— Какой отличный багажник! Отец смастерил. Он привязывает сюда целый мешок картошки.
— Ах, хлопчики, чем мне вас отблагодарить! — с искренним волнением в голосе заговорил Изодас. Ему было отчего волноваться: все утро он стремился к тому, чтобы как можно дальше оторваться от границы. Он растроганно стал оделять мальчиков шоколадом, сопровождая подарок восторженными словами.
При виде ярко-зеленой обложки у Пятраса замаслились глаза. Юстас повертел шоколад в руке и нехотя, словно по принуждению, сунул подарок в задний карман синих трикотажных штанишек. Повышенное внимание незнакомца и шоколад нисколько не соблазнили мальчика, наоборот — ему вдруг расхотелось тащиться вслед за тяжелой кладью этого дядьки. Неприятна была не только его нарочитая ласковость, но и само лицо, здорово искусанное комарами, всклокоченные волосы, кепка с черной пряжкой и даже рыжие тупоносые башмаки на толстой подошве.
После того как сумка была привязана к багажнику Пятраса, они вдвоем с незнакомцем, держась с двух сторон за рогульки руля, повели велосипед вперед.
«Ухватились, как за коровьи рога. Ха!» — мысленно усмехнулся Юстас. — «С этим Пятрасом никогда спокойно не доедешь до места, то он посадит впереди себя какого-нибудь мальчугана-приятеля, то девчонку Олеську из Гусарского. А она такой сорванец! Как-то схватила его, Юстаса, машину, села верхом на раму — до седла-то не достает — и давай крутить педали. Так раскрутила, что прямо на дерево наехала, и будь здоров, какая восьмерка получилась»!
Размышляя таким образом, Юстас немножко приотстал. Сейчас бы крючок забросить возле лапушка, а тут плетись...
По гладкой, хорошо укатанной дороге прошли метров двести, а может, чуть-чуть побольше. У Пятраса было совсем иное настроение — плитка шоколада не давала ему покоя, оттягивала карман и явно просилась, чтобы ее поместили в другое место... Однако развертывать на ходу было неудобно — руки заняты, да и перед Юстасом неловко, он терпеливый и один ни за что есть не станет. Пятрас был любопытен и быстро разговорился с дядечкой, успел узнать, как его зовут.
— У меня есть двоюродный брат, и его тоже зовут Изодасом.
— Вот и добре, что у меня есть тезка, твой родственник, — кивнул Изодас. Он рассеянно слушал болтовню мальчика. Поначалу в этой встрече он почуял опасность, теперь же она могла служить ему надежным прикрытием. Кому придет в голову узнавать, с кем едут мальчики? Его не устраивало лишь медленное движение. Сославшись на усталость, Изодас попросил у Пятраса разрешения проехать немного одному.
— Отчего же нельзя! — согласился Пятрас. — А мы прокатимся с Юстасом на его машине. — Пятрасу и самому надоело тащить за руль тяжелую отцовскую машину.
Изодас уверенно опустился в седло и сразу с места набрал большую скорость. Покатили вслед за ним и мальчики, удаляясь от границы все дальше и дальше. Изодас увеличивал ход. Быстрее замелькали на обочинах желтые свечкастые сосны, словно отступая, убегали назад березки и ели.
— И долго мы будем везти этого дядьку? — натуженно нажимая па педали, спросил Юстас.
— Не знаю...
— Кто, же знает?
— А ты как разумиешь?
— А я разумию так: доедем до мостика через Запсие — и баста!
— Так ему же надо дальше...
— Дальше, не дальше... А от мостика выкручивать по песку на гору? Ха! Да и нам надо скорее на рыбалку. Мы же едем на рыбалку или не едем?
— Конечно, едем, только вот...
— Или ты думаешь, что я тебя буду терпеть до самого Лоздияя? Как бы не так!
— А шоколад?
— А ты полагаешь, что за шмоток шоколада я его и вашу мосць повезу до озера Дуся? Ха! — Юстас горячо задышал Пятрасу в ухо.
— Ну так ему надо сказать!
— Ну и скажем!
— А кто будет говорить? — спросил Пятрас.
— Ты дал ему машину, ты и скажешь, — решительно ответил Юстас.
— Почему именно я? — возмутился Пятрас. — Если мой багажник и машина, так я еще должен спихнуть его сумку? Интересное кино! Мне тошно сказать человеку такое...
— Ха, как будто мне так уж сладко, чтобы ты елозил своей попкой на моей раме...
— Если тебе, ваша мосць, мешает мой зад, так я могу сойти к чертову быдлу!
— И очень шикарно сделаешь. Как довезу до мостика, так и сам спихну.
— Ну и давай, спихивай!
Велосипед Юстаса заюлил из стороны в сторону, и Пятрас на самом деле чуть не слетел в кювет.
— Если ты меня свалишь...
— И свалю, если не помолчишь, — пообещал Юстас.
Пятрас отлично знал характер своего друга — может и свалить, а то бычком упрется, так что трактором не стащишь, а еще начнет лепить в тебя разные словечки: и литовские, и белорусские, и польские, вроде «ваша мосць». Уж такой он есть, Юстас Пяткавичус. Сказать по правде, Пятрасу тоже изрядно надоело подпрыгивать на раме, да и не так уж мягко на ней сидеть... А от мостика через Запсие начнется подъем, рыхлый песок на дороге, придется опять тащить машины за руль.
Лес кончился. Мелькнули на опушке и остались позади последние кусты орешника. Подпрыгивая на неровностях, велосипеды бойко катились под уклон, через поле, засеянное смесью стручкастого люпина и овса, сверкавшего на утреннем солнце белесыми сережками. От моста желтая полоса дороги, прорезая песчаный изволок, стрелой вонзалась в дыбящийся за полем мощный, величавый сосновый бор.
— Как только подкачу к речке, так ты можешь, ваша мосць, убираться к тому самому быдлу, — проговорил Юстас.
Пятрас не отвечал.
— Уж дальше я не поеду, привет!
Друг его продолжал помалкивать.
— Ты можешь выклянчить у тех тупоносых башмаков еще себе шоколадку и кати с ним хоть до самого Кудрикоса, — не унимался Юстас.
— Юстас, если ты ляпнешь хоть одно словечко, я тебя смажу! — взорвался наконец Пятрас.
VI
Такого дерзкого — среди белого дня — нарушения границы на этом участке давно уже не было. Машина шла по лесной дороге на высокой скорости, временами на мягком сыпучем грунте на весь лес завывала мотором. Тревожная группа во главе с майором Андреевым спешила к месту происшествия. Павел Иванович сидел рядом с водителем. Служебная овчарка Индус, примостившись у ног сержанта Кости Ломакина, беспокойно поглядывала умными, пытливыми глазами на сидящих рядом солдат.
Уже по дороге майор мысленно разработал план предстоящего поиска и, не дожидаясь решения начальника отряда, приказал младшему лейтенанту Терехову приготовить еще одну поисковую группу с целью перекрыть большак. Сосед справа, как он предполагал, выдвинет свою группу в направлении Пренайских болот, слева поможет майор Засветаев и начнет поиск в районе Шештокайского бора. Выход в глубокий тыл из района озера Дуся перекроют дружинники.
Машина вырвалась на прямую и, поднимая пыль, покатилась вдоль следовой полосы, один край которой был уже освещен выплывавшим из-за леса солнцем, другой еще лежал в прохладной тени.
Деревянная вышка на сопредельной стороне выросла перед машиной неожиданно. Начальника заставы встретил Солпар Эмилов. Приложив руку к смуглой, загорелой щеке, чуть сдвинув набок фуражку с зеленым околышем, он доложил о происшествии и повел майора к месту нарушения. Подойдя к бровке следовой полосы, Павел Иванович присел на корточки. Было видно, что верхняя корка была порушена недавно, суглинистая, полупесчаная земля только чуть-чуть успела повянуть на солнце. За спиной майора сгрудились солдаты.
— На первый взгляд можно предположить, что купалась в песке птица, — проговорил начальник заставы. — Но это только на первый взгляд... Пятился задом и заделывал следы. Всем принять в сторону! Сержант Ломакин, Индуса на след! — приказал он.
— Есть, Индуса на след! — Сержант выдвинулся вперед. Индус, словно давно ожидал этого, рывком натянул поводок, ткнулся носом в сухой вереск, но тут же быстро откинул нос и начал отфыркиваться, несколько раз чихнул, потом, подняв на сержанта слезящиеся глаза, жалобно заскулил.
— Что с ним? — спросил Виктор Шабашев.
Сержант Ломакин встал на колени и нагнулся к брусничному кусту. Он был примят. На других еще серебрилась роса. Индус не брал след и продолжал скулить.
— Сержант Ломакин, убрать собаку, — приказал майор. Он понял, что имеет дело с опытным нарушителем, — из тех, кто обрабатывают след специальным веществом, не имеющим цвета, но с особым запахом. Взяв у Солпара Эмилова трубку, Павел Иванович направился к розетке.
— Товарищ полковник, след посыпан порошком неизвестного происхождения. Собака его не взяла. Принял решение вести преследование по вероятному направлению действий нарушителя.
— Хорошо! Только нужно все делать быстро, — ответил полковник Михайлов. — К вам вылетают вертолеты. Справа и слева помогут соседи. На место нарушения поставить часового — землю и траву возьмем на лабораторный анализ. Вы меня поняли?
— Так точно! Есть!
Подойдя к ожидавшим его солдатам, майор вернул трубку Солпару и отдал боевой приказ на преследование.
На широкой солнечной просеке светло белели меж елками веселые березки. Тарахтя и гулко стреляя, на старую лесную дорогу выскочил красный мотоцикл с коляской и остановился под кудрявым дубком. С корзинкой в руках из коляски выпрыгнула Люцинка, отряхивая узкие черные брючки на крепких, стройных ногах, сердито взглянула на сидевшего за рулем чумазого паренька с огромными, сдвинутыми на веснушчатый лоб шоферскими очками. Синие глаза Люцинки вылили на него целое море холода.
— Чтобы я еще раз поехала на твоем трескучем шарабанчике... да никогда в жизни!
— Ой же и капризуля! — раздался звонкий голосок, и из-за спины Юрко выглянула темноволосая, взлохмаченная детская головенка. Из-под стрельчатых ресниц на курносом лице блеснули живые, черные, как две капли дегтя, глазенки. Девятилетняя сестричка Люцинки, Олеська, сползла с багажника, подбросила над головой маленькую корзиночку и, приплясывая ладно зашнурованными тапочками, поймала ее.
— Олеська, перестань озоровать, малину вытряхнешь! — крикнула Люцинка. — Юрасик! Ты ведь приедешь за нами? Когда?