Но где его раздобыть? Есть Салли-забери-покрепче у самого утеса. Пивнушка Эммы в другой стороне, за церковью. С полдюжины их наберется. Есть из чего выбрать. Но где его не прогонят взашей раньше времени? Им все равно, им плевать, пока ты платишь, лишь бы не записывать мелком твой долг на дверях. Нед Хартнелл, скорее всего, быстро его выгонит. «Герб пройдохи» — заведение поприличней. Но Бен пошел именно туда. Певун решил, что вряд ли встретит там деревенских. Если Нед с Эммой позволят, он быстро напьется, чтобы обо всем забыть.
Через три часа Нед вывел его через заднюю дверь постоялого двора. Певун слегка расстроился, ведь он хотел напиться, как Бен, и тогда Эмма довела бы его до дома. Вот бы прислониться к Эмме на пути к дому, она такая добрая и ласковая, а он бы обхватил ее за талию, пусть даже целомудренно. По правде говоря, Нед незаметно, но существенно разбавлял водой ром, не желая, чтобы Певун заснул и храпел под столом двенадцать часов кряду.
И все же Певуну ощутимо полегчало. Пустота и печаль исчезли. Его покачивало, поэтому Нед одолжил ему палку. На постоялом дворе собрались одни чужаки — из Марасанвоса и Баргуса, до которых больше мили, а потому никто не изводил его шутками по поводу свадьбы.
Из левого кармана грубой блузы он вытащил фляжку. Певун прикинул, что если по пути домой опустошит ее, то до конца дня погрузится в желанное забытье.
Солнечное утро обещало сырой вечер. Солнце с усмешкой скрылось за похожими на макрель облаками, а к ним подкрадывались уже грозовые тучи.
Именно подкрались, иначе не скажешь. Что-то ударило его в плечо. Комок земли. Он медленно обернулся, стараясь удержать равновесие, и услышал хихиканье. Девичье хихиканье, а потом еще один твердый травяной комок угодил ему в ногу. Певун узнал черную взъерошенную шевелюру Лили Триггс. Потом увидел Мэри Биллинг и Сьюзи Байс. Остальные высыпали из-за скал и зарослей дрока.
— Что Певун, в церковь бредешь? Пошли вместе повеселимся! Женишься на ком-нибудь из нас, а, как тебе? На Мэри вот можно! Отличная девка. Как раз для тебя! Ха-ха-ха!
Певун шутливо погрозил палкой и пошел дальше. Но путь ему перегородили пять здоровых парней. Еще один Байс, другой Биллинг и Джо Стивенс, один из его многолетних мучителей.
— Пошли-ка все в церковь, — предложил Стивенс. — Можно я буду невестушкой или шафером, Певун? — И попытался водрузить ему на голову комок дерна с длинной травой. — Повенчаем его, повенчаем!
Певун сбил с головы дерн вместе со шляпой. Оттолкнул обидчиков и пошел своей дорогой. Он был уже рядом с церковью и только собрался ступить на кладбище, как его схватили за руки.
Оказалось, что это девчонки — такие же упорные и шумные, как и парни — но девушек Певун не мог просто оттолкнуть. Пытался выдернуть руки, но мешало опьянение, и Певун упал. Его схватили и снова резко поставили на ноги. Все смеялись и глумились.
— Давай-ка, голубчик. Ты ж женишься, да? Поставим его у церкви, будет ждать невесту!
Его потащили через кладбище к церкви. Стивенс вырвал еще одну кочку и опять водрузил на голову Певуну. Все выли от хохота. С десяток человек или больше, они плясали вокруг него, издевались и пинали. Певун размахнулся и ударил пару раз, угодив в Стивенса и сбив с ног Мэри Биллинг, которая попала под удар.
В церковь его тащить не осмелились, но Мэри Биллинг вскочила на ноги и завопила:
— Посадим его в колодки! Заодно проучим. Проведет свой свадебный денек на кладбище!
Недалеко от крыльца стояли колодки, а рядом позорный столб. К нему редко привязывали, а вот колодки считались лучшим исправительным средством для мелких пакостников.
Певун отмахивался и извивался с затуманенной от спиртного головой, но его тащили к колодкам. Он бы справился, но в самый неподходящий момент Мэри Биллинг сама пригнула ему голову, как быку, и сбила с ног. Певун брыкался, но тут лодыжки его закрепили, а потом уже с меньшими усилиями продели его руки в отверстия и обездвижили полностью.
Шесть девушек и девять парней теперь взирали на свою жертву. Вопили и ржали, пугая ворон над головой. Самая лучшая шуточка над местным дурачком, посмевшим избавиться от репутации идиота. Их устраивало, пока он прикидывался слабоумным, пел дискантом, по-идиотски ходил на цыпочках и сносил насмешки, потому что это был единственный способ обрести популярность. Но последние два года веселья значительно поубавилось, за исключением церкви, где он пел как прежде. Певун стал ходить как обычные люди, важничать, вести себя не как раньше, а настоящим потрясением стала новость, что он женится на порядочной девице, аж на сестре Бена Картера. А теперь она бросила его и правильно сделала, это станет ему уроком. И они тоже кой-чему его научат.
Сьюзи Байс самой первой кинула в него пригоршню песка. Семья Байсов порядочной не считалась, лодыри и обманщики без гроша в кармане, но Сьюзи всегда числилась лучшей из всего выводка. Вряд ли сейчас она задумала что-то серьезное, но положила начало. Один за другим компания стала подбирать на кладбище все, что попадется под руку, и швырять в Певуна.
И тогда Джо Стивенс заявил:
— Не, давайте по-честному. Вот тут проведем черту. Никому не заходить за линию. Никому не жульничать. Начнем отсюда, посмотрим, кто попадет в цель. Вот...
— Засунем ему трубку в рот! — восторженно взвизгнула Мэри Биллинг. — Сделаем из него тетушку Салли!
— Не, он ее не удержит. Пусть так побудет.
— Не, давайте вроде как нарядим его во все желтое — обложим колючим дроком и подготовим к свадебке.
Но Стивенс и Берт Байс не стали тратить время на глупости. Прочертили линию, схватили первые попавшиеся камни с надгробия старого доктора Чоука и прицелились. Могила доктора была присыпана серой галькой.
Отбыв в Кембридж, Валентин и Селина Уорлегганы поручили присматривать за Плейс-хаусом экономке миссис Элис Треффри. Миссис Треффри служила старшей горничной в Техиди, поступила к ним с самыми лучшими рекомендациями, и теперь вряд ли повторится то, что натворил Сол Гривс. Поскольку она недавно нанялась на работу, то не заметила отсутствие конюха. Зато остальные заметили. Кэти (объем ее талии почти пришел в норму) сумела улизнуть только в полдень и сразу принялась его искать. Решила, что его задержали «мерзкие кошаки». Или он просто обиделся, учитывая, какой сегодня день. В любом случае, негоже ему терять работу. Вот уж она ему задаст, выбьет из головы всю дурь.
В доме никого не оказалось. Даже котов, хотя когда Кэти вышла через заднюю дверь, ей показалось, что промелькнул хвост. Тогда Кэти вернулась и вышла в переднюю дверь. В соседнем доме жили печально известные Пэйнтеры. Пруди перегнулась через каменную изгородь.
— Ищешь любимого? — спросила она с многозначительной ухмылкой.
Кэти мельком увидела в открытых дверях жалкого Джуда, набивающего трубку.
— Ищу Певуна, если ты о нем.
— Пошел вон в ту сторону, — махнула Пруди толстой трясущейся рукой.
Этот жест охватывал участок с четверть круга, туда вели две основные тропы: одна — к развалинам шахты Грамблер, а оттуда к Нампаре, другая — к церкви. Кэти решила пойти к церкви и очень скоро услышала возбужденные крики и улюлюканье из-за ворот церковного двора. Она зашла туда и увидела группу молодежи, истерично подстрекающую друг друга кидать камни в ее экс-жениха, закованного в колодки. По лицу его текла кровь из многочисленных ссадин. Он безуспешно пытался выбраться.
Неподалеку находилась недавно выкопанная могила, пока не занятая. Рядом с кучкой глины и камней (в некоторых угадывался блеск минералов) стояла лопата Джена Триггса, нынешнего церковного сторожа. Лопата-ленивка с длинным черенком и сердцевидным полотном. Кэти ухватила ее покрепче и шибанула Джо Стивенса по голове до потери сознания. Потом занесла лопату и угодила Берту Байсу в грудь, сломав два ребра. Мэри Биллинг еле успела увернуться, иначе бы осталась без головы, а остальные просто побросали камни и убежали.
Кэти отшвырнула лопату и подошла к колодкам. Певун с трудом разглядел сквозь льющуюся кровь нового мучителя.
— Выбирайся отсюдова, дурной пьяница! — гневно закричала она. — Божечки, да от тебя за километр разит...
— Кэти, я старался изо всех сил...
— Говоришь, старался? Мамочки родные, даже знать ничего не желаю! Давай же, выбирайся!
С этими словами она подняла деревяшку и помогла Певуну выбраться из колодок. В это время в колодки ударил камень, но Кэти зыркнула так свирепо, что больше камней не последовало. Два молодчика опустились на колени перед распластавшимся на траве Джо Стивенсом. Тот застонал. Берт Байс, прижимая руки к груди и опираясь на приятелей, двинулся прочь.
Освободившись от колодок, Певун упал на траву, а потом попытался встать.
— Лежи спокойно, дурачина! Ты ж ничего не видишь! Я повидаюсь с судьями и все им расскажу; приглашу сюда...
— Не, Кэти, я все вижу. Просто на голове царапины, и кровь течет. Вот.
Он размазал кровь по лицу тыльной стороной ладони и с жалким видом таращился на Кэти. От него еще разило ромом, но эта переделка выветрила хмель из головы.
Кэти вытащила желтый платок и стала оттирать ему лицо от крови и грязи.
— Мерзкие вонючки, — выругалась она и оглянулась.
Двое парней утаскивали Джо Стивенса из опасной зоны. Вскоре все ушли. Подбоченившись, она воинственно осмотрелась, а затем перевела внимание на раненого.
— Подняться-то хоть можешь?
Кэти помогла ему встать. Певун покачнулся, а потом выпрямился.
— Давай-ка, провожу тебя до дому.
Идти было недалеко — куда меньше, чем когда пришлось сопровождать домой Бена. Так они дошли до жилища Певуна. На их счастье, Пруди зашла внутрь, а жители коттеджа по другую сторону улицы были на работе. Накрапывал дождь.
— Дурачина, — повторила Кэти. — И зачем ты напился? Садись! — велела она. — Пойду принесу воды, надо отмыть тебе лицо. Вскипячу воду в кастрюле и чайку тебе заварю. Не так уж мне и трудно!