– Теперь нам остается только притащить твою сестру сюда, в обратном направлении, – подытожил Жоэль.
– Так будет лучше для всех, – согласилась Ханоко.
Я кивнул и направился к Арману, который поглядывал на нас из угла с видом и неприязненным, и почему-то насмешливым.
– Вы заблуждаетесь, – сказал он мне. – Она не одержимая.
– Я все видел собственными глазами. Улыбнитесь!
Я направил на него луч фонарика, прямо в глаза, и порадовался, когда он отшатнулся и закрылся рукой, защищаясь от яркого света; сразу отправил снимок Сюзель.
«Тебя ждут в магазине. Нужно поговорить».
Прошла секунда. Две. Появилась пометка, что сообщение прочитано. На моем экране мигает значок ожидания, пропадает, вновь зажигается, гаснет. Сюзель не отвечает; наверное, она уже в пути.
– Она скоро будет, – известил я товарищей. – По местам!
Прюн вздыхает и становится возле двери, за ней – Жоэль; он ей напоминает, что с головой Сюзель нужно обращаться деликатнее, чем с черепом Армана. Эйр скользнула к своей позиции, с видимой беспечностью побарабанила пальцами по стенке и повернулась в сторону, противоположную Жоэлю.
Когда тот наконец тайком дотянулся до ее руки, я улыбнулся, заметив красные пятна на лице волчицы.
– Они дружат? – шепнула мне на ухо Ханоко.
Мы уселись на краешек стойки, разделяющей комнату надвое.
– Они пока не решили, я думаю. Они единственные на всю школу не поняли того, что знают все.
– Можете говорить громко, – хихикнул Колен, усевшись между нами.
– О чем? – удивился я.
Сирен только искоса взглянул на меня, повернул голову к Ханоко, потом снова ко мне. Инугами стукнула его по плечу, встала и отошла в сторону, оставив нас, двоих болванов: Колена, ржущего, и меня, недоумевающего, как понять реакцию девочки.
«Она идет! – вдруг вскричал Скёль, влетев в комнату из коридора, где он караулил. – Она идет!»
Время для размышлений о любовных казусах кончилось; я в свою очередь слез со стойки и занял позицию рядом с Арманом, сожалея, что не могу скрестить руки на груди для демонстрации самообладания.
– Ты там, Симеон? – зовет Сюзель, остановившись у входа в магазин.
Она толкает дверь, та открывается со скрежетом, и сестра заходит внутрь.
– Арман? Симеон?
– Я здесь!
Она повернулась в мою сторону, разглядела долговязого вампира рядом со мной, и ее лицо разгладилось.
– Отпусти его. Он…
– Я знаю, что ты такое, – перебил я ее.
– Что я такое? – озадаченно переспросила она.
– Не строй из себя дурочку. И нас не принимай за идиотов. Мы тебя вычислили!
– Но о чем ты… ОЙ!
Прюн схватила сестру обеими руками, так что та могла лишь беспомощно брыкаться.
– ПУСТИ! – завопила она. – ДА ОТПУСТИ ЖЕ! СИМЕ…
Крик замер у нее на губах, когда Прюн щелчком вырубила ее. Голова Сюзель склонилась на плечо. Она словно превратилась в тряпичную куклу, и я немедленно усомнился в правильности своего плана и запаниковал.
– Амулет! – крикнул Колен, бросаясь к ней с цепочкой в руках.
С помощью Жоэля он надел ей амулет на шею.
– Теперь давай, Ханоко! – позвал лич.
Инугами выскочила из-за стойки, на руках ее проступали руны, сияющие нездешним синеватым светом. Без промедления она подбежала к моей сестре, бросив на ходу единственный, последний взгляд на меня, от которого у меня заныло сердце.
Остановившись перед подошвами кроссовок Сюзель, она дотянулась до рук моей сестры и закрыла глаза; по лбу Ханоко пролегли складки напряженного внимания.
– Она в порядке? – забеспокоилась Эйр.
Я не знаю.
Я не знаю и потому молча наблюдаю за тем, как движутся руны по коже Ханоко и как короткие пряди ее волос вьются по ветру.
– Я… его… чую… – простонала она сквозь зубы.
Меня передернуло.
– Я… его… чую… но…
– Но его там нет, не так ли?
Мы все обернулись к Арману, а тот уставился на нас, едва сдерживая свою веселость. Он выпустил клыки невероятной белизны, а зрачки его окрашены в ярко-алый цвет.
– Сюрпри-и-и-и-из, – нараспев объявил он.
Наверху раздался страшный треск. Я успел лишь вскинуть голову и увидеть, что на нас валится потолок.
Беда…
Глава 40
Когда я очнулся, то почти не удивился, что еще жив.
Я имею в виду, что просто исчезнуть было бы, очевидно, слишком легко. Мне ведь предстоит еще расплата за последствия своей глупости, полная расплата. Это непременное условие расчета с жизнью: любое деяние влечет за собой последствия, и в должный срок нужно раскошеливаться.
Пока что я только терплю неудобство. Брезент, прикрывавший зияющую брешь в стене, сорвался очень кстати и окутал всю нашу компанию, мы теперь как многоголовое жаркое, засунутое в рукав для выпечки. Я плотно зажат, как начинка для сэндвича, между Жоэлем и Ханоко, дышу с трудом, разогнуть руку не могу.
– Отпусти их, – слышу я голос Сюзель. – Тьерри, ну пожалуйста, прошу тебя…
– Душенька, ты же понимаешь, что, если бы это зависело только от меня, ничего бы не случилось. Но ведь это они меня нашли, и демон не воспрепятствовал. Видимо, у него есть на то какая-то причина.
– Да, они представляют ценность. Для меня.
Я покрутил головой в разные стороны и наконец увидел Сюзель, увлеченную спором с одержимым адвокатом.
– Сюзель, Сюзель, красавица моя… – засюсюкал он. – Какую важность могут они представлять для него? Не будь так наивна, это не придает тебе солидности.
Сестра смиренно опустила голову, и это разозлило меня сильнее, чем собственная скованность.
– Благодаря этим глупцам я понял, как мы сможем покинуть школу. Выход, который я искал столько дней, у нас прямо под ногами…
Внезапно он выпрямился и впился взглядом в глаза Сюзель. Гнев сочился у него из всех пор.
– Тебе было известно о существовании тоннелей под школой, не так ли?
Сестра замерла, воздух в комнате потяжелел из-за немой ярости демона, пульсирующей, вязкой.
– Мне… да. Но я не знаю, куда они выводят.
Вампир вздернул верхнюю губу, сморщил нос в гримасе недовольства, и я вышел из себя.
– Мы долго искали способ уйти из школы. И тебе не взбрело на ум упомянуть эти подземные коридоры, которыми мы могли бы воспользоваться?
– Я…
– Брось, Сюзель. Я начинаю признавать, что твой брат был прав… Ты очень инфантильна. И эгоистка.
И снова сестра промолчала.
– Он не позволит вам долго контролировать его, учтите, – внезапно заговорила Ханоко.
Меня поразило ее спокойствие в столь опасной ситуации. Судя по тому, как она моргала, вглядываясь в полумрак, она только что очнулась, но уже осторожно попробовала обрести свободу движений.
– Заткнись ты, – рявкнул Арман.
– Демону требуется семь дней, чтобы полностью завладеть телом носителя. За эти семь дней тот должен приготовиться к защите от буйной волны ярости, которая выплеснется на него, когда демон попытается его подчинить.
– Незачем меня пугать!
Ханоко опустила голову на плечо Прюн и рассеянно поглядела на потолок.
– У моей бабушки ушло два месяца на то, чтобы сделать мне все необходимые татуировки, – задумчиво сообщила она. – Я сорвала голос, затверживая заклинания подчинения. Я полагала, что подготовилась как следует. И все же…
– Ты еще ребенок, – подчеркнул Арман. – А я взрослый.
– Тщеславный взрослый, – уточнила Ханоко. – Гораздо более уязвимый интеллектуально, чем беззаботный ребенок, понимаете?
Арман двумя резкими шагами преодолел расстояние, разделявшее их, и навис над Ханоко.
– Ты бы лучше поблагодарила меня за то, что оставил тебя в живых, – прошипел он, вцепившись пальцами в защитный медальон. – А я хорошо знаю, что делаю!
Он внезапно сдернул цепочку с шеи моей подружки, и она вскрикнула от удивления.
– Ты даже не почувствовала, когда я его украл, верно? Когда я им завладел?
– Не почувствовала, – признала Ханоко.
– Уже несколько недель я тебя обрабатывал. Благодаря твоему тупому дружку, можешь ему спасибо сказать.
Он ткнул своим кривым пальцем в мою сторону, я возмутился:
– Полегче! Я к вашим делишкам непричастен!
– Близорукий вампир, – хохотнул Арман. – Легкость, с которой я смог посыпать амброзией твою куртку, просто поразительна…
– Амбро… что? – растерянно спросил я.
– Амброзия, – буркнула Ханоко. – Растение.
– Ну, не только, – продолжал забавляться Арман. – Амброзия – это также пища богов. Существ, обитающих в запредельных областях. Чем дольше мадемуазель Сато находилась в обществе нашего милого Симеона, тем больше сил набирался ее демон…
Я ошеломлен.
Это я натворил? Я виноват во всем этом? Просто потому, что ленился чистить куртку, отдавая предпочтение делам поважнее?
– Ты тут ни при чем, Симеон, – успокоила меня Ханоко, не сводя глаз с Армана. – В любом случае это чистая теория. Амброзию никогда не испытывали на демонах.
– О, ты так думаешь? – иронически спросил Арман, выпрямился и стряхнул косую прядь со лба.
– Мир все-таки тесен! Гипотезу о применении амброзии в качестве приманки для демонов выдвинула Фемке Ульвенсон. Она же с ней экспериментировала, впрочем, так и не смогла уловить хоть одного инугами. В конечном счете неудивительно, что впервые это удалось вампиру.
Сюзель оставалась безучастной. Прислонившись к запыленным, наполовину поломанным стеллажам, она рассматривала свои ноги. На миг мне показалось, что по щеке ее скатилась блестка-слеза.
– Я за тобой следил неделями, – продолжил он оживленно, видимо решив добить нас свидетельствами своей гениальности. – И когда ты устроила взрыв в последний раз… я бросился к тебе, как только твои дружки повернулись спиной.
Я нахмурился, пытаясь воскресить эту сцену в воображении.
Ханоко лежит на полу ничком. Колен зовет нас к двери класса, чтобы показать, какой ущерб причинен всей школе. Когда спустя несколько секунд мы возвращаемся к Ханоко, она лежит на спине. Какие же мы были дураки…