Я предлагаю «Мудак» и «Мусор», но ребята считают, как виверну назовёшь… в общем, эти имена не приняли. У нас ещё четыре безымянных щенка, а документы сдавать через неделю.
Люблю тебя,
Марго
отправлено: 10 декабря
получено: 28 января
на тонкой открытке с букетом
С днём рождения, милая!
Расти большая, веди себя хорошо.
(И плохо тоже.)
отправлено: 19 декабря
получено: 28 января
на бланке с силуэтом виверны и типографской подписью: «Отомстим врагу, освободим свою землю!»
Привет, Ромашка!
Давненько не получал от тебя писем. Наверное, и мои уходят плохо, одно вообще вернулось обратно. И, кажется, в центре не поменяли нашу дислокацию, потому что почти никто из наших по новому месту ещё ничего не получил, хотя мы здесь уже больше двух недель. За всё это время на весь дивизион пришла только одна посылка: Оскару мама отправила целый ящик вязаных носков.
Странная она женщина, так подумать. Во-первых, здесь ни к чему носки, сама всё знаешь про наши ботинки. Во-вторых, их настолько много, что если их распустить, можно связать свитеров на всю нашу банду. В-третьих, оскарова матушка написала адрес и имя так, что можно считать господним чудом, что этот ящик не выкинули ещё в пункте приёма.
Но он, весь такой неправильный, приехал. А все остальные письма, с правильными адресами, ещё где-то в пути.
У нас многие волнуются сейчас о семье, на западе снова эвакуация. Ребята пишут письма и не знают, туда ли они пойдут. У Гвидо жена с детьми собиралась ехать из Чентопьёппи в Векло к дальней родне, он пишет теперь и туда, и туда, а ему ни там, ни там не отвечают. В этом смысле я рад, что ты остаёшься на месте, и что у вас всё тихо.
Про будни скажу только, что мы работаем, потом спим, а всё остальное время кашеварим. У нас тут смешно с продовольствием, есть пятьдесят мешков какой-то зелёной фасоли, а риса, например, нет. Изгаляемся как можем, если постараться — фасоль даже ничего, съедобная.
Как тебе такое имя для кошки? Фасоль. Это должна быть очень балованая, очень важная, очень спокойная кошка, которая на всё только сладко жмурится и сидит в такой глупой котячьей позе. Она живёт у людей, которые кухонный стол стелят газетой и над ней грызут какую-нибудь дрянь типа вяленых ершей. А Фасоль смотрит на них презрительно, требует себе рыбной каши и ссыт в газеты.
Люблю тебя,
Макс
отправлено: 15 января
получено: 28 января
на открытке
Привет, Ромашка!
Всё ещё ничего не получил от тебя. Нам наконец привезли письма огромным тюком, но твоих нет. Начинаю переживать.
На той неделе наконец сдал тактику, жду приказ о внеочередном.
Люблю тебя,
Макс
отправлено: 2 февраля
получено: 21 февраля
на листе в клетку
Привет, Макс!
Так странно. Скоро год, как мы не виделись. Тогда и подумать было нельзя, что всё это будет ещё так долго. Время тянется так медленно, и вообще всё кажется ненастоящим. Может быть, мы с тобой просто уснули где-то на лавке в столовой после атаки, да так там и спим? Не может же всё это быть на самом деле?
Ещё иногда думаю, что когда мы увидимся, я тебя не узнаю.
В Монта-Чентанни спокойно. В горах видели зелёный огонь, базу подняли по тревоге, а оказалось — это старуха и при ней четверо детей. Их погнали прочь, ещё несколько дней всё небо было в вивернах, а сейчас снова тишина, дежурим по графику. Я уже несколько недель вожу только песок для стройки, надоел хуже галет из пайка.
Центральные улицы понемногу оживают, всё больше и больше горящих окон, булочная на углу снова открылась. Булки, правда, испортились, и чесночный хлеб совсем не удаётся. Роберто очень расстраивается, такой он милашка всё-таки.
Если можешь, напиши, пожалуйста, как дела у Бертольда Ферри, он служил в твоём дивизионе в третьем клине по крайней мере до сентября. В Монта-Чентанни приехала его жена Ромола с сыном, говорит, что не получала вестей уже несколько месяцев. Она писала его товарищам, кого знала, и в управу, и на базу, и всё ещё ничего не знает. Паола сходит с ума настолько, что даже со мной разговаривает. Если знаешь что-то, сообщи, пожалуйста.
К нашей базе, кстати, приблудился кот, белый. Правда, здоровенный и пушистый. Ребята назвали его Дракон, в целом ему подходит.
Скучаю по тебе,
Марго
отправлено: 4 марта
получено: 10 марта
на открытке
Ромашка, мне не пиши пока. У нас жарко, на одном месте не сидим, ни один дракон не поспеет. По Ферри: наш третий клин отдали в 5й дивизион в сентябре, дальше не знаю.
Не волнуйся. Совсем скоро поедем домой. Я очень тебя люблю.
Макс
отправлено: 26 апреля
возвращено отправителю
на листе писчей бумаги
Здравствуй, родная.
Не увидимся с тобой больше.
Это последнее моё письмо. Веришь, нет, я его четыре раза начал, получалась полная ерунда. Придумал четырёх разных котов, один другого лучше, а как объяснить тебе, не придумал.
Я очень хотел бы приехать к тебе, Ромашка, и всё сделать, что обещал, но не получается. Не сердись на меня и не обижайся. Мы вылетаем с ребятами ночью и не вернёмся. Так бывает, ну да ты знаешь.
Твоё имя указал во всех документах. Тебе должны будут вещи мои прислать, какие признают ценными. Если сможешь, часы отвези моей матери на кладбище, это был отцовский подарок, так будет правильно.
Ничему не верь, что напишут. Не знаю, что это будет, но точно не правда. Мы делаем большое и важное дело, за него и умрём, а больше ничего и не нужно знать.
Наш духовник говорит, будто Господ отпускает героям все их грехи. Если так, то это Господ, конечно, зря. Я был тот ещё грешник, отпускать всё это — не дело. Но если мне повезёт, и я попаду на Небо, я постараюсь приглядывать за тобой и усыпать тебе крыльцо белыми перьями. Или вырастить под окнами ромашки. Можем договориться, что белые перья — это к добру, это значит, что твой небесный хранитель одобряет то, что ты делаешь. Я буду заботиться о тебе и любить откуда-нибудь оттуда.
Ты, пожалуйста, не плачь. (Я знаю, ты делаешь вид, что тебе наплевать, но ведь ты всё врёшь на самом деле.) Будь сильной и переживай поменьше. У тебя всё лицо пятнами идёт, когда ты плачешь, это вредно. Тебе не надо вредного, у тебя ещё много всего впереди. Уехать из Монта-Чентанни, выйти замуж, родить детей (имена по списку, можешь даже Паулу не вычёркивать), котов завести настоящих, стать седой каргой.
Ты будешь отвратной старушкой! Злобной и склочной. Тебе очень это подойдёт.
Съезди за нас обоих на солёное озеро.
Береги себя,
М.
Глава 8. Тени из лжи
В середине июня над станцией зарядили дожди.
На нашем столпе редкость стабильная погода: у нас всё больше — шквалистый ветер, что пригоняет град с ледяным дождём, но уже через полчаса утаскивает его дальше, обнажая прозрачное высокое небо. Собираясь на прогулку, стоит взять с собой дождевик и солнечные очки, а лучше ещё к ним — пару лыжных палок и плащ-палатку.
И только кое-где в низинах бывает изредка, что тяжёлая тёмная туча цепляется брюхом за близкие сопки. Тогда по земле расстилается непроглядный мутный туман, и дождь идёт унылый, не сильный и не слабый, ровный-ровный.
Так он мог идти неделю.
В такие дни Маргарета сама себе казалась сизой тенью, потерянным в этом влажном мраке призраком. В сером небе не было видно ни облаков, ни драконов, а виверн поднимался так неохотно, будто всерьёз планировать издохнуть на лету. Лететь через толстую дождевую тучу было мокро и холодно, однажды Маргарета зазря понадеялась на якобы лесные гражданские штаны и чуть не отморозила колени.
Там, наверху, были свобода и свет. Как будто ты долго-долго шёл через мрак, а потом наконец-то умер.
Когда у озера Макса понесло на лирику, самым сложным для Маргареты было не рассмеяться. То есть, конечно же, всё, что он говорил, было абсурдистски смешно, как глупая комедия из кукольного театра. Но Макс был убийственно серьёзен, и Маргарете стало очень его жаль.
Война ни к кому не бывает милостива, не так ли? Кто-то возвращается с неё героем, верящим в светлое будущее, крылатых коней и «начало с чистого листа». Суетится, хочет чего-то, глаза блестят заполошно. Думает, что может заразить кого-то этим своим; ну да кто ему доктор.
Сама Маргарета давно лишилась иллюзий и теперь следила только, как проживают одинаковые дни одинаковые тени Маргарет. Поэтому, конечно, она не обещала Максу поехать с ним в Прелюме, как не обещала звезду с неба и мир во всём мире. Вместо этого Маргарета пожала плечами и сказала уклончиво:
— Может быть.
Казалось бы, ему стоило быть благодарным, что девушка не стала так уж резко разбивать его пустые планы. Но Макс почему-то помрачнел.
Обратно они возвращались в молчании, и впервые за всё это время Маргарета осталась спать на станции. Заползла на полку, пропахшую почему-то влажностью, и выключилась, чтобы проснуться в хмурую дождливую среду.
Серый потолок терялся в темноте. Ткань обшивки, кое-где драная, казалась привидениями. Капли дождя барабанили будто в самое ухо, одеяло влажно льнуло к телу. Маргарета села, и пол кольнул промозглым холодом. Липкая пыль по углам.
Она не часто думала о том, насколько унылое это место — старая метеостанция. На базе в Монта-Чентанни тоже всё было казённым, уставшим, и по кафелю душевых там бежали тускло-рыжие потёки от ржавой воды, и жестяные чашки в столовой все были исцарапанные, и среди разноразмерных тарелок было удачей поймать хоть одну без скола. В казармах пахло потом и несвежим бельём, по средам весь двор бывал занавешен серыми птицами простыней, многие из которых давно следовало пустить на ветошь, — и всё равно там было как-то… светлее.
Зимой хорошо топили, и постель всегда была сухая до хруста. Вкусный запах компота перекрывал стойкий дух столовской готовки. За столами смеялись…