— Что ты здесь делаешь? — мой голос упал до шепота, но он, конечно же, услышал.
— Я думал, что еду по делам, — он улыбнулся и в одно плавное движение очутился возле меня, — но вижу, что хорошо развлекусь.
Его пальцы сомкнулись на моих запястьях, я дернулась в попытке вырваться, но где там. Он всегда был значительно сильнее.
Гринольв наклонился к моей шее и провел холодным носом по коже, которая вмиг покрылась мурашками от ужаса.
— Ты все так же прекрасно пахнешь, но запах мяты тебе не идет.
Я молчала, не в силах произнести ни звука.
— Скажи, ты правда думала, что я поверю в то маленькое представление на суде в Темном дворце?
И вдруг отпустил мое запястье, чтобы больно сжать левое плечо.
— Скажи, отметина от зубов моего братца все еще здесь? — провел по шелковой ткани ладонью и сам ответил на свой вопрос, поглаживая шрам, спрятанный под рукавом:
— Конечно здесь, куда ей деться? И знаешь, что это значит?
Я, словно зачарованная, стояла на месте, не в силах пошевелить даже пальцем, но все-таки смогла повести головой из стороны в сторону.
— Это значит, что ты моя, — он утробно заворчал, довольно и предвкушающе, — ты принадлежишь нашей семье. Мне. Навсегда. А я со своим не расстаюсь.
Оскалился, блеснув ровным рядом зубов, и притянул меня к себе, буквально впечатав в свою грудь. Я не двигалась, я следила за тем, как его лицо приближается к моему, и молила всех известных мне богов о мгновенной смерти. Его губы были жесткими, а поцелуй и близко не напоминал о том, как меня еще совсем недавно целовал совсем другой мужчина. Его рот кусал, а запах забивал ноздри, пытая своей силой, не давая вздохнуть. Мне показалось, что время остановилось, а потом я услышала запыхавшийся голос:
— Эта девушка сегодня уже сделала свой выбор, шонаг!
И чьи-то руки вырвали меня из жестоких объятий Гринольва.
— Тебе придется вручить свой дар другой, — Павлик надежно обнял меня левой рукой, держа правую наготове, если волк вздумает сопротивляться.
И ко мне вернулось ощущение времени вместе с неприятным чувством в животе.
— Она моя... — прорычал Гринольв, а я прикрыла глаза, борясь с подкатившей к горлу тошнотой.
Павлик ничего не ответил, но я чувствовала, как пальцы на моей талии едва заметно двигаются, успокаивая.
— Я знаю кто она!
Мать-Хозяйка, мне конец!
— Она вернется со мной сейчас, или я пойду в суд.
— Рискни, — Павлик хмыкнул и развернул меня так, что бы я могла уткнуться лицом в его рубашку.
Да, именно это мне сейчас надо. Не знаю, сколько времени я так простояла. Мне кажется, музыканты несколько раз сменили тембр и темп музыки, а я все не могла заставить себя открыть глаза и оторваться от белой, так замечательно пахнущей рубашки.
— Он ушел? — это было первое, что произнесла я, когда стало понятно, что возвращаться к жизни все-таки придется.
— Да, моя хорошая.
— Он вернется.
Павлик обнял мое лицо ладонями и заглянул мне в глаза.
— Милая...
— Ты знаешь, я его не почувствовала. Совсем. Ни запаха, ни... ничего... Я и тебя не чувствую, давно, с пограничного пункта, я... Что со мной происходит?
Он прижался щекой к моей щеке на секунду и сказал уверенно:
— Теперь я точно знаю, что. Пойдем домой? Полагаю, праздник окончательно испорчен. Прости.
Я знала, что ему не за что извиняться. Знала, что должна ему об этом сказать, но не могла. Я потерла губы рукой и снова почувствовала сильный волчий дух, захотелось завыть от досады и злости на себя и свою слабость.
— Мне надо вымыться, — пожаловалась я. — Кажется, я им насквозь провоняла.
Павлик скрипнул зубами и сжал меня так, что у меня ребра затрещали.
— Конечно. Идем, — шепнул мне в волосы и потянул меня в противоположную от дома сторону.
— Павлик?
Он мимолетно мне улыбнулся:
— Не бойся, тебе понравится. Скоро закрытие церемонии и там сегодня точно никого не будет, обещаю.
— Я просто хочу в ванну, правда. Я устала. День был тяжелый. И...
— Я все понимаю. Потерпи. Тут недалеко.
И снова лес. О боги! Я хочу в город! Подальше от этих ботаников, от леса, от волков и от луны. От луны.
— Полнолуние скоро, — напомнила я мужчине, а он с размаху хлопнул себя по лбу.
— Я идиот.
Мы остановились посреди особенно мрачной полянки, и Павлик ловко отодвинул мои волосы в сторону, чтобы отыскать застежку от запирающего кулона.
— Сонь, — спустя мгновение позвал несчастным голосом и, прижав свои пальцы к моему рту, зашептал:
— Скажи, если бы я запер его раньше, он бы... Ты бы все равно ничего не смогла сделать?
В свете луны казалось, что он неестественно бледен, а голубые глаза были почти черными.
— Я не знаю, — погладила его по щеке и вдруг поняла, что сейчас расплачусь. Я даже сказать не могла, что не хочу сейчас об этом говорить, я вместо этого спросила:
— А откуда ты узнал, что я волчица?
— Узнал, — ответил Павлик и подтолкнул меня под пятую точку со словами:
— Почти пришли уже. Потом поговорим. Ладно?
Какое-то время мы еще шли по освещенному луной лесу, я медленно приходила в себя, успокаиваясь, а Эро тактично молчал. На данный момент это было лучшим из того, что он мог сделать. Просто помолчать рядом.
Вскоре лесная тропинка превратилась в ровную дорожку, усыпанную мелким гравием, который уютно шуршал под ногами. Пахло хвоей и почему-то морем. А потом прямо перед моим носом неожиданно выросла стена.
— Вот оно, — пробормотал Павлик и осторожно провел пальцами по деревянной стене. — Где-то здесь был рычаг... Нашел.
После легкого щелчка часть стены отъехала в сторону, и я не смогла сдержать своего изумления.
— Эльфы... Зачем строить дом посреди леса?
— Это не дом! — мужчина тихонько рассмеялся и подтолкнул меня к проходу. — Это дерево, милая. Мы с тобой сейчас внутри огромной секвойи. Между прочим, одной из самых древних в Зачарованном лесу.
Я ничего не сказала по поводу происходящего, но не смогла удержать возмущенного сопения. А через секунду порадовалась, что не стала преждевременно выдвигать претензии, потому что Пауль что-то наколдовал у стены и над нашими головами загорелись сотни маленьких, похожих на тополиные сережки, висюлек. Смотрелось это очень красиво, словно вдруг кто-то расстелил над моей головой небо, полное звезд.
Над головой и под ногами. Мы стояли наверху широкой лестницы, спускавшейся к тихой воде, в которой нашли свое отражение эти странные эльфийские огоньки.
— Что это за место? — выдохнула я восхищенно, поймав довольный взгляд своего спутника.
— Это древний термальный источник живой воды, — прошептал Эро зловещим голосом и хмыкнул, когда я потрясенно на него уставилась.
— Шучу, конечно! Просто очень старая королевская купальня... И прежде чем ты начнешь пугаться и читать мне морали. Она только называется королевской, это общественное место. И если бы не День Поцелуев, тут была бы толпа народа.
Отсутствие толпы — это, вне всякого сомнения, плюс. Но для меня и один человек уже много. И уж точно я не стану раздеваться, когда Павлик тут. А купаться в платье... Во-первых, это бессмысленно. А во-вторых, мне же мама Эро голову оторвет, если я этот эльфийский шедевр испорчу.
— Насчет того, что источник термальный, я не шутил, — продолжал объяснять Павлик. — Вода очень теплая, в середине почти горячая, поэтому будь осторожна.
Не обращая внимания на мое унылое топтание на месте, нащупал в стене еще какой-то странный механизм и из открывшегося шкафчика извлек темный длинный халат.
— Вот. Это тебе, наденешь, когда искупаешься...
Я бросила на мужчину расстроенный взгляд, потому что искупаться действительно хотелось, но все же...
— Он мамин, правда! — Павлик неправильно расценил причину моего молчания. — Дедушка был одним из реставраторов этого места, поэтому у нашей семьи здесь именная камера хранения.
Он насильно всунул мне халат в руки, невесомым движением погладил мои пальцы и прошептал:
— Не смущайся, я подожду тебя снаружи.
И посмотрел на меня при этом так... Неоднозначно так посмотрел. И грустно. А в целом, совершенно бессовестно, потому что он ушел, закрыв за собой двери, а я себя виноватой почувствовала.
Как-то неправильно все это.
Смыть с себя все: обиду, усталость, чужой запах, злость ...
Платье стянула через голову, в одну секунду избавилась от нижнего белья и с бортика, подняв руки над головой, нырнула в бассейн.
Обманул Павлик. Это действительно была живая вода. Мягкая, теплая, и такая легкая, что мне даже никаких усилий не надо было прикладывать для того, чтобы держаться на поверхности.
Проплыла вдоль бортика два раза туда и обратно, держась подальше от опасно горячего центра, перевернулась на спину, раскинула руки в стороны и улыбнулась пульсирующим загадочным эльфийским огонькам.
Мне было хорошо. Упоительно спокойно, тихо... Я доплыла до бортика и удобно устроилась, положив голову на край бассейна и вцепившись руками в специальные поручни.
Одна из звездочек-сережек вдруг оторвалась от потолка и стремительно помчалась вниз, приземлившись в центр моей груди. Лениво улыбаясь, я опустила глаза, чтобы рассмотреть это эльфийское чудо вблизи. И чудо тоже решило меня рассмотреть, изогнулось маленьким тельцем, подняло миниатюрную голову и глянуло на меня злобными маленькими глазками, открыв чудовищную пасть.
Сначала он раза два или три обежал вокруг секвойи, успокаивая себя мыслью, что делает это исключительно ради того, чтобы проверить периметр, но внутренне прекрасно осознавая истинную причину своего поступка. Остановился у невидимой двери и, прижавшись разгоряченным лицом к шершавой коре дерева, промычал сквозь зубы: