В результате в 1836 году на прусскую границу прибыл пехотный полк четырехбатальонного состава с легкой батареей полевой артиллерии. Он расположился на участке от Юрбурга до Палангена и далее по морскому берегу Курляндской губернии до Либавы. На австрийскую границу от Литовска до Волынской губернии было выслано три батальона пехоты с несколькими орудиями. Причем по повелению Николая цели прибытия войск были широко разрекламированы, дабы удержать контрабандистов от новых покушений.
Мера эта оказалась действенной. Попытки провоза крупных партий контрабандного товара под прикрытием вооруженных банд почти полностью прекратились.
Так продолжалось до начала 1854 года, когда в связи с приведением войск в военное положение пехотные части и подразделения с границы были сняты, а вместо них назначены сотни казаков. Буйства и грабежи, особенно на прусской границе, возобновились с новой силой, и Николай приказал министру иностранных дел войти в сношение с прусским правительством и потребовать от него принятия энергичных мер к прекращению беспорядков.
Правительство Пруссии в то время проводило весьма недружественную политику по отношению к России и поэтому на требования Санкт-Петербурга не отреагировало. Только в 1861 году, когда пограничная стража на прусской границе снова была усилена регулярными войсками, обстановка на границе нормализовалась.
Николай I был сторонником самых решительных мер в борьбе с контрабандистами. В 1834 году он высочайше повелел действовать против них боевыми зарядами, «ибо дерзость их стала переходить всякие пределы». В 1846 году российский комиссар по пограничным делам с Пруссией полковник Кох, докладывая императору о происшествиях на границе, предложил расположить вдоль ее линии не один, а два пехотных полка, разместив нижних чинов по квартирам так, чтобы ни один хозяин не остался без постояльца и чтобы, в случае тревоги на пограничной черте, каждое жилое место могло быть заперто для контрабандистов. Прочитав этот доклад, государь наложил следующую резолюцию: «Следуя этому правилу, гораздо еще вернее будет расположить вдоль по границе, или еще лучше перевести в таможенное ведомство, целый корпус». На всеподданнейшем же докладе министра финансов графа Вронченко по поводу порядка привлечения контрабандистов к ответственности он собственноручно написал: «Судить военным судом необходимо, ибо надо остановить дерзость». И Николай был последователен в своих действиях. Когда один из губернаторов предложил подвергнуть смертной казни двух контрабандистов, он наложил такую резолюцию: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек 12 раз. Слава богу, смертной казни у нас не бывало, и не мне ее вводить». Суровая требовательность у «Дон Кихота самодержавия» часто переходила в необузданную жестокость.
Страсть к порядку, равновесию, симметрии во всем привела его к убеждению, что и в российских законах надо навести порядок. Сделать это он поручил М.М. Сперанскому, который к 1832 году закончил свой колоссальный труд, выпустив сорок семь томов полного собрания российских законов. А спустя год Сперанский выпустил в свет еще один – пятнадцать томов действующих законов. Кстати, архивные дела того периода отличаются наибольшей полнотой и упорядоченностью.
Благодаря изумительной пунктуальности Николая история развития пограничной стражи России начиная с 1825 года дошла до нас, современников, в наибольшей полноте и сохранности. Он завел порядок, по которому все министры ежегодно готовили ему доклады о состоянии подведомственного им дела, письменно испрашивали соизволения на все более или менее значительные шаги на своем поприще. Николай Павлович рассматривал эти документы лично: на каждом из них имеется наложенная им самим или продиктованная им резолюция, выражающая его отношение к поднятой проблеме и содержащая конкретные указания и поручения. По ним, этим живым свидетельствам политики императора, можно достоверно судить о его подходах к новым идеям, чертах характера и взглядах.
Крымская война 1853–1856 годов, в которой участвовала и пограничная стража, стала крушением надежд Николая I создать могучее, отлаженное государство с хорошо устроенными и безопасными границами. Во время этой войны, 18 февраля 1855 года, он умер. Лежа на смертном одре, царственный реформатор говорил своему наследнику: «Служи России! Мне хотелось оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое… Провидение судило иначе».
«Что принять за правило и впредь»Александр II и охрана границ России
Тридцатисемилетний Александр Николаевич Романов сидел у изголовья умирающего отца – самодержца России Николая I – растерянный и потрясенный. По его небритым щекам текли слезы, а грудь сотрясалась беззвучными рыданиями. Отец еще пытался что-то говорить, но голос его становился все глуше, а речь неcвязной и невнятной. «Я оставляю тебе команду не в добром порядке», – были его последние слова, смысл которых уловил Александр.
Это он знал и сам. Россия напоминала ему огромный корабль, который, оставив тихую гавань, вышел в бушующее море. Его старый деревянный корпус скрипел под напором волн и штормового ветра, опасно кренился, угрожающе трещал, грозя в любой миг потерять управление и отдаться во власть разгулявшейся стихии.
Александр II
Еще продолжалась Крымская война, и еще сражался Севастополь, но все уже знали, что дни его сочтены, а война бездарно проиграна. Народ глухо роптал, и этот ропот становился все отчетливее и слышнее. Россию ненавидела вся Европа, которая, не скрывая этого, дерзко смеялась над ее неуклюжестью и бессилием.
Такая Россия досталась в наследство Александру Николаевичу Романову: неспокойная и затаившаяся, настороженно ожидающая oт нового царя перемен к лучшему. Александр знал, что управлять ею так, как то делал его отец, уже нельзя. Надо было отменить крепостное право. Об этом писал ему Герцен: «Дайте землю крестьянам. Она и так им принадлежит. Смойте с России позорное пятно крепостного состояния, залечите синие рубцы на спине наших братий…» Надо было сделать рывок в техническом развитии, перевооружить армию. И, наконец, надо было провести реформу управления, возможно, дать стране Конституцию. Александр II, взойдя на престол, испытал чувство благодарности к отцу за его подготовку к роли самодержца. Это он отправил его в продолжительное (около 7 месяцев) путешествие по России, откуда Александр привез 16 тысяч прошений. Он же отправил его на три года в Европу, посмотреть мир и себя показать. Зная по собственному опыту, как трудно управлять государством без подготовки, Николай I приказал наследнику присутствовать на заседаниях Государственного Совета и Кабинета министров. Во время поездки императора по России цесаревич затмевал собою отца и осуществлял высшее управление государством. Все это позволило Александру Николаевичу обогатиться опытом государственной деятельности, вникнуть в суть важнейших проблем, стоящих перед страной.
Относительно охраны государственной границы он знал, что процесс создания пограничной стражи еще не завершен. Министерство финансов в последние годы проводило политику либерализации внешней торговли и добивалось значительного снижения пошлин на ввозимые товары. Контрабанда шла 11:1. Таможенный тариф, который предоставляло ему на утверждение Министерство финансов, был весьма либеральным. Александр II знал, что Россия прочно связана с внешним рынком и могла существовать без него, потому он утвердил eго без особых сомнений. Однако он считал, что и в условиях либерализации международной торговли российские рубежи нуждаются в надежной защите. Последовавшие затем события подтвердили правильность его мысли.
На фоне мрачных событий, происходивших под Севастополем, наконец-то пришла и радостная весть: на Азиатском море войны наши войска штурмом взяли Каре. Это позволило немедленно заключить в Париже не совсем унизительный для нас мир. Россия лишилась права иметь военный флот на Черном море и вынуждена была часть Молдавии отдать Турции. Это означало необходимость выделения дополнительных сил и средств на обустройство и охрану новых рубежей. На Черном море нельзя было иметь вооруженные суда пограничной стражи, что открывало широкий простор для контрабандистов и исключало возможность перекрытия морских путей работорговли, процветавшей у кавказского побережья. Охрану границы можно было организовать только на суше по черноморскому берегу.
Александр II знал, что его отец Николай I к охране границ России подходил иначе, чем его предшественники. Он считал, что для этой цели нужны специальные войска, подчиненные министру финансов, и последовательно шел к ее осуществлению. Обеспечению безопасности границ отец придавал большое значение. Александр помнил, какие жесткие резолюции писал Николай I на докладах министра финансов, касавшихся каких-либо имевшихся там беспорядков: «Генерал-лейтенанту Левашову предписать сделать строжайшее следствие, предав всех виновных военному суду, а генерал-адъютанту Бенкендорфу послать в штаб округа исследовать, как то могло случиться» или «отыскать виновных и немедленно предать военному суду». Да, строго спрашивал его батюшка за упущения в охране границы. И он, Александр, эту линию менять не намерен.
Все преобразования, сделанные Александром II в пограничной страже, шли в русле той политики. Они не привели к кардинальным изменениям в ее организации и структуре и носили скорее местное, нежели стратегическое значение, но неустанно вели к созданию военной организации, предназначенной для охраны границы. И этот образ действий нового императора вписывается в русло той характеристики, которую очень метко и точно дала ему Анна Федоровна Аксакова, урожденная Тютчева, близко знавшая Александра II («Император был как личность ниже своих дел»).
И это действительно так. Реформы Александра II, несмотря на их половинчатость и несовершенство, имели громадное значение для страны. Россия мерами «сверху» по своему внутреннему устройству приближалась к европейским державам, но император так и не стал народным героем, погибнув от руки террориста.