— Лицензию на охоту мы, может, и не получили. Пока, — Анжела воровато оглянулась по сторонам и, наклонившись вперед, прошептала:
— Но, станется, она нам и не понадобится. Среди наших слухи ходят, что скоро будет большой передел.
Про слухи она преувеличила, конечно. Нет никаких слухов. А просто она подслушала разговор хозяина с тем эльфом. Не специально, просто они ссорились из-за каких-то колокольчиков, громко очень, а Анжела в соседней комнате была... Хорошо еще, что додумалась потихонечку из гостиницы улизнуть, чтобы никто и не заподозрил, что у той ссоры был свидетель.
— А после передела, кто знает, кто станет у руля. Глядишь, и законы поменяются.
Подумала с минуту и добавила важно.
— Еще, говорят, зима будет волчьей.
Последняя волчья зима, если верить учебнику истории, случилась накануне Разделения миров. Собственно, ночью Разделения та зима и закончилась.
— Волчья зима... — Ангелина Фасолаки заправила за ухо платиновую прядь и горько усмехнулась. Она словно хотела сказать что-то еще, но застыла, обездвиженная невидимым призраком.
— Волчья зима... — прошептали вмиг пересохшие губы, а ясные, как весеннее небо глаза посмотрели на Анжелу, сковав ее странным холодом. Женщина ее пугала. Взгляд, наклон головы, холеные руки, аккуратные ногти, платье слишком простое... Ничего из этого не намекало на опасность, которой вдруг повеяло от странной знакомой Пауля Эро. Красивая ухоженная блондинка вдруг скривилась и спрятала лицо в ладонях, зашептав оттуда речитативом:
— Волчьи сугробы пусты.
Что ж вы попрятались, черти?!
Две с половиной версты
Между рожденьем и смертью...
«Сумасшедшая!» — догадалась Анжела и немедленно почесала правой рукой левую ладонь. Это был не самый надежный способ отвести беду, но при проклятом эфоре морок не могла воспользоваться своей силой.
— Мне... Надо... — Фасолаки поднялась и, посмотрев на сыщика виноватым взглядом, нетвердой походкой двинулась в сторону дамской комнаты.
Эро посмотрел ей вслед, выгнув бровь в легком изумлении, а губы его словно отдельно от воли хозяина прошептали:
— Ну, надо же!.. Никогда бы не подумал...
Анжела же решила, что это самый благоприятный момент, чтобы смыться. Она осторожно нащупала мысли мужика за соседним столиком, набрала полную грудь воздуха и медленно растворилась в его тревогах, уже не услышав, как чертов эфор проклял себя за нерасторопность и не заметив, что он вскочил со своего места.
— Разносчица! — заорал он на всю «Пьяную свинью». — Счет!!!
Торопливо расплатился, оставив впопыхах на чай меньше, чем обычно, раза в три, и в семь раз больше, чем нерасторопная разносчица заслуживала. Едва сдерживаясь от того, чтобы перейти на бег, прошел до дамской комнаты и стукнул в дверь кулаком.
— Ангелина, ты там?
— Да, — после минутного молчания.
Черт, кажется, она плакала...
— Мне срочно надо уйти... Ты в порядке?
— Нет, — послышалось из-за двери, и Павлик мысленно выругался. Впервые в его жизни женщина на вопрос «Ты в порядке?» ответила отрицательно. И это было охренеть как некстати.
— Э-э-э-э...
В конце концов, он же ей ничего не должен. Почему же ноги стоят, словно их приклеило дурацким проклятием к месту.
— Но ты иди.
Павлик сорвался с места еще до того, как женщина произнесла после долгого, едва слышного всхлипа:
— Мне надо тебе кое-что рассказать. Наверное.
Нет, этих слов сыщик не слышал, он мчался к выходу, полностью увлеченный возникшей в голове идеей. Возможно, услышь он слова женщины, дальнейшие события развивались бы иначе, но случилось то, что случилось. Пауль Эро в один прыжок преодолел семь ступенек, отделявших зал «Пьяной свиньи» от улицы Речного города, распахнул дверь рывком, поморщился, увидев Вельзевула Аззариэлевича, и возмущенно произнес, глядя в удивленные глаза:
— Ну, это уже не смешно!
Черные брови шевельнулись, а сам директор Ясневский слегка отшатнулся назад, пробормотав слегка шокировано:
— Пауль Эро!..
— Иди на хрен, Анжелка! — выпалил сыщик, огибая опешившую фигуру получерта по короткой дуге. — Честное слово, не до тебя сейчас.
Вельзевул Аззариэлевич открыл рот, закрыл. И молча уставился на стремительно растворяющуюся в темноте высокую фигуру.
— Совсем молодежь разучилась пить, — сокрушенно пожаловался он своей тени и открыл дверь кабака, где, говорят, подавали лучший эль по эту сторону от Призрачного леса.
После всего произошедшего оставаться в «Пьяной свинье» было неприятно. И Анжела, конечно же, не стала насиловать свой нежный организм, немного подпитавшись тревожным страхом незнакомого мужика, который думал исключительно о том, что к понедельнику надо было закончить работу над комодом, а он к ней еще не приступал. И что жена ему голову оторвет. Или заказчик. Или все-таки жена… Несчастный никак не мог определиться в своих приоритетах и решить, кого же он боится больше. От этих метаний у Анжелы разболелась голова, она грубо расплела сотканную для не самого вкусного в ее жизни ужина реальность и стремительно покинула кабак.
В конце концов, ночь была в самом разгаре, а ночи в городе вечного праздника веселые и шумные, так что шансов на то, что еще до рассвета получится избавиться от неприятного послевкусия от встречи с Паулем Эро, было более чем достаточно.
Анжела скользила вдоль линии фонарей, стараясь держаться все-таки тени, и размышляла о своем невезении. Как же хорошо все начиналось. Как она взбодрилась, когда почувствовала тревогу проклятущего сыщика, как мощна и вкусна была хлынувшая по венам энергия… И как быстро все закончилось, потому что эфор сумел определить в ней морока.
Его всегда было сложно обмануть. Еще в те времена, когда он был совсем мальчишкой с честолюбивыми помыслами и странными идеями о паразитизме. Да, мороки были паразитами, но это же не значит, что их за это всех без разбора надо было в тюрьму сажать! Природа сделала их такими. Богиня наделила умениями, которыми не обладает больше ни один из смертных.
К счастью, нашлись люди, способные оценить талант Анжелы и ее сестер по достоинству. О, да! Хозяин нашел им применение, он по достоинству оценил и улучшил врожденные умения морока. Он был могущественен, силен и страшен. И хочется верить, он не узнает о той маленькой беседе, которая нынче состоялась у них с Паулем Эро. Потому что если узнает…
Анжела свернула на очередную шумную улицу Речного города, где почти не было тени, но было очень светло от многочисленных разноцветных огней, шумно и многолюдно. И первой, на кого она наткнулась, была девушка из последних тревожных мыслей хозяина.
О! Он не просил Анжелу о помощи. Иногда он просто забывал о том, что Анжела может видеть тревоги всех, абсолютно всех, и его в том числе. В конце концов, как бы силен он ни был, он был всего лишь смертным, пока.
Девушка оглядывалась по сторонам, сверяясь с картой и о чем-то советуясь с двумя подростками, которые смотрели на нее преданными щенячьими глазами.
Анжела улыбнулась.
Этого просто не может быть. Девушка из тревог хозяина волшебным образом переплелась с тревогами проклятого эфора… Кажется, эта ночь Все-таки будет удачной для морока Анжелы Бу. Кажется, сегодня ночью она одним ударом убьет двух зайцев. Может быть, даже трех, если при этом еще удастся подпитаться молодой волнительной энергией, которая просто бурлила в этих троих, притягивая к себе внимание всех мороков в округе.
— А я говорил, что там надо было направо свернуть, — занудно бухтел Гаврик.
— Да все мы правильно идем, — почти рычал Ларс, не забывая восторженно таращиться по сторонам. В таком большом городе он был впервые, от фильтров отказался, устал от долгой дороги и сейчас был не вполне адекватен. Впрочем, как и все мы. Мы все устали, все хотели скорее добраться до места. И есть хотели, тоже все. Ну, может, только Ларс был более-менее сыт, потому что ему удалось перекусить сырой зайчатинкой.
— Заткнитесь оба! — я остановилась под фонарем и уткнулась в карту.
Черт, кажется, мы заблудились.
Я в Речном городе была несколько раз, но тогда меня по улочкам водила Юлка. Или Дунька. Или кто-то из русалок, которые не отпускали меня одну никуда и никогда. И вот результат: я стою посреди ночи на улице, битком забитой народом, и никто — никто, черт возьми! — не может мне объяснить, как пройти на проклятую площадь Слияния трех рек.
С обреченным видом я снова посмотрела в карту. А может, это не я виновата? Может, это торгаш на въезде в город фальшивыми картами торгует, а?
— О, водные боги, кого я вижу!?
Сначала я услышала радостный визг, а потом меня снесло бурным потоком по имени Дуная.
Это было просто чудо какое-то! Веселая, счастливая, немножко пьяная, бросающая заинтересованные взгляды на моих мальчишек… Ну, в общем, она.
— Ты вообще как здесь? — она хохотнула и снова сжала меня в объятиях. — Одна? С кавалерами? Познакомишь?
— Я…
— Все потом, потом… — Дунька вдруг оглянулась, и на мгновение на ее лице проявилось какое-то странное выражение, я напряглась, но немедленно забыла о неприятном чувстве, когда подруга подмигнула мне и спросила:
— Сначала поедим или сразу в бани?
Бани… У меня прямо задрожало все внутри, но желудок возмущенно заворчал, а волчонок с домовенком проявили редкостное единодушие, синхронно заявив:
— Поедим!
Дуная понимающе рассмеялась и, похлопав Ларса раскрытой ладонью по груди, произнесла вибрирующим голосом:
— Мужчины!.. — качнула головой, равнодушным взглядом скользнула по толпе и продолжила:
— Насчет еды хорошая идея! — рассмеялась каким-то своим мыслям. — Идем. Ужин, чувствую, будет шикарный.
И посмотрела почему-то на Гаврика совершенно плотоядным взглядом.
Мы, наконец, выбрались на более тихую улочку. Откровенно говоря, на совсем тихую. Потому что кроме нас здесь не было никого. И именно здесь, в бледном свете уличных фонарей, я вспомнила о вежливости: