Не в них.
Я себя именно так с самого утра и утешала, когда ясно стало, что двухнедельная прогулка капитально ударила по моему кошельку, а учитывая тот факт, что я неожиданно обзавелась несовершеннолетним родственником, денежный вопрос встал ребром.
Ларс по фамилии Волк держал половую тряпку двумя пальцами, брезгливо морщился, но при этом упорно делал вид, что моет пол.
— И знаете, Сонечка...
— Шона Сонья, пожалуйста! — устало исправила я в тридцатый раз за утро.
— Сонечка! — довольным голосом повторил наглец и улыбнулся. — Мама всегда говорила, что любимую женщину нужно обязательно ласкать каждым словом, особенно, если в этой женщине течет волчья кровь.
Я раздраженно стукнула конторкой, плюнув на попытки пересчитать кассу, а Ларс почему-то воспринял это как сигнал к действию:
— Сонечка, пойми... те, разница между мужчиной и женщиной в шесть лет — это не разница!
Он бросил тряпку на пол и, споро вытерев руки о новые штаны, купленные, между прочим, за мои деньги, радостно улыбнулся и бодренько шагнул к прилавку. Роста мы с этим шестнадцатилетним «мужчиной» были примерно одинакового, а вот к весовым категориям относились разным. Ох, поспешила я, определенно, поспешила, когда опрометчиво предлагала помощь по укрытию этого наглеца…
— Сонечка…
— Я же просила! — я осторожно двигалась вдоль стола, пристально следя за тем, чтобы между мною и волчонком всегда оставалось что-то из мебели. — Шона Сонья!
— Ну, пусть, если тебе от этого станет легче… Но ты не представляешь даже, сколько волшебных и нежных слов я могу для тебя придумать…
Да что же за беда такая!
— Может, для начала ты домоешь пол?
Он очаровательно скривился и протянул ко мне руки ладонями вверх:
— Этими руками? Этими руками я могу обнимать и ласкать… к-хм… и да, — стрельнул глазами мне за спину и оперативно схватился за тряпку, — пол они тоже могут помыть.
— Ингеборга Евпсиховна, — руки, предназначенные для обнимания и ласк, испуганно выпустили из рук тряпку, а светло-карий взгляд удивленно скользнул по магазинчику в поисках означенной дамы. Паяц.
— Да, Гамлет Лирикович, доброе утро!
Дворецкий демонстративно посмотрел на часы, прикрепленные тонкой серебряной цепочкой к карману жилета, и неодобрительно покачал головой:
— Во-первых, добрый день. А во-вторых, вас их сиятельство видеть желают.
Очень хотелось послать сиятельство подальше, но я не в том положении, чтобы выпендриваться. Поэтому я только мило оскалилась, с тоскою думая о том, что проклятого дворецкого проще убить, чем заставить называть меня другим именем.
— Мы не ожидали, что вы будете отсутствовать так долго, — начал он издалека, галантно пропуская меня вперед, и я напряглась внутренне, прекрасно зная, что этот человек ничего не говорит и не делает просто так. Хотелось бы ошибиться в этот раз, но нет.
— Гавриил все время был занят в вашей лавке…
Черт!
— Не исполнял свои обязанности…
— Я же не на прогулку ездила, я же только пыталась позаботиться о добром имени его сиятельства графа, — это неуверенное вранье даже мне показалось смешным и неправдоподобным, что уж говорить о таком опытном домовом, как местный дворецкий.
Он измерил меня высокомерным холодным взглядом, и я вынуждена была обреченно спросить:
— Сколько?
Неопределенный наклон головы испугал меня даже больше, чем слова, за ним последовавшие:
— Мы с вами об этом позже поговорим, уважаемая шона. После того, как вы с графом побеседуете.
Граф Бего стоял у стеклянной стены, выходящей на опушку Призрачного леса, заложив руки за спину и гордо откинув голову назад. Сложенные замком пальцы нетерпеливо подрагивали, недвусмысленно намекая на внутреннее беспокойство. Но больше всего о настроении моего радушного хозяина мне рассказал его запах. Легкий аромат горького пота, лимонная вода, ром и сладковатый привкус дурман-травы.
Граф был весьма раздражен, немного напуган и, возможно, слегка не уверен в себе.
— Шона Унольв, — дворецкий зачем-то использовал мою бывшую фамилию, объявляя о моем приходе.
— Оставь нас, — не оборачиваясь, велел граф, и костяшки холеных рук побелели.
Дверь закрылась с легким щелчком, и в кабинете повисла напряженная тишина. Я чувствовала себя школьницей, пришедшей на ковер к директору, той самой, которая, вроде как, и грехов за собой никаких не помнит, но точно знает, что что-то должно быть.
Сначала я неосознанно встала в такую же позу, как и его занудное сиятельство, сцепив руки в замок за спиной, потом сложила их спереди, вытянула вдоль тела и, наконец, скрестила под грудью, недоумевая, что происходит.
— Я получил письмо, — наконец заговорил граф, оторвавшись от созерцания Призрачного леса и поворачиваясь ко мне.
Темно-синий костюм ему шел. Впрочем, все его костюмы ему шли. Граф любил заботиться о своей внешности, лично выбирал ткани, не скупился на украшения, а парикмахеров в замке было целых три. И тот, который укладывал сегодня волосы их сиятельства, очень постарался. Широкий русый хвост, перехваченный сапфировой лентой, выглядел одновременно небрежно и шикарно.
Небрежно и шикарно — это и была основная тенденция графского стиля. И этот стиль очень сильно портило выражение напряженного ожидания, а еще недоверчивого удивления. Мне стало неловко под внимательным взглядом, я вежливо улыбнулась и переспросила:
— Письмо?
— На самом деле, даже два письма… и одна коротенькая записка, — ответил граф, жестом приглашая меня пройти к секретеру, где действительно в беспорядке лежало множество бумаг.
— Записка от правительницы Зачарованного леса. Аугустина Нель благодарит вас за помощь и понимает, что услугу, которую вы ей оказали, оценить нельзя, но шлет вам в подарок ожерелье из эльфийского жемчуга… Скажите, шона, почему она пишет об этом мне?
Я растерялась, не зная, что на это ответить. Поэтому сделала вид, что потеряла дар речи, восхищенная красотою подарка. Впрочем, особой красоты в нем не было, просто грубые жемчужины, насаженные на нить. Эльфийский жемчуг ценился не за это, он не украшал того, кто его носит, а скорее охранял, отгоняя проклятия и дурной глаз.
— Шона Сонья, я задал вопрос.
И я его слышала. Но что мне на него ответить? Не рассказывать же графу о том, что мы вынуждены были бежать из Зачарованного леса. Бабочка под манжетой вдруг нестерпимо зачесалась. Мне даже показалась, что она шевельнулась, привлекая к себе мое внимание.
Чертов Павлик!
За построение несанкционированного моментального перехода без лицензии он был приговорен к пяти суткам общественных работ. И теперь пропадал неизвестно где, ничего толком мне не объяснив. Ни о причинах побега, ни о бабочке, ни об Аугусте Нель.
— Я не знаю, — вполне честно ответила я. — Может, хотела намекнуть вам таким образом, что неплохо было бы понизить мне арендную плату?
— Хорошая попытка, — похвалил мою изобретательность граф, и его губы дрогнули в легкой улыбке. В комнате как-то сразу потеплело. Может, и не будет никаких неприятностей. Может, я себе все напридумывала…
— Второе письмо пришло оттуда же, из Зачарованного леса, — мужчина вернулся к серьезному тону и протянул мне надушенный голубой лист бумаги и маленькую черную коробочку.
— Что это? — спросила я и вдруг испугалась.
— Это тоже вам, возьмите.
Я быстро пробежалась по ровным строчкам письма, после чего подняла на графа даже не удивленный, но реально шокированный взгляд.
— М-м-м… Тогда ладно, — пробормотало их сиятельство. — Вы тоже это видите, а то я уже испугался за свой рассудок… На это вы что-то скажете?
Я только головой отрицательно покачала и аккуратно положила на край секретера удивительное письмо и коробочку, которую даже открывать не стала.
Как-то в последнее время мои поклонники плодятся с небывалой скоростью. Еще в начале месяца не было ни одного, а сейчас у меня Гаврик, Ларс, Павлик, опять-таки… А теперь еще и это…
Я покосилась на голубое письмо, не выдержала, взяла его в руки и прочитала еще раз, надеясь, что это бред, причуда моего больного воображения.
— Я три раза перечитывал, — граф сел в кресло, вытянул ноги и посмотрел на меня с интересом, — смысл от этого не поменяется… Принц эльфов действительно просит у меня — изумительно, не правда ли? — вашей руки и в качестве доказательств серьезности своих намерений шлет вам обручальные серьги своей матери. Удивительно, да?
— Ага, — согласилась я. — Но я не знала, что он принц.
Да и с какой радости Эйалгин по фамилии Нель, с которым я и парой слов не обмолвилась, воспылал ко мне неземной страстью и немедленным желанием вступить в брак? Как раз тогда, когда с этим желанием ко мне уже подступался Павлик… Подозрительно. Я нахмурилась, а на левом запястье снова ненавязчиво затрепыхалась зеленая бабочка со сложным желтым узором.
— Но все это мелочи по сравнению с третьим письмом, — «успокоил» меня граф.
От кого оно, я узнала по запаху, который моментально напитал воздух кабинета, стоило мужчине открыть шкатулку, в которой оно лежало. Аромат был так силен, что его почувствовал даже граф:
— Жуть какая, эти ваши волчьи духи…
— Это не духи, — хмуро ответила я, глядя на белый лист бумаги так, словно передо мной змея была. — Это его природный запах…
— Даже так? — их сиятельство в легком шоке округлил глаза и приподнял брови. — Однако, моя дорогая, оказывается, вы еще тот тихий омут. Означают ли ваши слова, что и с благородным шонагом вы тоже чудесным образом знакомы?
— Знакома, — уныло призналась я.
Только нет ничего в нем благородного.
— Знаете, о чем он пишет?
— Ну… — я сделал вид, что раздумываю над этим нелегким вопросом. — Если не изъявляет желания немедленно вступить со мной в брак, то просто теряюсь в догадках.