Во время конфликта используйте возможности мозга, применяйте инструменты из этой книги, пересаживайтесь на переднее сиденье, выходите на нулевой уровень, восстанавливайте связь. Личность формируется в конфликтах и в отношениях каждый день. И большую роль в этом играют мозг, нервная система, ваше восприятие угрозы и то, как вы справляетесь со стрессом.
1. Вы не испуганный зверь. Вы поняли, чем чревато неумение с ним справляться? Запишите, что получается, когда не вы владеете испуганным зверем, а он — вами.
2. Почаще используйте шкалу триггеров. Объясните ее смысл по крайней мере одному человеку, чтобы он понимал, насколько вы расстроены.
3. Подумайте, как вы раньше справлялись со стрессом. Видите закономерность между неразрешенными конфликтами и самочувствием?
4. Расскажите партнеру по практике обо всем, что узнали в этой главе.
Глава 7. Цена избегания конфликта
Избегая конфликтов ради сохранения мира, вы разжигаете внутреннюю войну.
Я бежал от конфликтов большую часть своей жизни. Раньше я не знал, что тем самым лишь усугубляю проблемы. На личном горьком опыте я убедился: не допуская внешней конфронтации с другими людьми, я углублял внутренние противоречия. Так бывает, когда мы не можем или не хотим показывать искренние чувства во время или после конфликта с окружающими. В детско-родительских и других неравных отношениях иногда страшно говорить правду. Чтобы разрешать конфликты, надо знать, почему они возникают и чем грозит их избегание.
Я был чувствительным, эмоциональным и чутким мальчиком. У меня сжималось сердце при виде раненых птиц, инвалидов и плачущих детей. Я очень переживал.
Порой родители ругали меня за слезы. Отец говорил: «Вот я тебе задам, тогда будет о чем нюни распускать». На детской площадке меня дразнили за слезливость, а когда я бежал за утешением к маме, обзывали маменькиным сынком[42]. Я научился сдерживать слезы, впиваясь зубами в тыльную сторону ладони (эта привычка сохранялась до тридцати лет).
Родители очень меня любили, заботились и дали многое. Я им безмерно благодарен. Моя чувствительность доставляла им много беспокойства, я постоянно требовал внимания и любви. С их точки зрения, я все преувеличивал, а иногда и манипулировал, чтобы получить желаемое. Они делали для меня все, но я видел, что моя плаксивость их раздражает, и скрывал ее (хотя это плохо мне удавалось). Я понял, что больше нравлюсь им, когда я веселый, милый и проявляю интерес к спорту, а не со своими истинными чувствами. В спорте это тоже помогало. Со временем истинное самовыражение (чувствительность, слезы, негативные эмоции) я заменил модифицированным (успехи, стремление к достижениям, уверенность в себе), и тогда меня стали любить и принимать. Как любой обычный ребенок, я вел себя естественно в эмоциональной безопасности, а для остальных ситуаций изобретал копинг-стратегии.
У многих детей в таких обстоятельствах появляется ощущение, что они состоят из двух личностей: одна невинная, буйная и свободная, а вторая сдержанная и подчиняется установленным правилам. Противоречия между двумя личностями я называю внутренним конфликтом, и у некоторых он длится всю жизнь.
Для простоты давайте называть искреннее самовыражение истинным «я», а модифицированное — стратегическим «я». Истинное «я» — это настоящая личность. Стратегическое «я» — личность, сформированная в процессе наблюдения за ходом конфликтов и под влиянием сложностей, посылов и требований среды.
Конечно, человек не настолько примитивен, но такое разделение удобно для объяснения внутреннего конфликта, без которого взросление не обходится. Истинное «я» подавляют, потому что иногда из-за него человека отвергают, и он страдает. Мучиться никому не хочется, поэтому он модифицирует способы самовыражения и разрабатывает стратегии для минимизации всего, что мешает связи с дорогими людьми и их одобрению. Внутренний конфликт можно изобразить как компас с двумя стрелками, указывающими в разные стороны (рис. 7.1).
Рис. 7.1. Центральный внутренний конфликт
Когда ребенок чувствует себя в безопасности, он проявляет свое истинное «я», а в остальных ситуациях — стратегическое. Разница между ними создает напряжение (центральный внутренний конфликт). Отсюда иногда возникает чувство, что в вашей жизни что-то не так.
В любом конфликте у нас есть выбор направлений между истинным и стратегическим «я», в зависимости от того, что безопаснее. Во время конфликта большинство людей пользуются стратегиями, пробуждающими четыре разделителя: вставать в позу и обвинять, съеживаться от стыда, подлизываться ради внимания или убегать от страха.
Подумайте, какой у вас сценарий отношений. Вспомните детство и реакцию окружающих на ваше самовыражение. Вы были «слишком…», «недостаточно…» или вас хвалили за все? Вы подавляли свои чувства и погружались в мир фантазий? Были «хорошим мальчиком» или «хорошей девочкой» и никогда не плакали?
Или вы рыдали, пока не получите желаемое? Вас называли «непослушным», когда вы не делали то, чего от вас хотели? Взрослые вас поддерживали или вам было одиноко, потому что они вечно были недовольны, как будто вы обуза? Какое именно самовыражение — слезы, истерики, протест, грусть, молчание, злость, радость, медлительность, непослушание, страх — осуждали? Как вы к этому адаптировались? Какие из четырех разделителей использовали? Вы искали отношений или избегали?
Люди меняют себя и разрабатывают стратегии сохранения связи из боязни побоев, стыда, бойкота, травли, отвержения и многого другого. А у маленького ребенка или подростка вовсе нет выбора. В юном возрасте стратегии уже более сознательные: куда-то приходится вписываться, если не в семью, то в круг ровесников. В социальном взаимодействии примеряешь на себя непринужденность, остроумие или крутизну и смотришь, от чего меньше конфликтов и больше одобрения, принятия и друзей. Обменяв самовыражение на избегание отвержения и обид, вы создаете внутренний конфликт.
Дети усваивают неразрешенные внешние конфликты и живут с ними всю жизнь.
• «Здесь надо вести себя как положено».
• «Лучше не проявлять эмоции, а то…».
• «Не буду играть и радоваться, чтобы…».
• «Буду помалкивать и держаться особняком. Все равно ничего не изменится».
• «Буду ненавидеть себя, тогда только я сам смогу себя обидеть».
Если самовыражение ребенка не одобряется, как в отношениях с надежной привязанностью (вспомните про четыре потребности), то в выборе поведения он руководствуется внешними посылами.
Стратегическое «я» побеждает истинное, потому что потребность в привязанности сильнее остальных.
В моей юности доминировало стратегическое «я». В итоге я пытался стать таким, каким хотели меня видеть родители и другие люди. Мама была школьной учительницей, но бросила работу, чтобы растить детей, а отец, трехкратный американский чемпион по лыжному спорту, открыл свой бизнес. Он был одним из лучших в мире лыжников, в колледже играл еще и в гольф и вообще был разносторонним спортсменом. Потом он вложил все силы в заработок для содержания семьи. Отец был увлеченным человеком с сильным характером. Я равнялся на него и боялся разочаровать чувствительной, эмоциональной и творческой стороной своей натуры и склонностью к неконкурентным, неструктурированным играм на природе.
Отец всегда говорил мне, что надо заниматься тем, чем хочется, но я выбрал спорт, который он и мама одобряли: гольф, теннис и лыжи. Так я получал любовь и привязанность. Родители оплачивали занятия, приходили на игры и радовались моим успехам. Как и у отца, у меня были способности к спорту, укреплявшие мою стратегию. От тренеров и родителей я много раз слышал: «У тебя талант», «Ты один из лучших, только старайся». Но в глубине души меня не волновали ни победа, ни спорт вообще. Мне не нравилось метаться по теннисному корту, забивать мячи для гольфа в лунки и спускаться на лыжах с горы, особенно в метель.
В старших классах я стал увереннее делать собственный выбор. Когда школьная команда без меня выиграла чемпионат штата по теннису, я решил, что продолжать нет смысла. Все равно это занятие было мне не по душе. Потом я бросил гольф, а на первом курсе колледжа — лыжи, к разочарованию родителей и тренеров. Я почувствовал свободу, а это один из признаков избавления от ставшей ненужной стратегии.
В подростковом возрасте я научился заводить друзей и вливаться в компанию, но в основном в ущерб истинному самовыражению, которое с каждым годом зарывал все глубже и глубже. Благодаря стратегическому «я» мне удавалось нравиться людям, но внутренний конфликт продолжал расти.
Если отмотать пленку воспоминаний назад и посмотреть на детство, каким бы оно ни было, скорее всего, вы заметите, что пожертвовали самовыражением ради принятия. Вспомните, что вы делали в подростковом возрасте, чтобы не выделяться? Или подумайте о недавних событиях, например о последнем свидании или собеседовании. Почти наверняка вы сдерживали истинное «я», чтобы вас не отвергли. Некоторые стратегии нужны для поддержания отношений. Но когда они замещают истинное «я», появляется неудовлетворение жизнью. Постепенно избыток стратегий приводит к предательству себя и обострению внутреннего конфликта. Например, если вы (или кто-нибудь другой) много лет следовали по пути, одобряемому родителями и другими важными в вашей жизни людьми, но не получили удовлетворения, вас ждет кризис среднего возраста. Внутренний конфликт непременно разразится. Со мной так и случилось.
К моим восемнадцати годам внутренний конфликт тоже подрос. В первый учебный день в колледже я познакомился с пареньком, который предложил мне травку. Я никогда не пробовал и сразу согласился. Через несколько месяцев я превратился в обкуренного хиппана. Встреться мне вместо этого парня упертый качок, и я стал бы таким же. Что делать — не имело значения, дружить было важнее, чем разбираться с собой.