– Нет… А что?
«Вот оно как… – проскрипел Скёль. – Так-то оно лучше».
– Мы на стороне Полночи?
Мы хором подтвердили. Ханоко заплакала.
И вот тогда, признаюсь, я растерялся. Я ожидал, что она убьет нас молнией на месте. Либо, моргнув глазом, вызовет из дальних глубин вселенной метеорит, который распылит нас на атомы. Либо, если демон предпочитает простые решения, быстренько освободит наши скелеты от плоти. Но такое?
Я обескуражен.
– Все хорошо, – попыталась ее успокоить Прюн, погладив по голове. – Мы с тобой.
– Он попы… пы… пы… пытался вырваться, да?
Ханоко поглядела на меня, и я покачал головой, не в силах лгать.
– Разрушения немалые, – счел нужным уточнить Жоэль. – Но ты его победила, Ханоко. Все в норме.
– Я вспом… ни… ла, – рыдала инугами, дрожа всем телом. – Вспомнила. У него уже почти получилось. И ты… я…
Она подняла голову и уставилась на меня округлившимися глазами: щеки блестят от слез, нос покраснел и опух.
– Ты мне помог.
– Мы тебе помогли, – поправил я. – Тебе удалось выиграть благодаря тауме Жоэля.
Ханоко сделала глубокий выдох, резко вскинула руки и потянулась, так что суставы пальцев затрещали.
– Ладно, – вздохнула она, всхлипнув в последний раз. – Я готова.
Мы с Эйр переглянулись, в ее больших желтых глазах я увидел отражение своего удивления.
– Готова к чему? – попытался уразуметь я.
Ханоко обвела взглядом всю нашу компанию и откинула прядь волос за ухо.
– В общем, так, – прошептала она наконец. – Я готова вернуться к инугами. Ведь вы туда меня поведете, разве нет?
Теперь я понял, почему она так горевала: попросту решила, что мы ведем ее на бойню. Мне решительно все равно, у кого какая репутация, но если выбирать между Ханоко и Сюзель, то у меня возникают серьезные затруднения…
– Не болтай глупостей, – мягко перебила ее Эйр и взяла за руку. – У нас есть другое предложение.
– Неужели? И куда мы теперь?
– Ты слыхала про Мортенюи?[24]
Глава 21
Лично я о Мортенюи никогда не слышал. И вероятно, если бы в ходе обсуждения мне сообщили, как называется место нашего назначения, я отнюдь не так охотно согласился бы на этот план. Но теперь поздно жаловаться. Наша команда уже направляется к кучке пассажиров, застывших перед Порталом, который отличается от других лишь тем, что вывеска над ним ветхая. Она затянута мхом, выцветшие буквы не читаются, хотя окружающие ее фонари со светлячками дают достаточно света. Еще я заметил, что все особы в очереди перед нами основательно закутаны. Толстые куртки, подбитые мехом, сапоги с толстыми подошвами и пушистые шапки с подкладкой.
Эх-х-х…
Мы прошли первый Портал, и я вышел из него почти сухим; правда, в лицо мне попало, как будто лама плюнула, зато никакие вязкие нити не прилипли. Я счел это положительной динамикой. Этот второй портальный узел гораздо скромнее: всего четыре синих диска, потолок зала тонет в полумраке, вдоль стен впечатляющее количество ларьков, которые наперебой зазывают постоянных посетителей – продают еду, пряности и… сувениры.
Стены сплошь усеяны стойками, на них футляры для ключей, что-то весьма похожее на безвкусные почтовые открытки, бейджи и нашивки для полночников всех видов. Если бы мы не спешили спасти два мира, то я наверняка растратил бы там свои карманные деньги на два, а то и три года вперед. Я никак не подозревал, пока не увидел, что мне нужны худи с надписью «Вампиры жаждут жить» и чашка с узором из миленьких блуждающих огоньков.
Мы проходим и этот Портал. Оказываемся на красивой поляне, окруженной массивными каменными столбами, покрытыми вязью рун.
Еще переход – поле.
Следующий переход – пещера.
Новый переход…
– Мы прибыли! – дрогнувшим от радости голосом возвестила Эйр, когда я приземлился прямо в снег лицом.
Холод застиг меня врасплох, и я вскочил так поспешно, что поскользнулся и плюхнулся снова, получив обильную дозу снеговой пыли за шиворот.
– В этом регионе Полночи я еще никогда не бывала, – восхитилась Прюн.
Запрокинув голову, она полюбовалась небом, потом загребла своей лапой пригоршню снега и засмеялась. Я разделил бы ее энтузиазм, тем более что сам жаловался на жару в мире Полдня. Но можно же было найти, я полагаю, золотую середину между пустынным зноем Кольмара и жутким полярным оледенением?
– Черт, Эйр, – пробурчал Жоэль, растирая руки. – Могла бы предупредить, что мы тут закоченеем!
К моему огромному удивлению, Эйр не обрушила на лича камнепад жестоких оскорблений. Нет, вместо этого она сняла свой блейзер и накинула на плечи Жоэля. От потрясения он не смог вымолвить ни слова.
– Возьми, – в свою очередь удивил меня Колен. – Надень это.
Он протянул мне шапку, и я ее взял.
– Лучше это, чем ничего, – извиняющимся тоном сказал он, закутывая шарфом шею Ханоко.
– Тебе самому шапка нужна, – проговорил я, выбивая дробь зубами.
– Не беспокойся, – усмехнулся он. – Знаешь, в глубинах океанов Полночи не так уж и тепло. Холод мне не страшен.
Натянув шапку до ушей, я посмотрел на него. В переливчатом свете Полночи его лицо, обрамленное светло-розовыми локонами, светится добротой. Я впервые вижу его таким умиротворенным, благостным. Как будто глубокая тишина и кристально чистая атмосфера позволяют ему свободнее дышать.
– А ты? – спросил я у Эйр. – Ты не мерзнешь?
Скёль разразился хохотом у нее на плече и поглядел на меня с неприязнью, секрет которой известен лишь ему одному.
«Волчице? Бояться холода?»
Я фыркнул и сунул руку для согрева под мышку. Спрашивать у Прюн, как она себя чувствует, не имело смысла: она прыгала по снегу, словно на батуте в парке аттракционов.
– Ханоко? – обеспокоился я. – Ты в порядке?
Она перебросила волосы со спины вперед, чтобы закрыть уши, и тоже зажала руки в подмышках.
– Нормально.
Я подумал, не отдать ли ей явочным порядком шапку, но она быстро отошла в сторону, как будто точно знала, что я собираюсь сделать.
– Пойдем, – позвала нас Эйр. – Тут идти недалеко.
Прюн возглавила процессию, прокладывая своими великаньими ногами путь для нас, иначе мы проваливались бы по колено. Окружающий мир состоял из природы и тишины. Порой целые сугробы валились с заснеженных елей, заставляя нас дружно вздрагивать. Но если не считать нашего шумного дыхания, поскрипывания наших ног по белому ковру и стука моих зубов, ни один звук не тревожил покой леса. Я уже спрашивал себя, чего ради мы сюда явились, в эту очевидно необитаемую местность, когда впереди показались первые признаки жизни.
Сначала за елями забрезжила оранжеватая аура. Неясная, рассеянная, она придавала небу такой теплый оттенок, что это внезапно подхлестнуло меня. Вскоре между заиндевелыми стволами стали видны постройки под соломенными кровлями. За окнами теплились огоньки свечей, а за ними, как мне почудилось, кто-то встревоженно следил за нами.
Когда мы приблизились, стали открываться двери. Вышедшие из них полночники приглядывались к нам. Кальцифер у меня под ухом забеспокоился, я постарался его утешить, засунув за отворот шапки и бормоча нежные слова. Но сам я, увы, далеко не был спокоен.
По мере того как мы продвигались по селению, количество любопытных нарастало, и вскоре они образовали настоящую почетную процессию. Или погребальную? Не могу подобрать правильное выражение, но представьте, что толпа не издает приветственных возгласов, ни на одном лице не видно улыбок, все предельно угрюмы. Если бы им дать в руки вилы, там и сям зажечь факелы и пригласить краснобая с накачанными мускулами, они бы точно пошли за ним на штурм какого-нибудь замка…
– Это нормально? – прошептал Жоэль, когда мы остановились на площади.
Эйр самоуверенно улыбалась, но нас не проведешь: нельзя не заметить ни того, как стиснуты ее челюсти, ни занятой Скёлем позиции у нее на голове с обзором в триста шестьдесят градусов.
– Вряд ли у них часто бывают посторонние, – объяснила она. – Все пройдет хорошо.
– А ты здесь уже бывала? – с подозрением спросил Колен.
Эйр поморщилась и ответила отрицательным качанием головы. Чудесно. Похоже, она привела нас в деревню людоедов.
Ханоко, Жоэль и я дрожим как осиновые листы, и я не стыжусь признать, что в моем случае не только от холода.
– Мы хотим повидаться с Фемке, – заявила Эйр с апломбом. – Не могли бы вы указать нам, где ее найти?
Не думал, что это возможно, однако атмосфера гнева сгустилась еще больше. Волоски на моих руках встали дыбом, кровь запульсировала в висках, я приготовился к бегству.
Нас тут сейчас демонтируют. Растерзают в клочья злобные мужланы в рамках неудачной реконструкции Средневековья.
Я потирал ноги одна о другую, разогревая лодыжки, но тут горячая рука коснулась моей. Я обернулся и неожиданно обнаружил рядом Ханоко.
– Тебе ничто не угрожает, – сказала она. – Я с тобой.
Я недоверчиво уставился на нее, а она выступила вперед, оставив меня и всю нашу маленькую компанию позади и став лицом к толпе. От нее исходила такая уверенность, что я почти мгновенно успокоился.
– Скажите нам, где находится Фемке, – приказала она.
– Грабители таумы! – заорал один из полночников и… запустил ей в лицо ком снега.
Он прицелился точно, снаряд ударил ее по носу, она от неожиданности пошатнулась и упала в сугроб. Мы застыли с раскрытыми ртами, глядя на то, как выпучились большие черные глаза инугами и тающий снег смешался с кровью, которую она так и не стерла с лица.
Полночник не должен был осмелиться нападать на нее. И уж точно никак не мог попасть. Его должна была поразить молния. Этот снежный ком должен был вырваться у него из руки, влететь в глотку и задушить. Земля должна была разверзнуться, чтобы он сгинул в пропасти. Но угрожать ей и преуспеть – это немыслимо…
– Ребята… Берегитесь! – Прюн вернула нас к реальности.
Полночники начали сжимать кольцо вокруг нас, и я поспешил поднять ошеломленную Ханоко.