– М-м-м?
– Похоже, мы теперь можем общаться одними мычаниями и угуканьями, – смеюсь я.
– Нужно попробовать, когда меня отпустит послеоргазменная кома.
– Договорились, – целую я ее в затылок. – Хочешь пойти со мной на этот благотворительный вечер?
– Погоди. Ты приглашаешь меня на шикарную вечеринку, где мне придется ходить нарядной и общаться с людьми? Какого черта с тобой случилось? Это вообще не в моем духе.
– Ты права, – вздыхаю я, – глупый вопрос.
– Конечно, я пойду. Но с одним условием.
– М-м-м?
– Я подберу тебе наряд.
– Что ж, согласен. – Мои плечи дрожат от смеха, когда я крепче обнимаю ее. – Мне бы и в голову не пришло подбирать его самому.
28Фитц
– Мы опоздаем, – сообщаю я гардеробной Саммер. С удовольствием сказал бы это самой Саммер лично, но она вот уже два часа безвылазно сидит там.
Сначала я не возражал, потому что воспользовался возможностью осмотреть пентхаус, чего не успел сделать, когда однажды приезжал сюда с Дином. Апартаменты оформлены в элегантном современном стиле и с максимальной роскошью. Я сунул нос в библиотеку, но тут же высунул обратно, потому что на тщательное изучение содержимого огромной, отделанной ореховыми панелями комнаты мне потребовалось бы три полных дня.
Трудно поверить, что здесь действительно живут люди. Пусть и не постоянно: родители Саммер часть времени проводят в этой сюрреалистической квартире, а часть – в особняке в Гринвиче. Боюсь даже разглядывать снимки последнего. Я слышал, там есть каток на заднем дворе.
Как хорошо, что Камаль Джайн проводит мероприятие по сбору средств на борьбу с лейкемией в одном из банкетных залов внизу. Значит, нам с Саммер не придется платить за номер в этом безумно дорогом отеле. Не-а, мы бесплатно переночуем в пентхаусе. Хотя сообщать об этом Камалю я не собираюсь. Мне кажется, ему не понравилась бы мысль, что я устроился здесь лучше него, пожелай он остаться на ночь. Насколько мне известно, после вечеринки он сядет в свой частный самолет и улетит на виллу в Средиземном море.
– Я почти готова, – раздается приглушенный голос Саммер.
– Ключевое слово «почти», – парирую я.
– Три минуты плюс-минус пять минут.
Смех клокочет у меня в горле. Ох уж эта девчонка!
Мы приехали прошлой ночью и начали оттягиваться по полной: мы были близки на бильярдном столе и на кровати королевского размера. А в завершение мы свернулись калачиком в постели и запоем смотрели сериал про детоубийц. Саммер согласилась посмотреть его со мной в обмен на… Ох. Я даже думать об этом не хочу. Но у меня был выбор: смотреть с ней последний сезон «Холостяка» или отказаться. Так действует на меня Саммер. Моя первая реакция – удовлетворять все ее просьбы, потому что я хочу сделать ее счастливой.
Последние три недели мы проводили вместе практически круглые сутки. Она спала у меня. Заставила косметикой мою полку в ванной. Каждое утро ворошила свою постель, чтобы все выглядело так, будто она по-прежнему ночует у себя. Я думаю, это ради Хантера, но он же не идиот. Все понимает.
Не важно, насколько тихо, как нам кажется, мы занимаемся сексом, я не сомневаюсь, что и Хантер, и Холлис прекрасно знают, что мы спим вместе.
Но кроме варианта съехать самому или попросить сделать это Саммер, я не знаю, как еще наладить отношения с Хантером. И сейчас мне нужно сосредоточиться на том, чтобы произвести впечатление на Камаля Джайна.
– Саммер, – ворчу я, – твои три минуты истекли. Я знаю, что нам достаточно лишь спуститься, но вряд ли всем понравится, если мы опоздаем на…
Мой голос обрывается, а все связные мысли вылетают из головы.
Гардеробная Саммер – это явно магический портал. Она зашла туда в спортивных штанах, шерстяных носках и одной из моих хоккейных толстовок.
А вышла в облике богини.
Изящное серебристое платье облегает ее тело, подчеркивая каждый соблазнительный изгиб. Разрез доходит до бедра, открывая длинную загорелую ногу, а серебристые туфли на шпильках добавляют еще четыре дюйма ее и без того высокому росту. Ее золотистые волосы собраны в элегантный пучок, скрепленный затейливой заколкой, которая сверкает под светом люстры. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что украшение для волос усыпано бриллиантами, отсюда и ослепительный блеск.
Саммер замечает выражение моего лица. Макияж у нее естественный, если не считать ярко-красных губ, изогнутых в улыбке. Это чертовски сексуально.
– Тебе нравится? – Она кружится, и ее мерцающее платье обвивается вокруг лодыжек.
– Мне нравится, – хрипло отвечаю я.
– Как сильно? – Она кладет руку на талию, выгибает бедро и отставляет ногу в позе, которая заставляет меня стонать. Мой член дергается при виде ее бедра, открытого в разрезе платья.
– Сильно. – Я откашливаюсь. – А что скажешь про меня?
Она оглядывает меня с головы до ног. Совершенно напрасно, если учесть, что сама же все до ниточки и выбрала, начиная с туфель от Тома Форда и заканчивая накрахмаленным черным пиджаком и темно-синей рубашкой, на которой оставила расстегнутой лишь одну верхнюю пуговицу. Саммер сказала, что хоть моя татуировка на груди и выглядит сексуально, сегодня демонстрировать ее ни к чему. Видимо, ей уже доводилось бывать на мероприятиях по сбору средств на борьбу с лейкемией (и почему я не удивлен?), и она предупредила меня, что толпа будет изобиловать стариками с бездонными карманами… И очень ограниченными умами.
– Ты выглядишь круто, малыш. Супер профессионально. О, и сексуально.
– Замечательно, – смеюсь я. – Сексуальность – то, что мне нужно. Я планирую переспать с Камалем Джайном, чтобы получить эту работу.
– Расскажешь потом, как все прошло.
В пентхаусе есть лифт с управлением при помощи ключа, к которому имеет доступ только семья Саммер. По пути вниз она вынимает из серебристого клатча телефон и открывает «Инстаграм».
– Сделаем селфи, – заявляет она и в следующую секунду затаскивает меня в кадр и отщелкивает дюжину наших фоток.
– Негодница, – говорю я ей, потому что она знает о моей ненависти к селфи.
– Сочту это за комплимент, – лучезарно улыбается она мне.
– Это он и был, – фыркаю я.
Мы выходим в вестибюль. Каблуки Саммер стучат по мраморному полу, пока мы его пересекаем. «Хейворд Плаза» – самый шикарный отель, который я когда-либо видел. В голове не укладывается, что однажды Саммер унаследует его.
Она улыбается и машет консьержу:
– Добрый вечер, Томас!
– Добрый вечер, мисс Саммер, – тепло улыбается в ответ седовласый мужчина. – Постарайтесь сегодня не слишком бедокурить, ладно?
Я хихикаю себе под нос.
– Томас работает здесь более двадцати лет, – объясняет она, когда мы входим в другой коридор, в котором находится еще один лифт.
– Правда?
Она кивает.
– Он устроился на работу, когда я была ребенком, так что, можно сказать, росла у него на глазах.
– А-а. Так он был свидетелем всех твоих преступлений.
– О да. Мы с подругами из Гринвича любили тайком приехать в город и заглянуть в отель, и мне казалось, что несколькими сотнями я покупаю его молчание. – Она скорчила возмущенную гримаску. – А потом я узнала, что он вел двойную игру.
– Сливал все твоим родителям, да? – фыркаю я.
– Каждый раз. Но они молчали. Я выяснила правду, лишь когда уехала в колледж. Мои родители действительно классные, – признается она. – Если мне хотелось прогулять школу, чтобы пройтись по магазинам с подругами, они не возражали при условии, что я нахожусь в безопасности и не делаю это слишком часто.
Двери лифта открываются, и мы заходим внутрь. Саммер нажимает кнопку «Банкетный зал Вереск». В отеле четыре банкетных зала, все названы в честь цветов. Лилия, Роза, Вереск и Георгин. Подумать только!
Сигнал лифта уведомляет, что двери открываются, и нас встречает нарастающий шум – объединенные в симфонию звон стекла, стук высоких каблуков по деревянному полу, гул разговоров, смех.
Саммер берет меня под руку, и мы подходим к массивной арочной двери банкетного зала. За ней я вижу элегантно одетых людей, слоняющихся по элегантно оформленному помещению. На сцене все готово для живого оркестра, но музыка пока не звучит. Круглые столы с белоснежными скатертями, украшенные по центру букетами цветов, расположены по обе стороны от сверкающего танцпола. Я не вижу, чтобы кто-то полноценно ужинал, но официанты разносят среди гостей закуски.
Это точно не по мне. Передо мной бушует море вечерних платьев и смокингов. Пальцы, мочки ушей и запястья гостей блестят и сверкают, как витрина магазина люстр. По сравнению с ними бриллиантовая заколка Саммер выглядит тусклой. Открыв рот, я смотрю на женщину средних лет с рубиновыми серьгами, такими огромными, что своим весом оттягивают ей мочки ушей.
– Это он? – шепчет Саммер мне в ухо.
– Ага. – Меня не удивляет, что она узнала Камаля в толпе. Несмотря на маленький рост, он – выдающаяся личность.
Окруженный поклонниками, он стоит на другом конце банкетного зала, возле самого большого из трех баров, и потчует слушателей красочными байками, сопровождая каждую неистовыми взмахами рук и оживленным выражением лица.
Мы наблюдаем, как полдюжины его поклонников разражаются хохотом.
– Должно быть, отличная история, – замечает Саммер. – Или смертельно скучная, и они просто лижут ему зад, потому что он дофигатриллионер.
– Возможно и то, и другое, – смеюсь я. Моя девочка умеет играть словами. Особенно теми, которые придумывает сама.
– Что ж, пойдем поздороваемся. Ты ведь здесь из-за него, так?
– Так.
Я ощущаю тревожные позывы в желудке, когда мы подходим к бару. Заметив меня, Камаль прерывает фразу на полуслове, его лицо озаряется. Он хлопает по руке стоящего рядом старика и произносит:
– Придется тебе меня извинить, брат. Мой гость прибыл. – Он отделяется от группы и идет ко мне. – Ты приехал!
– Еще раз спасибо за приглашение…
Как обычно, он продолжает говорить, не слушая меня.