— Ну, уж нет! — произнес кто-то голосом Гринольва. — Стань в очередь. У меня на нее больше прав.
Понимание того, что произошло, только на секунду опередило удивление. Вожак клана Лунных Волков только что спас мне жизнь. Интересно, что же это за обряд такой провел Унольв, если желание убить меня в Гринольве уступило желанию найти череп покойного братца. Нет, прямо в то мгновение я об этом не думала, на эту тему я стала размышлять значительно позже, а тогда, кашляя и пытаясь дрожащими руками соединить края разорванного напавшим на меня волком ворота платья, не отрывая глаз, следила за происходящим.
Гринольв, отброшенный тяжелой лапой наполовину обернувшегося оборотня, перелетел сразу через два столика, врезался головой в заднюю стену камина, но даже не взвыл от боли, просто не обратив внимания на огонь, весело облизывающий березовые полешки. Вожак моей бывшей стаи развернулся, повел из стороны в сторону мощной шеей и, громко клацнув зубами, начал оборот. И как бы я ни относилась к нему, не признать того, что он, видимо, один из самых сильных живущих ныне оборотней, я не могла. То, как плавно он переливался из одной сущности в другую, как безболезненно миновал промежуточную стадию, завораживало. Я не успела сделать и пары вдохов, а на полу довольно сильно раскуроченного зала «Пьяной свиньи» уже стояло два огромных волка. Они медленно кружили друг напротив друга, вгоняя своим грозным рычанием и без того перепуганных посетителей в состояние первобытного ужаса.
Незнакомая блондинка наклонилась, цепко ухватила меня за локоть и с силой, которой я не ожидала обнаружить в столь хрупком на вид теле, вздернула вверх.
— И? — грозно глянула на меня. — Что все это значит?
— Понятия не имею, — прохрипела я сорванным голосом.
И в этот миг Гринольв рыкнул чуть громче и бросился на своего соперника. Волчьи бои никогда не отличались особенной красотой. Не было в них и благородства. Волки слишком сильны для того, чтобы драться впустую, уж если они обнажили свои клыки для боя, то кровь прольется обязательно.
— А мне почему-то кажется, что ты в курсе происходящего… — проворчала блондинка, отвлекая меня от битвы.
Женщина требовала ответов, которых у меня не было, а я старалась справиться с внутренним противоречием. Потому что зверь внутри меня совершенно определенно болел за Гринольва, желал ему победы и даже переживал. Потому что вожак клана Лунных Волков, может быть, и был самым сильным волком в стае, но этот незнакомец не уступал ему в размерах, а седая шерсть на загривке говорила о том, что ума и хитрости у него было даже больше.
— Тот, что с зеленой полоской, явно дал понять, что вы с ним знакомы, — не отставала блондинка, а Гринольв тем временем проигрывал. Его правый бок основательно кровоточил, задняя лапа плохо двигалась, а голова опускалась все ниже и ниже, чтобы не позволить зубам пришельца вцепиться в горло. Вожак больше не пытался убить, он защищался. И это было очень-очень плохо, потому что я знала, чего мне ждать от Гринольва, а что из себя представляет новый зверь, мне известно не было. И непонятно, которое из двух зол хуже.
Пришелец прижал передними лапами вожака клана Лунных Волков к полу и, прежде чем воткнуть клыки в горло поверженного врага, поднял голову и посмотрел на меня, удовлетворенно, победно, высокомерно. Я же сухо сглотнула, не в силах отвести от него взгляда, и поняла: он не собирался меня убивать. Абсолютно точно, моя вторая сущность была согласна со мною полностью, а инстинкты подгоняли действовать.
Говорят, из двух зол выбирают меньшее. Мне никогда не нравилась эта пословица. Бред какой! Почему я вообще должна выбирать из зол? Что бы я ни выбрала, мне все равно будет плохо. Из двух зол выбирать не стоит, но я все-таки выбрала. Я рванула вперед, игнорируя испуганный вскрик блондинки, и, пользуясь тем, что фактический победитель удивленно смотрит на меня, прижалась к шее Гринольва всем телом.
Противно, гадко, отвратительно близко, вдыхая дрожащими ноздрями запах крови и зверя. Перепуганные посетители громко вскрикнули, кто-то прошептал:
— Сумасшедшая, он же убьет ее…
Не убьет. Как бы там ни было, но только бешеные волки способны убить самку. А этот точно почувствовал во мне волчицу, а не суку. Это было видно по его глазам, по движениям победителя, по тому, как он откинул голову назад перед тем как убить Гринольва. Он хотел убедиться, что я вижу, что я понимаю, кто здесь самый сильный, хотел удостовериться, что зверь внутри меня признает в нем вожака.
Незнакомец ошибся. Своего вожака я уже нашла, и никакой другой мне больше не нужен. Мой вожак победил в самой главной битве в борьбе за мое сердце, поэтому холодные взгляды и грозное рычание на меня больше не действуют.
«Ты ошибся, незнакомец», — повторила я мысленно и посмотрела в хищные глаза с вызовом. Да, определенно. Он не станет меня убивать, а Гринольва не сможет. Инстинкты не позволят. Я видела, какая борьба шла под седой шкурой волка, фактически слышала злые мысли в тяжелой голове, чувствовала его сожаление и досаду, но только крепче прижалась к ненавистному Гринольву и оскалилась в злорадной улыбке. Врешь, я не стану твоей королевой. Не для того ты рвал ворот моего платья, чтобы убить. А для того, чтобы поставить на мне свою метку.
— Поздно, — прохрипела я сорванным голосом, когда взгляд незнакомца скользнул на мое обнажившееся из-за резких движений предплечье. — Поздно.
Брачная татуировка подмигнула волку золотым драконьим глазом, и хищник отступил. Шагнул назад, тряхнув лобастой головой, постоял еще с минуту в оглушительной тишине, нарушаемой только свистящим дыханием лежащего без сознания вожака клана Лунных Волков, а затем развернулся и в один прыжок добрался до выхода, лапой распахнул двери, которые от удара разлетелись в разные стороны, отбивая штукатурку со стен, и выскочил вон.
— Кто-нибудь, пошлите за эфором! — пропищал кто-то из-за барной стойки, и я поняла, что надо сматываться. Тем более что и Гринольв приоткрыл мутный глаз, горящий немым удивлением. О, да! Могу тебя понять. Я и сама в диком шоке, сама не понимаю, зачем я это сделала.
Волк поднялся, с трудом, но поднялся, и, пошатываясь, двинулся к выходу.
— Задержите его! — крикнула осмелевшая хозяйка таверны, но умолкла, стоило Гринольву повернуть голову в ее сторону.
Больше никто не произнес и слова. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока второй волк не убрался из «Пьяной свиньи», а потом толпа посетителей во главе с хозяином и хозяйкой заключили нас с блондинкой в плотное кольцо, и казавшаяся мне ранее приветливой трактирщица произнесла:
— Ну, этих-то мы не упустим. Эти-то мне ответят за тот разгром, что их дружки тут учинили.
— Дружки?! — возмутились мы с блондинкой одновременно, но слушать нас никто не стал. А спустя несколько минут в разгромленный зал «Пьяной свиньи» вошел достопочтимый сиг долбанный эфор Истров, и я мысленно взвыла, когда он ехидно улыбнулся, узнав меня.
— Шона Род, — протянул он, почти зажмурившись от удовольствия. — Что я вижу? Снова вы. И снова нарушение порядка…
— В прошлый раз не было никакого нарушения, — ворчливо заявила я. — И в этот раз все тоже не так, как кажется.
— Конечно-конечно, — торопливый кивок и задумчивый взгляд на мою «соучастницу». Словно мы и в самом деле в чем-то участвовали. — Не имел чести быть представленным прекрасной даме…
— Ангелина Фасолаки, — назвалась блондинка и поспешила добавить:
— Мы и в самом деле не при чем, тут вот какое дело…
— Что значит не при чем? — трактирщица, окончательно утратив всю свою любезность и приветливость, шагнула к эфору, воинственно сжав при этом кулаки. — Как это не при чем? Их дружки мне целый зал разворотили, только ремонт столов в десяток золотых станет, а они говорят — не при чем…
— Не волнуйтесь, уважаемая, мы во всем разберемся, — заверил Истров и элегантно сверкнул магическими наручниками. Блондинка возмущенно зашипела, я же, зная, что c эфором спорить бесполезно, просто протянула руки, не удержавшись от язвительного замечания:
— Скажите, господин эфор, а ваше начальство в курсе о вашей тяге к самоубийству?
— Что? — не переставая улыбаться, он защелкнул на мне путы и повернулся к Ангелине Фасолаки. Женщина метала в него прицельные ярко-синие молнии и, спрятав руки за спину, упорно отказывалась сотрудничать. Напрасно. Учитывая, с каким выражением лица она подходила к ложному пану Ясневскому, настоящий ей явно не братом родным приходится. (Обалдеть! У Вельзевула Аззариэлевича, оказывается, тоже есть личная жизнь). Я несдержанно хохотнула, вызвав изумленный взгляд Истрова.
— Вам смешно?
— Скорее весело, — честно призналась я.
— Вот и повеселимся, — он мстительно прищурился и уточнил:
— В допросной.
В допросной я чувствовала себя уже привычно и даже, в какой-то степени, комфортно, а Истров, пользуясь тем, что Павлик отбыл в Призрачный замок, куражился. Он расселся за начальственным столом, разложил перед собой ручки и пустые бланки протоколов и, почесав правой рукой левую ладонь, заявил:
— Ну-с, приступим… Фамилия, имя и дата рождения.
Я закатила глаза, а блондинка презрительно фыркнула и проворчала едва слышно:
— Как жалко-то…
— Жалко? — Истров, как маленький принял подачу и отдал пас в нужном направлении:
— Чего вам жалко-то?
— Вас мне жалко, мой хороший. Вас, — Ангелина искренне покачала головой и даже языком сочувственно щелкнула:
— Такой молодой, а уже склероз…
— Пошути мне здесь еще…
Тритон склонился над бумагами и быстро заполнил шапку протокола, после чего объявил:
— А теперь попрошу вас подробно, ничего не скрывая, с самого начала рассказать мне о том, что произошло сегодня в таверне «Пьяная свинья». И начните, будьте любезны, с имен ваших сообщников.
По пути к транспортником Пауль Эро думал только о двух вещах. Первая: все достало. Вторая: а почему бы не подать в отставку еще до завершения этого мутного дела? В конце концов он вдруг понял, что личная жизнь намного важнее карьеры. И по большому счету сейчас он должен был бы решать проблемы своей жены, а не копаться в кровавых останках, расследуя очередное грязное преступление.