Сью объяснила: «Тетя Эдна грозится вызвать полицию, чтобы они разобрались с клоунами. У нее нет соседей, которым я могла бы позвонить, поэтому нельзя ли нанять у вас помощницу, чтобы она посидела с тетей, пока я не приеду?»
Я сказала взволнованной племяннице, что буду у Эдны в течение часа, чтобы оценить обстановку. Я обещала позвонить ей и сообщить, есть ли у нас сиделка, которая присмотрит за Эдной, пока родственники не решат, как быть дальше.
Когда я приехала к дому Эдны, она тепло поприветствовала меня у дверей и сразу пригласила войти. Я объяснила, что у меня есть опыт обращения с клоунами и прочими непрошеными гостями и мне уже не раз удавалось выдворить подобных субъектов с частной территории. Эдна взглянула на меня с огромным облегчением. «На прошлой неделе я вызвала полицию, – объяснила она со вздохом, – но они сказали, что никаких клоунов нет. И уехали, оставили меня с ними одну».
Она обрадовалась, что я поверила и захотела помочь ей. Чтобы человек с деменцией сам повел меня по своей Стране чудес, я всегда использую в разговоре открытые вопросы. Это дает мне понять восприятие больного и проникнуть в его реальность. Вопросы должны начинаться со слов «кто», «что», «где», «когда», «как» и т. д.
– Где эти бессовестные клоуны? – спросила я.
Эдна указала на большой диван.
– Вот же, все трое сидят, как видите, – вздохнула она, досадуя на мою непонятливость.
Я посмотрела ей в лицо и поняла, что она действительно видит клоунов, сидящих прямо напротив нас. Для нее они были абсолютно реальны.
Я подошла к дивану, где расселись клоуны, и твердым, уверенным голосом произнесла:
– Зачем вы пришли? Я прошу вас немедленно уйти отсюда!
Эдна включилась в разговор и снисходительно заметила в мою сторону:
– Да они за одеждой пришли. Я уже всем говорила.
Не отводя взгляда от «клоунов», я спросила Эдну:
– А где эта одежда?
Эдна проводила меня в свою спальню и подвела к переполненному платяному шкафу. Я попросила ее дать мне те вещи, которые требовались клоунам. Ни секунды не задумываясь, она вынула из шкафа несколько ярких вещиц и протянула мне. Я спросила, не хотят ли клоуны что-нибудь еще. Эдна покачала головой, и я понесла вещи к себе в машину.
Выходя из дома, я оглянулась через плечо и сказала несуществующим клоунам: «Всё! Теперь я отвезу вас вместе с вашими вещами туда, откуда вы пришли. Никогда больше сюда не приходите и не беспокойте эту милую даму!» (Разумеется, никаких клоунов в моей реальности не было, но Эдна всем своим поведением показывала, что в ее Стране чудес они совершенно точно существуют.)
Я сложила вещи в свой багажник и вернулась в дом, чтобы сказать Эдне, что я обо всем позабочусь и ей не о чем волноваться. Я сообщила, что у меня есть коллега, которая скоро придет и составит ей компанию до приезда племянницы. Эдна была спокойна и благодарна; теперь, когда проблема решилась, она чувствовала себя в безопасности.
Сиделка из нашего агентства приехала уже через пару минут – и в течение нескольких месяцев, по просьбе родственников Эдны, регулярно приезжала и оставалась с ней. Эдна больше никогда не жаловалась на клоунов. Наша сиделка тихо и незаметно вернула те яркие вещи в шкаф.
Чему нас учит эта история
К сожалению, эпизоды паранойи, подобные описанному выше, не редкость у людей с деменцией. Болезнь может вызывать искаженное восприятие действительности или галлюцинации, связанные с членами семьи, давними друзьями, незнакомыми людьми. В большинстве случаев это временные симптомы, но сколько они продлятся – предсказать трудно. Тяжесть таких симптомов зависит от вида деменции.
То, как человек ведет себя в подобной ситуации, в большой степени обусловлено потерей контроля над собственной жизнью. Поскольку больному приходится всё больше полагаться на помощь других, он может начать чувствовать себя так, как будто ухаживающий получает власть над его жизнью или даже обворовывает его. А по мере развития болезни он нередко теряет способность сознавать, что сам виноват в пропаже тех или иных вещей. Например, больной прячет какие-то ценности, чтобы их не похитили, а потом забывает, куда спрятал. После этого ему начинает казаться, что ценные вещи украдены, и нередко в пропаже он обвиняет самых близких.
Если человек с деменцией живет у себя дома, самыми вероятными объектами его обвинений станут члены семьи или сиделка – либо домработница или садовник. Если же человек находится в учреждении, в доме сопровождаемого проживания или пансионате для людей с нарушениями памяти, его обвинения могут звучать приблизительно так:
• «Какой-то мужчина пришел и забрал мои драгоценности».
• «Эта женщина украла мои шейные платки, хотя говорит, что ничего не брала».
Вместо того чтобы прямо реагировать на такие подозрения, нужно научиться принимать их и работать с ними. Такой подход поможет человеку с деменцией ощутить поддержку и почувствовать себя в безопасности. Представьте: вам кажется, что за вами до самого дома следует незнакомая машина; вы уверены, что на ваш телефон поступают странные звонки или даже угрозы; вы подозреваете, что кто-то прячется за окном вашей спальни. А теперь вообразите, что вы поделились этими страхами с родными и друзьями, и, хотя вы всерьез напуганы, они невозмутимо отметают все ваши тревоги и говорят, что всё это глупости. Как бы вы себя почувствовали?
Оценки и подходы
Как уже говорилось в предыдущих главах, человека, страдающего расстройством мышления, не переспорить. Попытки разуверить его могут лишь подогреть в нем чувства гнева, тревоги, страха и усилить параноидальные симптомы. Но когда в честном бою не выиграть, нужна военная хитрость. Какими бы нелепыми ни были истории больного или обвинения с его стороны, выслушайте его и поступайте так, как будто вы полностью ему верите. Создайте условия, дающие человеку возможность почувствовать облегчение. Самое плохое для него – это услышать от вас аргументы в пользу того, что его проблема нереальна. В приведенном примере я задавала Эдне вопросы, поскольку она еще находилась на той стадии болезни, на которой получается обрабатывать информацию и отвечать на вопросы. Но помните, что по мере прогрессирования деменции это дается всё труднее. Ухаживающий, знакомый со спецификой деменции, задает меньше вопросов и предлагает меньше вариантов: вместо этого он действует сам и говорит простыми утвердительными предложениями. Чем больше вы думаете за человека с деменцией, тем больше вы поддержите его и тем признательнее он будет. Коротко и ласково; чем короче, тем лучше; меньше слов – больше действий. Не спорьте – соглашайтесь, соглашайтесь и снова соглашайтесь! По мере того как вы будете расширять свои знания о деменции, вы станете всё больше склоняться к этому подходу – а он обязательно принесет вам облегчение и подарит вашему близкому еще немного спокойствия и мира.
Общаться с больным деменцией – совсем не то же самое, что с обычным человеком, – а значит, придется привыкать! Даже мне приходится напоминать самой себе, что вопросов нужно задавать меньше, действовать же больше, – а ведь на этом основывается любая коммуникация с больным деменцией. Например, при встрече мы часто спрашиваем: «Ну, как дела?» – и ждем простого ответа вроде: «Ничего, потихоньку». Но мне доводилось видеть, какой дискомфорт доставляет человеку с деменцией подобный незамысловатый вопрос: он буквально цепенеет, изо всех сил стараясь обдумать ответ. Когда я поняла, что такие вопросы вызывают у больных затруднения, я стала приветствовать их положительным утверждением: «Вы сегодня прекрасно выглядите!» Или: «Очень рада вас видеть!» Реакция отличалась разительно – собеседник реагировал спокойно, не приходя в замешательство. Я поставила себе за правило: с самой первой минуты общения с больным деменцией следует использовать исключительно этот подход.
Часто человек с деменцией делает что-либо только ради того, чтобы поддержать себя на плаву, цепляясь за последние уцелевшие щепки пока еще доступных ему контроля и самообладания. С возрастом мы неизбежно утрачиваем возможность контролировать многие области своей жизни, что делает нас гораздо более эмоционально уязвимыми – особенно если изменения вызваны деменцией. Вот несколько примеров наших возможных потерь:
• память;
• понимание того, где мы находимся и кто нас окружает;
• физическое здоровье;
• отношения;
• независимость: например, умение водить машину или способность самостоятельно распоряжаться своими финансами;
• самообслуживание: возможность без посторонней помощи умыться, поесть, причесаться, сходить в туалет, пройтись или даже просто встать с места.
Совершенно необходимо, чтобы у человека сохранялось ощущение контроля – настолько, насколько это возможно.
• Если мама чувствует себя увереннее, когда кредитная карта и чековая книжка находятся у нее (даже если эти счета уже закрыты), пусть будет так, хотя о финансах в действительности заботитесь вы.
• Если папа жалуется, что ему в пищу подсыпают яд, – вероятно, он имеет в виду, что теперь он иначе ощущает ее вкус. Может быть, он боится, что именно из-за пищи у него всё путается в голове, – и он чувствует себя в замешательстве.
Учитывая, как много потерь переживает человек с деменцией, представьте, как болезненна для него еще и утрата ощущения реальности. Когда больной настаивает на том, чтобы окружающие подтвердили его видение действительности, на самом деле он просит их дать опору его рассыпающемуся миру. Если вы признаете легитимным то, как он воспринимает какую-то отдельную ситуацию, вы поможете ему в целом почувствовать себя менее потерянным, хотя бы на время. Подтверждение реальности человека с деменцией подарит ему небольшую передышку – возможность предоставить краткий отдых уму, которому всё вокруг представляется сумбуром и хаосом.
Помните: любая ситуация и любой сценарий в Стране чудес кажутся вашему подопечному абсолютно правдоподобными и истинными. Должно быть, это очень страшно, когда ты переживаешь какие-то события, не сомневаясь в их подлинности, а все окружающие утверждают, что такого не бывает. Внимательно прислушивайтесь к каждой жалобе, обвинению или выплеск