– Да, но мы с Сюзель отличаемся во многих отношениях.
Сюзель кашлянула; я не отреагировал.
– Присядьте, пожалуйста, – предложил мэтр Арман, деликатно взяв меня под локоток. – Вот, здесь есть стул.
«Стул» оказался мягким креслом; я опустился в него и расслабился, когда Кальцифер пристроился на столе лицом ко мне и я смог кое-как оглядеться. Позади мэтра Армана, сидящего в министерском кресле, обитом скрипучей кожей, виднелась глухая стена. Стрельчатые арки старинных окон заложены кирпичом, в их нишах устроены полки, прогибающиеся под папками для бумаг и толстенными томами. На столе передо мной лежат скоросшиватели, шариковые ручки, перья и чернильницы, от которых исходит приятный острый запах.
– Как вы себя чувствуете, Симеон? – поинтересовался для начала адвокат с заботливостью слишком нарочитой, чтобы принять ее всерьез.
– Что вам от меня нужно? – сухо ответил я.
Я почувствовал, как Сюзель напряглась у меня за спиной, но она милостиво промолчала и ограничилась тем, что села на стул рядом со мной.
– Ваша сестра рассказала мне, какую жертву вы принесли, чтобы спасти друзей. Вы молодец, браво!
Жертву?
– Шрам не беспокоит? – допытывается он. – Боли в руке бывают?
Я немедленно помрачнел и машинально сдвинул пустой рукав набок.
– У меня все в порядке.
Конечно, это неправда. Несомненно, я страдаю и морально, и физически. Но я скорее отгрызу себе зубами последнюю руку, чем признаюсь этому отвратительному законнику.
– Руководство школы оказывало вам поддержку после травмы?
– Кто вам сказал, что я был травмирован? Моя сестра, которая неспособна даже запомнить, что я не вижу в темноте?
– Симеон… – вздохнула она. – Не будь так агрессивен, он хочет только помочь нам.
– Помочь в чем?
– Получить возмещение, – ответил мэтр Арман.
– Каким образом? С какой целью?
Вампир выпрямился, откинулся на спинку своего кресла. От перемены позы тени на его лице зашевелились, подчеркнули выступающие скулы, словно очертили маску.
– На учеников было совершено нападение в помещении школы, которая должна была бы вас защищать, Симеон. Учеников подвергли заключению, морили голодом, использовали как подопытных кроликов в ходе научных изысканий, и опасных, и сомнительных.
– Вы не ответили на мои вопросы.
– Сейчас, – улыбнулся мэтр Арман. – Известно ли вам, что перед зачислением в школу родители учеников подписывают договор с администрацией, каковая обязуется принять вас на обучение и обеспечить всем необходимым в интернате?
– Я этого не знал, но не вижу тут ничего необычного.
– Один из пунктов договора предусматривает ответственность школы за вашу безопасность, моральную, интеллектуальную, но также и физическую.
– Понятно.
– Вы потеряли руку.
– О, неужели? Спасибо, что напомнили.
– Школа нарушила договор. Дирекция нарушила свои обязательства.
– Все они стали жертвами заговора гоблинов, как и мы.
– Нет, тут все не так просто.
Я занервничал и промолчал. По двум причинам: я не понимал, что побудило Сюзель заманить меня в западню, зато уловил, хотя и не мог пока выразить словами, тонкую разницу в положении между мною и директрисой с ее сотрудниками.
– Ваша задача в школе – учиться. Соблюдать правила. Пользоваться знакомствами, приобретенными здесь, на благо миру Полночи, вашим близким, всем. Задача дирекции – обучать вас, сопровождать и, главное, главное… защищать. Вы еще ребенок. Они – взрослые, которые обязались исполнять все функции, связанные с этой миссией.
– А какую цель преследуете вы в этом деле? – спросил я. – Вытребовать возмещение убытков с процентами? Вампиры уже недостаточно богаты и теперь нужно разорить еще и систему образования всех полночников?
Сюзель заерзала на стуле; мэтр Арман снова склонился к столу, опершись острым подбородком на сцепленные руки; его умные глаза поблескивали.
– Ничего подобного. Я бы даже сказал, все наоборот. Вы знакомы с предназначением Полночных школ, не так ли?
– Само собой, – буркнул я. – Устранять напряжение между родами полночников за счет совместного проживания и обучения в общих учебных заведениях.
– Лучше не скажешь!
Этот господин умеет льстить круче, чем продавец косметики для ухода за кожей.
– И как, по-вашему, получается? – поинтересовался он.
– Да, вполне. Вам не говорили, что в круг моих лучших друзей входит волчица-оборотень?
Его щека нервно дернулась; я улыбнулся.
– О, вы не любите волков, – подметил я. – Интересно. Возможно, если бы вы прожили некоторое время в школе, ваши суждения стали бы менее стандартными.
– Вы находите нормальным, что вас, вампира, принудили учиться в школе, где вы ежедневно рискуете жизнью?
Я поднял глаза к небу и покачал головой.
– Вот как! Вы хотите мне сообщить, что гоблинские заговоры зреют в подземельях изо дня в день?
– Я имел в виду солнце, Симеон.
Я прикусил язык. Ах… Ну конечно.
– Вы находите нормальным, что вампиры дают Полночным школам более шестидесяти процентов финансирования, – продолжал мэтр Арман, не сбавляя напора, – в то время как их дети от малейшего толчка могут превратиться в дым? Подумайте о вашей руке. Вообразите себе теперь, что вы попали под солнечный луч и исчезли!
Я поневоле содрогнулся.
– Мы не требуем материальной компенсации за неприятности последних месяцев. Мы в ней не нуждаемся.
Я начал догадываться, куда он клонит, и это мне настолько не понравилось, что я предпочел хранить молчание и подождать, пока мои подозрения не подтвердятся.
– Некоторые виды полночников отказываются отдавать своих детей в Полночные школы. Волки-оборотни, огры, гоблины и многие другие… Они сумели обойти принятые всеми соглашения. Объясняется это в основном физиологическими причинами: волки не могут расстаться со своей Стаей, огры не преображаются в формы, приемлемые для мира Полдня, как и гоблины…
– Понятно.
– Мы не требуем никакой материальной компенсации, – заявил мэтр Арман.
– Но вы хотите, чтобы вампиры ушли из Полночных школ и забрали свои фонды.
– Совершенно верно.
Я с минуту помолчал, взвешивая все за и против.
– Тем самым финансирование школ автоматически сократится на шестьдесят процентов.
– Мы вложим эти средства в школы для наших детей.
Я нахмурился и спросил:
– Вы знаете, что другие полночники нас ненавидят?
– Да, и это еще один довод в пользу защиты наших детей.
– Еще один довод, чтобы поживиться за счет других!
– Это деньги вампиров.
– Это деньги, доставляемые предприятиями, которые позволяют вампирам извлекать выгоду из постыдной монополии, выкачивая денежки из всех полночников.
Теневая маска мэтра Армана треснула, любезная улыбка сменилась гневной гримасой.
– Забавно слышать такие речи от одного из членов семейства Сен-Поль, – вырвалось у него.
– А моя мать в курсе этого плана?
Он не ответил. Я повернулся к Сюзель.
– Мама знает, что происходит?
Сюзель скривилась.
– Да, но она пока не вполне прониклась этой идеей.
Я озвучил то, что она подразумевала:
– Но ты прониклась.
Губы ее страдальчески изогнулись.
– Ведь ты потерял руку, Симеон…
– Именно так. Потерял я. Но ты-то по какой причине ввязалась в эту безумную затею?
– Я несколько дней просидела взаперти. В клетке.
Я потер висок; не хотелось преуменьшать то, что она пережила, однако…
– И каким же образом это связано с опасностями, о которых толкует мэтр Арман? Насчет солнца, мира Полдня?
– Нас подвергли опасности!
– Так будет еще не раз. На стороне Полночи, в мире Полдня. Повсюду.
– Вы будете свидетельствовать, господин Сен-Поль?
Ах, мэтр Арман покончил со своим слащавым «Симеоном»? Хорошо!
– Нет. Свидетельствовать я не буду. Во всяком случае, в вашу пользу.
Я поднялся, и Кальцифер, поняв, что я хочу уйти, поплыл передо мной, освещая путь на выход.
Сюзель схватила меня за руку, пролепетала:
– Симеон…
Я резко высвободился; прежде за мной такого не водилось.
– Это вопрос выживания! – выкрикнула она, когда я подошел к двери.
Мои пальцы застывают на ручке. Я вздыхаю, оборачиваюсь.
– Для ошибочного выбора всегда найдутся веские обоснования, Сюзель. А я-то думал, ты уже совсем взрослая…
Глава 11
– Симеон, или ты высморкаешься, или я тебя удавлю!
– Я не могу делать все одновременно! – возмутился я.
– Люди сначала сморкаются, а потом делятся сплетнями.
Сплетни. Я ему еще припомню это слово. Сплетни…
Найдя своих друзей у входа в класс, я сразу же сообщил им о дьявольском замысле мэтра Армана и совета вампиров. Как только они отреагировали на это известие, я понял, что был прав, когда так убежденно спорил с адвокатом: если план удастся, все полночники единым фронтом выступят против нас.
– Это что за чушь? – возмутился Жоэль. – Да чего им нужно-то на самом деле?
– Масло, деньги за масло, благосклонность молочницы, верность коровы, крем с пирожных, – перечислил, забавляясь, Колен.
«Они нам облегчают задачу», – хохотнул Скёль.
– Какую задачу? – спросил я.
«Пустячок. Помочь другим полночникам понять, что вы действительно…»
– Довольно, – отрезала Эйр. – Не стоит оскорблять Симеона, он не такой, как все.
У меня стало тепло на душе.
– Моя мать не одобрила этот проект, – напомнил я.
– Твоя мать пока не одобрила этот проект, – уточнил Жоэль.
– Я сегодня вечером созвонюсь с ней, – пообещал я сердито. – В настоящий момент я исхожу из принципа, что не следует нас всех валить в одну кучу. Вы уже знакомы с моей матерью. Характер у нее тяжелый, но судит она справедливо. По крайней мере, я так думаю.
К моему большому удивлению, меня поддержал Скёль.
«Это верно. И если она станет на сторону разума, у нас появится влиятельный союзник для дальнейшей борьбы».