е молодцы, можно быть уверенным, что ни контрабандист, ни другой злоумышленник от них не уйдет и их не обманет». Здесь он чувствовал себя спокойно, уверенно. Сидел, почти не шевелясь, и старался не привлекать к себе внимания, не отдавая никаких приказаний и не вмешиваясь в жизнь пограничного поста. Лишь изредка он останавливал кого-нибудь из солдат, спрашивал о службе, о делах домашних и, угостив папиросой, разрешал следовать дальше. Солдаты также привыкли к своему царю, спокойному и доброму, и им часто казалось, что общаться с ним даже проще, чем со своими офицерами, всегда требовательными и строгими.
А император, наблюдая за жизнью пограничного поста, думал о своем, уносясь в своих мыслях далеко от того места, где находился. Близость к границе, пограничникам наталкивала его на размышления о границах России, их огромной протяженности и о трудностях, связанных с их охраной. Николай вспоминал, что до вступления на престол он вообще не интересовался охраной границы, да и отец, Александр III, не очень-то посвящал его во все сферы государственной деятельности. Ему казалось, что царствование его могучего родителя, легко сгибавшего самую прочную подкову, будет долгим и счастливым и нет никакой необходимости торопиться осваивать премудрости царского ремесла. Но отец умер неожиданно быстро, и вместе с его смертью рухнули надежды на молодость, беспечную и беззаботную. Пришлось брать на себя нелегкое бремя царской власти. К тому же он хотел не просто царствовать, а править, и потому вникал во все тонкости управления огромной империей. Работал он много, в основном один, делая все сам и не имея даже секретаря. Все бумаги разбирал лично и, прочитывая, накладывал резолюции и отправлял адресатам. Так поступал он и с еженедельными докладами министра финансов С.Ю. Витте, выполнявшего также и обязанности шефа пограничной стражи. Он вспомнил его первый доклад. Витте говорил, что его отцом, Александром III, проводилась покровительственная таможенная политика, которая приводила к значительному росту контрабанды и которой, однако, не было альтернативы. Необходимо было усиливать пограничную стражу, и Александр III создал из нее Отдельный корпус, но всю работу по ее реорганизации провести не успел. Он считал, что необходимо ужесточить порядок применения оружия на границе, чтобы заставить соседние государства «уважать неприкосновенность российских рубежей», а в организационном отношении разделить корпус пограничной стражи на округа.
Николай II был весьма поражен тогда размахом контрабанды через границу. Витте доложил, что ежемесячно происходило в среднем 986 случаев задержания контрабанды, или 12 тысяч в год, причем, подчеркивал министр финансов, эксперты считали, что задерживалась лишь десятая ее часть. Причина этого, по его мнению, – недостаточная численность штатного состава пограничной стражи: Черноморская бригада имела в среднем 1,3 человека и 0,3 строевой лошади на охраняемую версту, а Амударьинская, соответственно, 0,93 человека и 0,43 лошади. Не хватало плавучих средств. Плохо оборудованы посты и казармы, в горной и пустынной местности еще не полностью проложены патрульные дороги.
Министр финансов обращал внимание на то, что основными зонами контрабанды являлись границы с Германией и Австрией, где она водворялась «не нищей братией и не приграничными жителями, а лицами высшего класса и торгового сословия, и что случаи освобождения их от денежной ответственности поощряли их деятельность и побуждали других заниматься тем же промыслом». И тут царь вспомнил, как был задержан с контрабандой капитан его собственной яхты…
В августе 1901 года на рейде Санкт-Петербурга появилась яхта Его Императорского Величества Николая II «Штандарт». Ее белоснежный корпус отчетливо вырисовывался на фоне туманного горизонта, затянутого серыми облаками, и, горделиво покачиваясь на волнах, заметно выделялся своей ослепительной белизной и изяществом форм среди снующих взад и вперед рядовых тружеников моря – грузовых и пассажирских судов. Столпившиеся на берегу горожане любовались грациозностью ее линий и ожидали того момента, когда она причалит к пирсу и можно будет увидеть кого-нибудь из царствующих особ. Яхта же продолжала стоять на рейде, и лишь когда затих деловой шум порта, а пристань полностью опустела, осторожно причалила к берегу. Матросы опустили трап и стали выносить из трюма тяжелые ящики, загружая ими крытые дилижансы, стоявшие невдалеке.
Неожиданно на берегу появились три стражника с винтовками, в зеленых фуражках и, приблизившись к трапу, потребовали у капитана судовые и грузовые документы. Капитан, высокий и щеголеватый офицер в морской форме, сошел на берег и, подойдя к старшему пограничного наряда, сказал тихим, но твердым голосом: «Немедленно убирайтесь отсюда! Не видите, что ли, это яхта Государя Императора! Посмотрите лучше, чтобы посторонние не болтались вокруг!» Пограничников не смутили слова капитана, и они продолжали настаивать на своем требовании. «Да нет у меня никаких документов, – закричал капитан. – Обращайтесь к Царю-Батюшке! Может, он вам их предъявит!» «Мы очень сожалеем, господин капитан, – ответил старший среди пограничников, – но мы вынуждены вас задержать. Если вы попытаетесь уйти, откроем стрельбу!» Капитану яхты ничего не оставалось делать, как подчиниться.
Через месяц состоялся суд, который установил, что капитан царской яхты контрабандным путем доставил из Парижа пять тысяч бутылок французского вина. По решению суда товар был конфискован, а капитан уплатил штраф в 12 тысяч рублей и вынужден был подать в отставку. Этого потребовал он, Николай II, узнавший о его бесчестном поступке.
Вспомнил Николай II и о том, как порадовало его донесение С.Ю. Витте о том, что в октябре 1900 года недалеко от Красноводска была задержана крупная партия контрабанды на общую сумму в 54 тысячи рублей. Подполковник Гайдебуров и ротмистр Панфилов в труднейших условиях пустынной местности блестяще провели пограничную операцию, выследили и задержали контрабандистов. Произошел настоящий бой, в котором было убито 17 и ранено 6 контрабандистов, 14 задержано. Пограничники изъяли 28 винтовок, 5 шашек и 1 револьвер, не потеряв в бою ни одного человека. Это говорило об их высоком мастерстве, мужестве и преданности воинскому долгу, и он с удовольствием написал на донесении шефа пограничной стражи: «Выражаю свое полное одобрение действиям подполковника Гайдебурова и его отряда». Офицеры, участвовавшие в операции, были награждены орденом Святого Равноапостольного князя Владимира четвертой степени, а нижние чины – медалью «За храбрость».
Николай II представил, как потаенными тропами на сухопутной и лодками на речной границе в Россию устремилась контрабанда: чай, кофе, сигареты, спирт, табак, спички, галантерея, серебро в слитках, мануфактура… Как бороться с этим злом и как с ним покончить? Вот Витте предложил усилить пограничную стражу, но ведь для ее содержания нужны средства, и немалые.
Из многочисленных докладов шефа пограничной стражи Николай II знал, насколько нагло вели себя контрабандисты и другие злоумышленники на государственной границе. Из-за мягкости российских законов, регулировавших применение оружия, страдали пограничники. Десятки из них ежегодно сажались в тюрьму или ссылались на каторгу якобы за «неправильное употребление оружия», и поэтому они предпочитали его вовсе не употреблять и даже позволяли контрабандистам обезоруживать себя. В 1896 году толпа разоружила двух часовых Бакинской бригады, поставленных для охраны задержанной контрабанды, и отобрала у них винтовки. Этот факт возмутил Витте, который на составленном по этому случаю донесении написал: «Это нехороший случай. Они должны были употребить оружие, что и разъяснить приказом. Солдат же посадить на три дня под арест». Командир Сальянского отряда Бакинской бригады ротмистр князь Турин-Таксис, в подразделении которого произошел этот возмутительный факт, «заработал» тогда на этом деле строгий выговор. Но ведь это был не единичный случай! На границе с Германией прусские контрабандисты нередко разрушали ворота русских таможен, разоружали часовых и даже уводили их с собой, зная, что стрелять они не будут. Вот почему С.Ю. Витте счел необходимым выйти на Государственный совет с предложением «выяснить и категорически определить, в каких случаях пограничная стража может употребить оружие». «Очевидно, – писал он, – что если государственные интересы вызывают существенную необходимость вполне охранить границы государства от водворения контрабанды и от вторжения всякого рода злоумышленников, то для разрешения сего вопроса необходимо установить, что пограничная стража при отправлении караульной службы имеет право употребить оружие…»
22 декабря 1897 года он, Николай II, утвердил решение Государственного совета, давшее пограничникам право после трехкратного оклика «Стой!» и предупредительного выстрела вверх стрелять по убегающим нарушителям. До этого они не имели такого права и должны были ловить их руками. Естественно, что на погранстражу были распространены и положения воинских уставов, регламентировавших применение оружия часовыми при несении военно-караульной службы.
Первыми новые российские правила применения оружия на границе ощутили германские власти. В 1898 году в Россию поступила вербальная нота германского правительства «О большом нарушении границы чинами русской пограничной стражи», к которой прилагался перечень из восьми таких случаев. Среди них были, к примеру, такие: «22 октября 1898 года русскоподданный Станислав Бляхлинский из Шендска, в Польше, был убит выстрелом из ружья, произведенным русским солдатом пограничной стражи Бородатым на прусской территории по дороге вдоль границы из Брыницы в Бибеллу»; «17 февраля 1899 года десять русских контрабандистов были задержаны, причем у них были отняты товары пятью нижними чинами пограничной стражи на прусской территории, около Гломбека, в расстоянии от 700 до 900 метров»; «15 апреля 1899 года двенадцать русских контрабандистов были задержаны, причем у них были отобраны товары тремя нижними чинами русской пограничной стражи на прусской территории вблизи Войшник, в расстоянии приблизительно 850 метров от границы, трое контрабандистов были ранены».