Пауль недовольно дернулся, раздосадованный иносказательностью языка графа и его довольно занудной манерой повествования. Ну, и тем, что хозяин Призрачного замка снова замолчал.
— Полагаю, тот граф, которого мы с вами видели во дворе, на самом деле и есть Гамлет Пяткин, — заговорил потерявший терпение сыщик. В конце концов, рассказывать он любил больше, чем слушать, так почему бы не воспользоваться старым проверенным способом и сейчас. Определенно, это только придаст живости беседе.
— Именно так, — граф устало махнул рукой, но вдруг оживился, приподнялся на локтях на лежанке и проговорил быстро:
— Ни за что не поверите, как он это делает! Я был уверен, что такие вещи случаются только в страшных сказках, которые няньки да кормилицы рассказывают жадным до приключений детям, а тут… Представляете, у него есть самый настоящий, работающий… — Пауль достал из кармана золотую янтарную каплю и с легким чувством превосходства продемонстрировал ее графу, — … колокольчик Койольшауки.
— Но как?
Оказывается, выражение «глаза полезли на лоб» — это не метафора, это даже в некотором роде преуменьшение. Потому что глаза Альберта Бего действительно стали больше и на самом деле слегка подпрыгнули на лоб, потеснив брови за край челки.
— Честное слово, я не понимаю… Вы и в самом деле так хороши, как об этом говорят…
Пауль скромно пожал плечами и небрежно сообщил:
— Мне просто повезло. Мне вообще довольно часто везет… Но если честно, — маленький и такой драгоценный, как выяснилось, артефакт снова был спрятан в карман, — если бы я и в самом деле был так хорош, как обо мне говорят, я бы, конечно, догадался обо всем раньше и не попал в эту глупейшую ситуацию… Скажите, граф, если знаете, конечно, он работает на крови?
— На крови… Он и не убивает меня только потому, что пока я жив, он может создавать личину. Как только я умру… — кадык судорожно дернулся, и Эро на миг показалось, что своим острым краем он сейчас пробьет тонкую графскую кожу и выпустит наружу измученную жизнь.
— Я так и подумал…
— Я поражен, как вы вообще смогли до этого додуматься. Я лично пребывал… Да и пребываю до сих пор в состоянии дикого шока. А главное. Главное! Я же понять не могу, зачем ему все это. Как? Почему? И нет ли в происходящем моей вины? Может, я был слишком снобом? Не досмотрел где-то… Упустил… Мы же с самого детства вместе, как я не заметил?
Пауль покачал головой.
— Не думаю, что вы оказали какое-то влияние на то, что Гамлет Лирикович сошел с ума… Или не сошел… Сейчас важнее не его душевное здоровье, а вот что, — сыщик наклонился к уху хозяина Призрачного замка и даже не прошептал — выдохнул, касаясь сухими губами края ушной раковины:
— Вы видели книгу?
— Книгу?
— Да, его книгу, вашего дворецкого. Он всегда носит ее при себе, скорее всего. Она, должно быть, черного цвета. В редких случаях бывает красного. И больше всего похожа на ежедневник. Обычный ежедневник, переплет затертый, закладок много… Примерно как этот…
Пауль неожиданно оглянулся на решетку, которая служила камере вместо двери, а затем достал из своих бездонных карманов черную толстенькую книжечку, больше всего похожую на зачитанный до дыр томик стихов.
— Он не носит, — граф качнул головой. — Сложно всюду носить амбарную книгу, знаете ли… Но я видел. В его личных покоях. Мы готовили ему сюрприз ко дню рождения… Впрочем, неважно… Меня еще удивило, почему фолиант прикреплен к столу цепью. Здоровенной такой цепью. У меня волкодавы на менее толстых сидят…
— Амбарная книга, — простонал Пауль Эро и стукнулся лбом o нары. — Амбарная книга! Боги, как вы могли допустить такое?!
— Вы верите в богов? — лениво поинтересовался граф, который только на пороге смерти вдруг понял, что верить в кого-то надо обязательно, что без этого, как выяснилось, чертовски страшно.
— Сейчас я готов поверить во что угодно, — искренне признался молодой человек и с видом не вполне здоровым принялся листать свой затертый томик стихов. — Потому что мы в такой жо… Ох, короче, в какой!
Альберт Бего хмыкнул. То, что они в этой, как элегантно выразился Пауль Эро, «жо», было понятно изначально. Как иначе можно относиться к ситуации, когда ты находишься в руках у психа, который получил доступ к мощному оружию?
Сыщик же тем временем судорожно листал желтые странички своего томика стихов, непрестанно бормоча при этом что-то маловнятное, а главное, бросая в сторону хозяина Призрачного замка задумчивые взгляды:
— Боюсь, граф, что волчья зима не за горами, конечно, есть вариант… Риск… Прикрытия никакого… Где я вам, спрашивается, найду сейчас Ботинки? С другой стороны… — молодой человек вдруг замер, прижав палец к какой-то строчке в своей книге. — С другой стороны.... Ваше сиятельство, не сочтите за грубость. Могу я попросить у вас волосок?
— А?
— Волос. Мне нужен ваш волос. Лучше несколько, но думаю, хватит и одного.
Словно в трансе граф медленно поднял руку к голове и вцепился в волосы всей пятерней, даже не поморщившись, после чего протянул совершенно точно рехнувшемуся от страха Эро то, о чем тот у него так вежливо просил.
— Благодарю, — Пауль коротко улыбнулся и снова внимательно посмотрел в свою книгу.
— В принципе, все понятно, — кивнул спустя какое-то время. — Довольно сложно, но думаю, должно получиться... Это несколько раскроет мое инкогнито, но... Но вы же никому не скажете, правда, ваше сиятельство?
— Не скажу о чем?
Молодой человек спрятал свою книжку назад в карман и вместо нее снова достал колокольчик Койольшауки. Рассмотреть его хотелось очень сильно, а лучше потрогать. Все-таки легенда...
— Я сейчас чуть-чуть поколдую, а потом мы пройдемся... Вы как себя чувствуете, граф? Выдержите небольшую прогулку? Надо выдержать...
Альберт Бего чувствовал себя плохо. Очень плохо. И от мысли, что молодой и симпатичный сыщик тронулся умом, становилось совсем муторно. До смешного не хотелось расставаться с призрачной надеждой на спасение, которая появилась в графе вместе с уверенностью и спокойствием эфора.
— Прогулку? — их сиятельство скептически глянуло на те два-три метра, что отделяли нары от решетки двери. — Полагаю, с этим не будет проблем.
— Вот и отлично, — Эро хлопнул себя по коленям и что-то прошептал на незнакомом графу языке.
В первое мгновение показалось, что зрение подводит. Сердце зашлось в испуге: неужели это и есть та туманная дымка, о которой говорят умирающие? Но затем к туману прибавился запах еловой хвои и лесной свежести, а сам туман шевельнулся, клубясь у ног сыщика.
— Что это? — прохрипел граф Бего.
— Это?.. М-м-м... Сложно объяснить...
— Это мгновенный переход? Как вам удалось? Здесь нет магических нитей!!
— Нет, — согласился Эро. — Дайте руку, я помогу вам подняться... Хотелось бы сказать, не торопитесь... Но не могу. Черт их знает, когда они вернутся, а нам еще надо мою внешность подкорректировать...
— Не понимаю... — граф нетвердой походкой вошел в туман и почувствовал, как под ногами изменилась структура пола, что камень исчез, уступив мягкости сырой земли и шуршанию листьев.
— Это не переход, — развеял его надежды сыщик. — Это, если хотите, подпространство. Мой личный бездонный карман. Я называю его Убежищем.
— Но...
— Нет, это не поможет нам спастись, граф. Мы по-прежнему в камере, только в более комфортной. Мы спрячем вас тут на время. Вот и все.
Спустя минуту или две они остановились, и Альберт Бего без сил упал на худосочную бледную травку.
— Кто вы? — спросил он у Пауля Эро.
— Я? Начальник Ивского эфората... Вы забыли?
Отвечать на прямые и непрямые вопросы молодой человек не собирался. Он осторожно дотронулся до кровоточащей раны на щеке графа, а затем окровавленными пальцами взялся за янтарную слезу колокольчика.
— Значит, зеркало, говорите? — пробормотал он и вдруг начал изменяться.
Стал ниже ростом и немного плотнее в талии. И старше. Волосы потемнели, рубашка изменила цвет... Граф не успевал следить за тем, как один облик растворялся, заменяясь другим, стремительно и неумолимо. Секунда... пять... И Альберт Бего смотрит в глаза своему отражению.
— Я схожу с ума... — простонал он, откидываясь назад. — Плевать... Просто вытащите нас отсюда.
— Я постараюсь, — пообещал Эро графским голосом. — Я просто должен.
А потом хозяин Призрачного замка остался один. Умирающий. В странном месте, которое молодой эфор называл своим карманом и убежищем.
Возбуждение — вот что почувствовал Вельзевул Аззариэлевич Ясневский, открыв простую дверь и шагнув за порог. Возбуждение, прокатившееся волной по позвоночнику и запульсировавшее нетерпеливо и дразняще во всем теле, безжалостно расцвечивая сознание красочными картинками из вчерашних суток. Картинки все были на одну тематику, но это не мешало им пестрить разнообразием.
Директор Ясневский медленно опустил веки, не в силах отвести взгляд от аппетитно обтянутой скромным платьем в полоску... Стоп!
Следом за возбуждением в сознание хлынуло удивление. Удивление, хотя, по всей логике, должно было прийти возмущение и шок.
Профессор Ангелина Фасолаки в позе довольно провокационной, повернувшись к двери той самой, обтянутой платьем в полосочку, частью тела, держала ноги находящегося без сознания мужчины. Тем временем другая девушка, в которой Вельзевул Аззариэлевич узнал свою бывшую студентку и приемную дочь собственного завхоза Сонью Род, стояла в высоком шкафу для верхней одежды и, кряхтя и матерясь, как весь фейский факультет вместе взятый, пыталась затащить внутрь то самое бессознательное тело.
— Ой, не такой уж он и тяже-о-о-лый, как ты возмущаешься, — проворчала профессор Фасолаки. Нога в тяжелом военном ботинке выскользнула из тонких ручек и с грохотом опустилась на пол. — Чтоб ты провалился!..