— Вот ты в прошлый раз здорово рассказывал о вечных ценностях, — Корзин оттянул резинку и отпустил. — Ну, когда ты уговаривал меня купить всю эту золотую муть, этот унитаз и прочее. Я всю жизнь хотел научиться красиво трепаться. Языком зарабатывать себе на жизнь. Но, видно, таланта нет.
— Болтунов и так хватает, — сказал Радченко. — А хороших закройщиков мало.
— А где производят эту ерунду? — спросил Корзин — Ну, эти долбанные унитазы?
— В Бахрейне, — ответил Радченко. — Под конкретный заказ. Их упаковывают в ящик и самолетом отправляют сюда. Изделие из фаянса покрывает слой десяти каратного золота толщиной в четыре микрона.
Чуть свет Радченко разбудил телефонный звонок. Дик сказал, что сегодня надо быть на квартире некоего Корзина. Месяц назад закройщик заказал два комплекта «Золотой мечты». Приедет целая бригада рабочих, чтобы устанавливать оборудование. Но Корзин человек настроения, капризный. Как бы он в последний момент не отменил заказа, он имеет право сделать это, если оборудование еще не смонтировано. Надо побыть с ним, поговорить по душам и проследить, чтобы он не пошел на попятную.
— Низкосортное золото, — пробормотал Козин. — Паршивое низкосортное золото. Зачем оно мне?
— Вы носите обручальное кольцо и золотые часы. Но, я уверен, что никто из ваших друзей никогда не спрашивал, из какого золота они сделаны. Просто золотые — и все. О том, что унитаз не цельно золотой, будете знать только вы один. На корпусе унитаза с боков, выгравировали ваше имя.
Душа Корзина была полна неясными сомнениями и тревогами. Хозяин апартаментов начинал жалеть о том, что заказал «Золотую мечту». И к тому же заплатил слишком дорого. Он сделал остановку перед сервантом, плеснул в стакан красного вина и выпил его в два глотка.
— Я кое-что заработал за два последних месяца, — сказал Корзин. — Хотел выбрать новую машину. И купить акции. Все мои деньги в ценных бумагах. Я последнее время вкладывался в фондовый рынок. В тот день я хотел позвонить своему финансовому советнику. И распорядиться насчет акций. Но случайно завернул в «Лавку древностей». Увидел этот унитаз, влюбился в него и… Да, это была минута слабости.
Корзин поморщился, он вспоминал тот день с отвращением. Он объяснял дикий поступок тем, что встретил земляка, засиделся в ирландском баре и переусердствовал с виски. Если бы он был трезвый, «Золотая мечта» наверняка оставила бы его равнодушным.
— Это была минута мудрости, — ответил Радченко. — Минута озарения. Вы поняли, что сама жизнь вас подвела к той черте, за которой самые сокровенные желания, спрятанные в глубинах подсознания, могут быть реализованы. Золотой унитаз — это не просто предмет, облегчающий человеческое существование. Это знаковая вещь. Да, да… Знак божий. Символ того, что жизнь удалась. Что вы оседлали удачу и многого добились в жизни.
Корзин наполнил стакан, сел напротив и сказал:
— Ты похож на русского.
— Я по крови поляк, — Радченко покачал головой. — Мы с родителями приехал в Штаты, когда мне исполнилось двенадцать.
— Не ври, — усмехнулся Корзин. — Кого ты хочешь обмануть, парень, меня? Ты, конечно, неплохо болтаешь по-английски. Но… Ты не поляк и не американец.
— Почему вы так решили? — последнюю фразу Радченко произнес по-русски. — Акцент?
— Полгорода говорит с акцентом. Рукава твоего пиджака. И сам пиджак слишком длинный. Только русские покупают и шьют костюмы с рукавами, которые на два дюйма длинней, чем надо. Смотри, рукав достает почти до основания большого пальца. Это в России признак хорошего тона, зажиточности. Русского чиновника или бизнесмена легко определишь по длине рукава. Даже со спины посмотришь на человека и видно — наш.
— Всего-навсего рукав?
— А ты чего хотел? Этого достаточно. Ну, и еще и покрой костюма. Прямой крой пиджака с врезными карманами и одной шлицей теперь не актуален. Полуприталенный — вот, что тебе надо.
— Костюм у меня покупной, итальянский.
— По виду не скажешь. Ну, итальянцы тоже хороши. Привозят в Россию костюмы с расчетом на местный азиатский вкус. Ты по профессии не адвокат?
— Почему вы так решили?
— Врешь складно, — Корзин полез в сервант и протянул гостю визитную карточку. — Если понадобится работа, звони. Ты в карты играешь? Тогда пойдем на крышу.
По винтовой лестнице поднялись наверх. На крыше стояли несколько железных стульев с сиденьями из пластика, кресло качалка и круглый стол со стеклянной столешницей. С плоской крыши небоскребы центрального Манхэттена не были видны, их закрывали бруклинские новостройки. Снизу долетал гул улицы.
За полтора часа Радченко проиграл двести долларов наличными, в следующий час отыграл свои деньги и выиграл восемь сотен. Решив, что задача, поставленная Диком, с блеском выполнена, он хотел вежливо попрощаться и уйти.
— Ты не хочешь сшить костюм? — спросил Корзин. — Я дам хорошую скидку. Мы отлично поладим.
— Мне не по карману костюмы, сшитые на заказ.
— Брось ломаться, договоримся, — сказал Корзин. — Восемь сотен, что выиграл, оставляй здесь. Это аванс. В пятницу приходи в ателье, выберем ткань. И мерку снимем.
Радченко положил деньги на стол и ушел, поблагодарив хозяина за гостеприимство. По дороге к входной двери, он заглянул сначала в одну, затем в другую в ванную комнату и убедился, что парни Дика работают быстро, к вечеру все будет готово.
Корзин, оставшись один, некоторое время мерил шагами крышу. И в раздумье покусывал ноготь большого пальца. Он всегда совал в рот палец, когда надо было принять важное решение. Некоторое время назад его посетил один человек, который работал на влиятельного русского гангстера. Человек сказал, что в Нью-Йорке скрывается один малый, профессиональный аферист, он обманул много хороших людей на родине, в России.
Корзин встречается с множеством людей, может быть, кто-то из русских, покажется закройщику подозрительным, будет как-то необычно себя вести или еще что. Гость Корзина, обладал даром художественного слова, поэтому описал пару случаев из жизни афериста, когда тот нагрел многодетную мать, вытянув из нее все сбережения. И еще обманул одного заслуженного старика, который прятал под матрасом слишком много наличных.
Гость сунул в руку листок со своим телефоном. И добавил: если закройщик выведет на того московского гастролера, он получит неплохие премиальные. В обещание премиальных Корзин, конечно, не поверил. Не поверил и рассказу о похождениях афериста, — он не первый день на свете живет и способен отличить правду от выдумки. Но оказать услугу местным крутым ребятам — важное дело.
Корзин спустился вниз, набрал телефонный номер и сказал:
— Тут у меня появился один парень. Он почему-то выдает себя за поляка, хотя русский. Мне это показалось подозрительным. Его можно найти по адресу…
Владелец «Мустанга» шестьдесят четвертого года куда-то пропал. Решили его не искать, съездили в китайскую забегаловку и наскоро перекусили, а на обратной дороге, выехав на хайвей, попали в пробку, потому что какому-то придурку приспичило именно в это время свести счеты с жизнью, сиганув с моста в реку.
Когда перекрыли дорогу, машина Тухлого оказалась в первом ряду, сидя за рулем, он мог во всех деталях разглядеть мужика лет пятидесяти пяти с седой профессорской бородкой, стоявшего на перилах моста и смотревшего вниз, в мутные воды Миссисипи, похожие на спитый чай. Он был одет в клетчатую рубаху с коротким рукавом и линялые шорты, носил очки в металлической оправе. Лицо раскраснелось, глаза блестели так, будто он накачался наркотиками или здорово выпил. Пегие волосы, свисавшие сосульками, трепал ветер.
— Нам не повезло, — сказал Тухлый. — Этот черт будет стоять на перилах до самого вечера. И не развернешься.
— Хоть бы прыгал скорее, — ответил Сэм. — Я бы этому парню с удовольствием помог. Ну, сделать последний шаг.
— У меня отец болен раком, — вдруг ни с того, ни с сего брякнул Тухлый, хотя еще минуту назад ни с кем не стал бы обсуждать эту тему. — Он скоро умрет. Может быть еще до того, как я вернусь обратно. А я тут… Блин.
— Я слышал про твоего отца, — ответил Сэм. — Но мы люди подневольные.
Вперед, через свободный левый ряд, пропустили «скорую помощь» и три полицейские машины. Самоубийца был возбужден, что-то кричал, но довольно быстро успокоился, позволив полицейским подойти ближе и завязать разговор. Инцидент был исчерпан минут через двадцать. Человек устал спорить и отвечать на тупые вопросы. Полицейские, приблизившись на расстояние нескольких шагов, словно по команде, рванулись вперед. Ухватив мужчину за ноги, стащили вниз, на асфальт. Дальше Тухлый не видел. Набежали врачи и заслонили обзор. Через минуту неудачливого самоубийцу затолкали в «скорую» и увезли.
Тухлый и Сэм Кроткий вернулись, когда аукцион уже открыли. Они вошли в ангар, где были расставлены ряды пластиковых стульев, а аукционист для разминки поставил на торги портрет Элвиса Пресли работы неизвестного художника пятидесятых годов, служебный документ за подписью покойного шефа ФБР Гувера и бронзовую фигуру Наполеона на лошади с начальной ценой триста баксов. Публика зевала, первые два лота сняли с торгов, на Наполеона нашелся покупатель.
Сэм и Тухлый встали в небольшую очередь на регистрацию, когда вдруг подскочил тот самый менеджер, обещавший навести справки по поводу раритетного «Бюика». Он ухватил Тухлого за локоть и, оттащив в сторону, зашептал в ухо:
— Сэр, вам повезло. Я позвонил в несколько частных клубов. Ну, те, которые объединяют поклонников классических автомобилей. И в одном месте мне сказали, что машина, которая вы ищите, сегодня появилась в открытой продаже. Вот, смотрите. Газета вышла только сегодня.
Менеджер протянул газету, объявление в нижнем правом углу было обведено красным фломастером. Тухлый прочитал текст: «Двухдверный «Бюик Роадмастер» пятьдесят первого года выпуска, цвет светло бежевый. Восьмицилиндровый двигатель, гидромеханическая трансмиссия, твердый верх. Отличное состояние, почти новый, пробег двадцать восемь тысяч миль, кожаный салон. Два владельца. Девяносто восемь тысяч долларов. Обращаться к Джейсону Маркусу». И телефон.