— Я вынужден снова арестовать вас, благородная шона.
— Ты белены объелся? — взревел Пауль Эро.
— Никак нет, господин Эро, — Истров гаденько улыбнулся и протянул Павлику приказ на гербовой бумаге. Павлику, не мне, словно меня и в комнате не было, но, заметив, каким взглядом я проследила за его движением, пояснил:
— Будет разбирательство в верховном суде. Сегодня утром по высочайшей инстанции на ваше имя, моя дорогая, пришло сразу два запроса.
Мать-хозяйка, два? Я предполагала только один, тот, который эфор озвучил первым:
— От вожака клана Лунных волков с обвинением, что вы присвоили себе чужое имя. И на самом деле вовсе не Сонья Ингеборга Род, а беглая, простите, шона, сука, собственность его, вожака, семьи. И еще запрос от временного правителя Зачарованного леса, с требованием немедленно доставить вас к эльфам. Вы, видите ли, опекун тамошней малолетней правительницы и обязаны находиться при ней неотлучно, денно и нощно…
— А кто у нас временный правитель-то? — растерянно спросила я.
— Эйалгин Нель, само собой, — проворчал Павлик и решительно вцепился в мою вторую руку, обращаясь уже не ко мне, а к своему подчиненному:
— Я разберусь с этим, Герм.
— Никак невозможно, господин Эро. Тут налицо пересечение интересов. Так что я провожу шону в эфорат, где она и пробудет до начала судебного заседания.
Я прямо услышала, как заскрипели, крошась, зубы во рту всегда спокойного и уравновешенного Пауля Эро.
— До судебного заседания?
— Конечно, — Истров довольно кивнул. — Сига Мори ждет только тринадцатого присяжного, чтобы начать.
— Проклятье! — Павлик двумя руками вцепился в свою взлохмаченную шевелюру и повторил:
— Проклятье!
А потом вдруг обнял ладонями меня за щеки и зашептал быстро, не отрывая от меня взволнованного несчастного взгляда:
— Все будет хорошо, милая. Ступай с ним, я решу одну маленькую проблему и сразу же приду за тобой.
Я кивнула.
— Я заберу тебя из суда, — произнес Павлик едва ли не по буквам и легко поцеловал меня в губы, а потом зачем-то добавил:
— Прости.
После чего, снова скрипнув зубами, повернулся к Истрову.
— И если ты, сволочь, только посмеешь надеть на нее наручники, я тебе руки с корнем вырву. Веришь?
Главный эфор Речного города сглотнул и стремительным движением поправил воротник кителя. Павлик же бросил на меня еще один несчастный взгляд, вздохнул тяжело и повторил:
— Увидимся в суде, — после чего выскочил из спальни так, словно за ним Мойдодыр с ремнем наперевес гнался.
Верховный суд
Сига Мори свою работу любила и искренне считала, что помогает миру стать лучше. Обоим мирам, учитывая тот факт, что в здании суда, расположенном на Шумной площади Речного города, рассматривались дела как светлых, так и темных.
Сегодня после обеда секретарь, загадочно улыбаясь, положил на стол перед судьей тоненькую папочку с делом, насчитывавшим едва ли десяток страниц.
— Ваша честь, не посмотрите?
Сига Мори скользнула усталым взглядом по настенным часам и нахмурилась:
— Сегодня? — приступать к новому делу во второй половине дня судья не любила, аргументируя это тем, что каждая проблема требует свежих сил. И она, сига Мори, просто не имеет права ставить подсудимых в неравные условия.
И секретарь прекрасно знал об этом, как и о том, что все это было только громкими словами, а на самом деле ее честь просто верила в бабушкины приметы. И накануне важного заседания прекрасная сига распускала свои тяжелые косы и, напевая в свете луны старинный наговор, призывала удачу и помощь древних сил.
Обо всем об этом секретарь был прекрасно осведомлен, но посредник эльфов был так настойчив в своем желании уже сегодня получить ответ по своему вопросу, а главное, так щедр, что отказать ему не было никакой возможности.
Сига Мори недовольно поморщилась под настойчивым взглядом своего секретаря и положила на папку ладонь, подтягивая дело к себе.
Уже через минуту темные брови выгнулись идеальной волной и судья спросила:
— А что, благородная шона действительно в данный момент находится в нашем городе?
— И более того, — секретарь наклонился вперед, и в его глазах загорелся ехидный огонек, — прямо сейчас она находится в казарменном общежитии эфората.
— О?!
— По слухам, только по слухам, ваша честь, в одной спальне с... — секретарь моргнул правым глазом и покосился на край рабочего стола, где в прелестной серебряной рамочке стояла симпатичная работа модного ныне художника, на которой сигу Мори сжимал в крепких объятиях никто иной как звезда столичного сыска Пауль Эро.
— О...
Судья не смогла удержаться от удивленного вскрика и, протянув руку, двумя пальцами провела по изображению, прошептав:
— Очень интересно... — наклонила голову, все еще рассматривая картинку, а потом решительно вернулась к просмотру документов, бросив секретарю:
— Подготовьте Открытый зал и вызовите присяжных. Я не рискну выносить единоличное решение в эльфийско-волчьем конфликте. Сами понимаете, оборотни — они такие мстительные...
Спустя два часа, накинув мантию на плечи, сига Мори степенно вступила в наполненный шумом зал, подождала тишины, с любопытством оглядела подсудимую, по достоинству оценив ее молодость и красоту, кивнула приставу и, расправив складки тяжелой юбки, села на стул, стоящий на возвышении.
— Дело шоны Соньи Ингеборги Род, — магически усиленным голосом объявил судебный распорядитель, а упомянутая шона проворчала едва слышно:
— Проклятое дежавю...
Сига Мори удивленно выгнула левую бровь. Подсудимая не проявляла признаков вины или страха, что было весьма обычно для людей, занимавших маленькое синее кресло у подножья судебной лестницы до нее, она нетерпеливо ерзала, бросала задумчивые взгляды на дверь и, не скрывая досады, дергала за кисти красную шаль, которая укрывала ее плечи.
Судья опустила глаза в бумаги, поданные приставом, и произнесла:
— Итак, первым на повестке дня стоит вопрос о том, является ли шона той, за которую себя выдает...
Подсудимая задумчиво почесала правое плечо, дернула кончиком носа и с выражением брезгливой гадливости посмотрела на боковые двери, которые, казалось, только и ждали ее внимания, ибо распахнулись в тот же миг, впуская внутрь Открытого зала красивого мужчину — и шрам от ожога на щеке его ни капельки не портил.
По залу прокатилась сначала шумовая восхищенная волна женских голосов — все-таки русалки странные существа: не могут дышать спокойно, если чувствуют рядом оборотня. А вслед за шумовой женской — мужская возмущенная. Тритоны тоже не могли дышать спокойно в компании волков, но по иной причине. Их связывала старинная, обоюдная и непримиримая война.
Сига Мори выждала минуту, пока в зале вновь не наступила тишина, и открыла было рот, чтобы поприветствовать благородного шонага и, возможно, слегка пожурить за опоздание, но наткнулась на презрительное «пф-ф-ф-ф» со стороны подсудимой.
— Пф-ф-ф-ф, — шона Род скривилась и закатила глаза. — Это переходит уже всякие границы!
— Что, простите? — судья несколько растерялась. И неудивительно: впервые за время ее богатой практики обвиняемая вела себя столь наглым образом.
— Я тут мучаюсь, переживаю, не знаю, что и думать, а оказывается... Сил моих больше нет терпеть, — неожиданно заявила подсудимая и театрально заломила руки, что заставило вновь прибывшего оборотня удивленно округлить глаза. — Надоел весь этот фарс.
Шона Род посмотрела на сигу Мори огромными, полными мокрой зелени глазами и произнесла:
— Шонаг никак не хочет признать свою ошибку. Я не та, за кого он меня принимает.
Гринольв в рычании оскалил верхние клыки и весь первый ряд вольных зрителей непроизвольно вжался в спинки кресел.
— Темная королева подарила мне свободу...
— Темная королева подарила свободу Сонье Ингеборге Унольв, — рыкнул хрипло вожак клана Лунных волков и хрустнул костяшками пальцев.
— Вот видите, — шона Род улыбнулась своему оппоненту ласково и снисходительно. — Вы же сами все прекрасно понимаете.
Сига Мори стукнула по поручню кресла маленьким скипетром, вызывая почти болезненную звуковую волну, и подсудимая, наконец, замолчала, предоставив слово хозяйке сегодняшнего Открытого зала.
— Вы как-то можете доказать ваши слова, благородный шонаг? — спросила судья.
— Мне не нужны доказательства, — Гринольв мотнул гривой непослушных волос. — Я слышу запах. И ее запах я не перепутаю ни с чьим другим.
— Боюсь, доказательства нужны мне, — сига Мори нахмурилась, а в зал вошли четверо приставов и встали невдалеке от разбушевавшегося оборотня. — И запах, мой дорогой, это не та улика, которую я могу пришить к делу.
Благородный шонаг презрительно хмыкнул, глядя на не внушающие уважения мускулы прибывших тритонов, и довольно оскалился.
— Тогда клеймо. Отметина, которую на ее левом плече оставил мой брат.
Губы шоны Род дрогнули, словно она едва сдерживается себя, чтобы не рассмеяться победно.
— Что вы скажете на это? — судья наклонила голову, а подсудимая снова почесала правое предплечье, оглянулась на главную дверь и ответила:
— Нет никакой отметины. И не было никогда.
— Она врет! — немедленно заявил оборотень, а зрители, предвкушая пикантное зрелище, затаили дыхание.
Медленно, словно нехотя, прелестно имитируя смущение, шона Род расстегнула пуговицы на декольте своего платья и неспешно оголила левое плечо. Гринольв шумно выдохнул и неверяще уставился на бледную кожу с россыпью едва заметных веснушек.
— Этого не может быть, — наконец выпалил он и вдруг ринулся вперед, опережая растерявшуюся стражу, схватил казавшуюся совершенно равнодушной шону за талию и, ткнувшись носом в основание шеи девушки, громко зарычал: