис. Ну да, он хороший человек, но мои дела его не касаются. И тебя тоже!
— Ага, Кэти, — покорно отозвался Певун и вдруг сказал: — Нет, Кэти... Да, Кэти.
Он старался не встречаться с ней взглядом. Ее глаза возмущенно сверкали.
Кэти предпочла бы сейчас выскочить из конюшни, будь ее поступь полегче. Высокий и потный Певун выглядел слишком жалко, и она сказала:
— Я понимаю, все это из благих побуждений, как ни крути. Да кто я вообще такая, учитывая, что натворила и в какую беду попала? Так что оставь это. Большего я не заслуживаю и буду тянуть эту лямку без чьей-либо помощи.
— Я сильный, — вновь обрел голос Певун. — Сильный. Во всем. Вот увидишь. Истинная правда. Буду работать для тебя и дитяти. Ты заслуживаешь.
Кэти насупленно взирала на него.
— И что мне с тобой делать? — сказала она напоследок. — Тебе со мной не совладать. Ты же полоумный. Сам знаешь. С этим ничего не поделать. Даже хирург не поможет. Следи за кошаками, Певун. Я сама о себе позабочусь.
Узнала, что вернулся отец, Клоуэнс сразу поехала его повидать. Она решила, что Стивену тоже надо поехать, и тот, все еще пребывая в эйфории, неохотно согласился. Они поехали верхом и остались на пару дней.
Клоуэнс страшно поразил вид отца, как и матери, поэтому визит выдался непростым. Стивен снова вел себя лучше некуда и никак не показал отсутствие интереса к старшему поколению. Ему очень нравилась теща, все еще красивая женщина, а к тестю он относился терпимо, как к выдающемуся и известному в графстве человеку.
Сэр Росс, по всей видимости, не строил планы на будущее и решил пару лет пожить тихо. Он уведомил лорда Фалмута, что при первом удобном случае покинет парламент. Леди Полдарк в основном проводила время в саду, чтобы неустанным трудом хоть на время перебить горе.
Юная школьница Изабелла-Роуз была подавлена как никогда раньше. Она оплакивала не только любимого брата, с которым ее связывали чудесные и веселые отношения, но и сильно расстроилась, что ее возлюбленный Кристофер Хавергал потерял ногу. Узнав об этом ужасе, она решила больше никогда не петь.
Отобедав в первый день, Стивен и Клоуэнс поехали в Тренвит, но обнаружили там лишь Дрейка, Морвенну и Лавдей. Миссис Амадора Полдарк недавно уехала с маленькой дочерью к мужу в Париж, Джеффри Чарльз служил там в оккупационной армии. Амадора несколько раз навещала Полдарков и рассказывала об отъезде, но Демельза ошиблась на неделю.
Затем они съездили в Плейс-хаус и во второй раз потерпели неудачу. Селина слегла с лихорадкой и никого не желала видеть, а Валентин находился в Редрате.
На ужин их пригласили Дуайт и Кэролайн. Вечер прошел более оживленно, чем прошел бы в Нампаре. Дейзи и Пола Келлоу тоже пригласили, и встреча прошла за разговорами, пусть и не слишком веселыми.
Они избегали темы Ватерлоо, но без конца спрашивали Росса и Демельзу, как те провели несколько месяцев в Париже до побега Наполеона. Росс сердился, что Фуше теперь избрали председателем временного правительства, и тот ведет переговоры с Союзниками о капитуляции Парижа. Ходили слухи о том, что Людовик XVIII снова назначит его на пост главы полиции.
— Такого нельзя допустить! — воскликнул Росс. — Это чудовище надо вышвырнуть!
— Может, Жоди со временем этого добьется, — предположила Демельза. Недавно она получила от мадемуазель де ла Блаш два письма, второе — из Парижа с повторным приглашением вновь посетить город, поскольку трудные времена миновали. К счастью, с Анри и Жоди все было хорошо. Она писала, что в вечном долгу перед Демельзой за ее помощь в побеге и благодарна Изабелле-Роуз за по-детски невинный, но жизненно важный поступок.
Стивен и Пол давно не виделись. Оставшись наедине, былые сообщники обменялись поздравлениями. Пол поздравил Стивена с успешным набегом, а Стивен Пола — с успехом на ярмарке невест. Они вспоминали о Джереми с сожалением, но по молодости лет мысль о том, что его бренные останки тлеют под землей, не настолько сильно их волновала. Им казалось, что смерть всегда уносит кого-то другого.
Дейзи, которая всегда возлагала большие надежды на Джереми, пока тот не потерял голову от Кьюби, судя по всему, не жаловалась. Смертельная болезнь унесла обеих ее сестер, да и она жила одной ногой в могиле, а потому смерть не внушала ей трепет.
На следующий день Стивен и Клоуэнс поехали домой. Стивен исполнил нудные обязанности и с удовольствием возвращался в город, где отныне проходила его жизнь. Он постарался не встречаться с Беном и не собирался посещать северное побережье еще полгода или больше. Северное побережье — захолустье, тупик, так пусть таким и остается вместе со всеми его жителями. Будущее — в Ла-Манше.