– И как бы ты на это ответил?
– Я бы сказал, что нам нужно питаться, но нам необязательно есть продукты животного происхождения – чем больше растительной пищи входит в наш рацион, тем мы здоровее – и нам совершенно точно не обязательно поглощать их в сегодняшних исторически беспрецедентных количествах. Но правда и то, что это вопрос экономической справедливости. Нам нужно обсуждать его, а не пользоваться неравенством в качестве способа избегать разговора о неравенстве.
Богатейшие 10 %[282] населения земного шара несут ответственность за половину всех углеродных выбросов; беднейшая же половина несет ответственность за 10 %. И те, кто в меньшей степени отвечает за глобальное потепление, зачастую являются теми, кому оно наносит самый жестокий ущерб. Взять, к примеру, Бангладеш – страну, которая, по всеобщему мнению, наиболее уязвима перед изменением климата. Природные катаклизмы вроде штормового ветра, тайфунов, засухи, наводнений уже заставили около шести миллионов бангладешцев[283] покинуть свои дома, и, по прогнозам, в ближайшие годы эта цифра вырастет еще на несколько миллионов. Ожидаемый подъем уровня моря[284] может затопить треть всей страны, превратив в беженцев от двадцати пяти до тридцати миллионов человек.
Эту цифру очень просто услышать и остаться к ней безучастным. Каждый год «Всемирный доклад о счастье» приводит рейтинг пятидесяти самых счастливых стран в мире, который определяется через оценку участниками опроса своей жизни от «наилучшей из возможных» до «наихудшей из возможных». В 2018 году тремя самыми счастливыми странами в мире стали Финляндия, Норвегия и Дания[285]. Сразу после публикации результаты рейтинга на пару дней стали главной темой Национального общественного радио и упоминались чуть ли не в каждом разговоре. Население Финляндии[286], Норвегии и Дании, вместе взятых, составляет примерно половину от прогнозируемого количества климатических беженцев в Бангладеш. Но эти тридцать миллионов бангладешцев, жизни которых вот-вот станут худшими из возможных, никогда не попадут на радио.
Углеродный след Бангладеш – один из самых маленьких в мире, и это значит, что эта страна меньше всего ответственна за ущерб, который является основным источником его роста. На среднего бангладешца[287] приходится 0,29 метрической тонны СО2-эквивалента в год, в то время как средний финн выбрасывает примерно в тридцать восемь раз больше – 11,15 метрической тонны. К тому же Бангладеш[288] одна из самых вегетарианских стран в мире, где средний житель съедает девять фунтов мяса в год. В 2018 году средний финн[289] счастливо поглощал это количество почти каждые восемнадцать дней – и это без учета морепродуктов.
Миллионы бангладешцев платят за изобилующий природными ресурсами образ жизни, который сами никогда не вели. Представьте, что вы никогда в жизни не притрагивались к сигарете, но вас заставили взять на себя все издержки для здоровья заядлого курильщика на другой стороне земного шара. Представьте, что курильщик остается здоровым и занимает вершину рейтинга счастья – каждый год выкуривая все больше сигарет, утоляя свою зависимость, – а вы страдаете от рака легких.
Больше восьмисот миллионов человек[290] по всему миру недоедают, и почти шестьсот пятьдесят миллионов страдают ожирением. Более ста пятидесяти миллионов детей[291], не достигших пятилетнего возраста, отстают в физическом развитии из-за недостатка питания.
Вот еще одна цифра, над которой стоит задуматься. Представь, что все жители Великобритании и Франции – дети младше пяти лет, которым не хватает еды для нормального развития. В год от недоедания умирают три миллиона детей, не достигших пятилетнего возраста. В холокосте погибло полтора миллиона детей[292].
Земля, которая могла бы накормить[293] голодающие народы, вместо этого отводится для скота, чтобы кормить народы переедающие. Когда мы думаем о пищевых отходах, нам нужно перестать представлять тарелки с недоеденным обедом или ужином, а сосредоточиться на отходах, образующихся до того, как еда попадет на тарелку. Чтобы получить одну-единственную калорию мяса, требуется скормить животному целых двадцать шесть. Бывший специальный докладчик ООН[294] по праву на продовольствие, Жан Зиглер, писал, что в мире, где почти миллиард человек страдает от голода, перевод ста миллионов тонн зерна и кукурузы на биотопливо – это «преступление против человечества». Это преступление можно назвать «непредумышленным убийством». Он не уточнил, что ежегодно на животноводство переводится еще в семь раз больше зерна и кукурузы – этого количества хватило бы, чтобы накормить всех голодающих на планете до единого, – идущих на откорм скота, который съедят обеспеченные люди. Это преступление можно назвать «геноцидом».
Так что нет, промышленное животноводство не «кормит мир». Промышленное животноводство заставляет мир страдать от голода и разрушает его.
– Надо полагать, на этом данному контраргументу конец.
– Я часто слышу параллельный аргумент: пропагандировать вегетарианство – это элитизм.
– В каком смысле «элитизм»?
– Не у каждого есть ресурсы на то, чтобы отказаться от продуктов животного происхождения. Двадцать три с половиной миллиона[295] американцев живут в «продовольственных пустынях», и почти половину из них составляют люди с низким доходом. Никому не приходит в голову отрицать, что бедняки должны оплачивать образ жизни богачей наводнениями, голодом и так далее. Но просить их оплачивать дорогую еду для самих себя?
– И?
– Это правда, что здоровая традиционная диета дороже нездоровой[296], примерно на $550 долларов в год. И каждый должен иметь право на доступ к здоровой еде по средствам. Но здоровая вегетарианская диета[297] в среднем на $750 долларов в год дешевле, чем здоровая мясная. (Чтобы понимать, медианный доход американца[298], работающего на полную ставку, составляет $31 099 долларов.) Другими словами, здоровое вегетарианское питание стоит примерно на $200 долларов в год дешевле, чем нездоровое традиционное питание. Не говоря уже о деньгах, сэкономленных на профилактике диабета, гипертонии, сердечных заболеваний и рака, которые все связаны с употреблением продуктов животного происхождения. Поэтому – нет, не существует никакого элитизма в том, чтобы считать, что более дешевое, более здоровое, больше отвечающее интересам окружающей среды питание, лучше всякого другого. Знаешь, что кажется мне элитизмом? Когда кто-нибудь использует существование людей, не имеющих доступа к здоровой пище, в качестве оправдания оставлять всё как есть, а не в качестве побуждения помочь тем людям.
– Еще контраргументы?
– Как насчет миллионов фермеров, которые потеряют источник дохода?
– А что насчет них?
– Сегодня в Америке фермеров меньше[299], чем во времена Гражданской войны, несмотря на то что американское население с тех пор увеличилось почти в одиннадцать раз. И если голубая мечта промышленного животноводческого комплекса исполнится, скоро никаких фермеров вообще не будет, потому что «фермы» будут полностью автоматизированы. Я был приятно удивлен, когда обнаружил среди фермеров-животноводов самых преданных поклонников своей книги «Мясо. Eating Animals» – промышленное животноводство ненавистно им так же глубоко, как и борцам за права животных, пусть и по другим причинам.
В результате глобального кризиса выращивание скота станет труднее и дороже, поскольку засухи будут сокращать урожаи зерновых, а экстремальные погодные явления – ураганы, лесные пожары и аномальная жара – убивать животных. Изменение климата уже причиняет потери животноводческим фермам по всему миру. В долгосрочной перспективе переход на возобновляемые источники энергии, вегетарианское питание и устойчивые практики в сельском хозяйстве создадут намного больше рабочих мест, чем сократят. Кроме того, этот переход спасет планету, ведь разве есть какой-то смысл в том, чтобы спасать фермеров, оставив планету на гибель?
– А еще?
– Не все продукты животного происхождения вредны для окружающей среды.
– И это чушь собачья, потому что?…
– Это не чушь собачья. Нет ничего невозможного в том, чтобы выращивать относительно небольшое количество скота экологически приемлемым способом. Именно таким и было фермерство до прихода промышленного животноводства. Курить без вреда для здоровья тоже можно. От одной сигареты не будет никакого вреда.
– Ага, но кто же выкуривает только одну сигарету?
– Те, кому не нравится курить, или те, что понимают, что к чему, и бросают до того, как у них разовьется физическая зависимость. Очень редкий человек не любит продукты животного происхождения. Большинство, как и я, их любит. Поэтому естественно, что нам хочется еще. Я понимаю, что к чему, но зачастую мои желания берут верх. Как и большинство американцев, я вырос на мясе, молочных продуктах и яйцах, поэтому у меня не было возможности отказаться от них до того, как разовьется физическая зависимость.