—Люди уже были озлоблены на вашего старосту. Уже носили в себе обиду на него. Они устали. Именно поэтому так легко было разжечь этот огонь.
Мариам сглотнула. Шмыгнула носом. Ее глаза были красны от слез.
—Пусть Малик и негодяй, — продолжил я, — но негодяй мудрый. Он прекрасно понимал, к чему идет дело. Прекрасно понимал настроения в кишлаке.
Девушка по-прежнему смотрела на меня непонимающим взглядом.
—Искра, о которой он говорил, когда пришел к твоему отцу в первый раз. Помнишь?
—П-помню… — Мариам кивнула. — Но теперь… Теперь в кишлак придут бандиты. Придут, чтобы…
—Да. Придут, — я кивнул. Потом глянул на Хана.
Тарик медленно шевелился, но встать не пытался. Только поудобнее улегся на острых камнях у тропы.
—Но я не дам ни тебя, ни твоих близких в обиду, Мариам, — сказал я решительно. — Обещаю!
Девушка расширила глаза от удивления.
—Но как же… Тебе же нужно идти к себе! Тебе нужно пересечь границу! Как же твой пленник?!
Я поднялся.
—Сколько отсюда до Пянджа?
—Несколько часов пути, — ответила Мариам, уставившись на меня непонимающим взглядом.
—Он будет мстить не вам, Мариам, — сказал я немного погодя. — Малик понимает, что в кишлаке он больше никто. Старейшина уже давно растерял всякое уважение к себе. Но сейчас, сегодня, он растерял и свой авторитет. Люди увидели, кто он такой на самом деле. Что он трусливый и подлый. Что они могут выгнать старика вон, если захотят.
Мариам задумалась.
—Но… Но в нашем кишлаке живут простые люди. Обычные пастухи, крестьяне, хлеборобы, земледельцы… — сказала она. — Они не воины. По крайней мере не все.
—Не все? — спросил я.
—Среди нас есть бывшие солдаты. Люди, служившие когда-то в правительственных войсках. Но их немного. Если душманы придут…
—Сейчас старик будет мстить не жителям твоего кишлака, — повторил я. — Он будет мстить мне. Мне, в первую очередь. Вот увидишь.
Девушка сделала бровки домиком.
—Он знает, куда я направляюсь и по какой дороге пойду, — сказал я.
—И… И что мы будем делать? — спросила Мариам тихо.
Я улыбнулся девушке.
—Есть кое-какие мысли. Вставай, Мариам. Нам нужно найти твоих отца и брата. Нужно, чтобы ты была в безопасности.
—А ты? — помолчав пару мгновений, спросила девушка.
Я обернулся к Тарику. Снова посмотрел на него. Потом поправил жесткий ремень винтовки.
—А у меня еще остались дела.
Глава 23
Мы снова отправились в путь, когда солнце все еще восходило к своему полуденному зениту.
Было жарко.
Местность тут оказалась очень просторной, почти лишенной скал и прочих укрытий. Даже деревьев почти не было. Только бесконечная степь и холмы, вспучивавшиеся на ней бело-рыжими буграми.
Почти ни единой тени, чтобы укрыться.
Мариам повела нас не к Пянджу, а на северо-запад, туда, где должны были пасти овец ее отец и брат.
По пути мы зашли в небольшое ущелье, которое высилось над степью. Девушка привела нас сюда не случайно. Тут, в ущелье, мы отыскали родник.
Там мы сделали короткий привал, чтобы попить. Самым неприятным тут стало то, что нужно было попоить и Хана. А для этого ему пришлось освободить рот.
Родник располагался у самого начала ущелья. Он вырывался из недр каменной стены, бежал вниз по камням, а потом разливался по земле. Протягивался недалеко вперед, к далекому Пянджу, а потом снова уходил в землю, туда, откуда пришел.
Дальше, «стена» эта протягивалась на северо-запад, где вырастала в правый, невысокий по местным меркам перевал ущелья. Левый же лишь с одной стороны был скалистым. С другой он вырастал из пологого, но высокого холма, наголо объеденного местной скотиной.
Я подождал, пока попьет Мариам. Потом напился сам. Хранить воду у нас было не в чем. Уходить пришлось совсем налегке.
Когда девушка расположилась на камнях и уставилась куда-то к вершине перевала, на фоне которой светлело раскаленное до бела небо, я приблизился к Хану.
— Давай без глупостей, Тарик, — сказал я.
Хан сидел в небольшой тени от камня, куда я его приземлил. Он свесил голову. Постоянно двигал затекшими от скованных рук плечами.
Казалось, он никак не отреагировал на мои слова. Даже не поменял позы, ни повернул головы в тряпичном грязном мешке.
Я снял винтовку с плеча. Опустился к нему.
— Если хочешь напиться, веди себя как надо. Ясно?
Теперь Хан отреагировал. Он пошевелился. Обратил ко мне свою облаченную в мешок голову.
— Если понял, — продолжил я, — кивни.
Тарик несколько мгновений помедлил, но все же кивнул.
Еще бы. Я знал, что гордости ему не хватит, чтобы отказаться от воды. Жарко. В мешке духота, как в печке. Да если бы и отказался — я б сунул его под родник насильно. Этот гад мне живой нужен.
— Отлично. Ты у меня на мушке, — сказал я, взвесив в руках винтовку. Потом позвал: — Мариам.
Девушка вздрогнула. Обернулась.
— Что такое, Саш?
— Я подержу его, а ты помоги снять мешок ему с головы.
С этими словами я обошел Хана. Наступил на его веревку, что связывала ему руки. От этого Тарик немного неестественно запрокинул корпус назад, выгнул спину. Ну ничего. Потерпит.
Потом я демонстративно ткнул ему стволом в макушку. Чтоб знал — мои слова никакие не угрозы. Это просто факт. Будет, как я сказал, если Призрак решит сделать какую-нибудь глупость. Да и Мариам так будет спокойнее с ним работать.
Девушка кивнула. Встала с камня и поправила платок на голове, которым защищалась от солнца. Аккуратно ступая между камнями, она приблизилась. Опустилась рядом с Ханом. Стала развязывать ему мешок на шее. Потом стянула.
Показалась голова Тарика. Лицо было мокрым от пота, волосы сырыми, сбившимися в грязные сосульки. Первым делом Тарик продышался носом. С хрипом, со свистом, кривясь от боли, он принялся глубоко дышать.
Тряпку на его рту я снял сам. Мариам вытащила кляп.
— Я бы предпочел, — глубоко дыша, начал он тут же, — чтобы рот мне больше не закрывали.
— Не заслужил, — кратко бросил я, — вставай.
Я схватил его за одежду, потянул.
Тарик неловко, с большим трудом, поднялся. Столь же неловко, на затекших ногах, пошел к ручью, спотыкаясь на камни.
Я наблюдал за тем, как он рухнул прямо в воду на колени. Как изогнулся, подставил под водопадик сначала голову, потом шею, а дальше принялся жадно и долго пить.
Мы с Мариам терпеливо ждали, пока Тарик нахлебается. Когда он поднялся, я подошел к нему. Схватил за шиворот.
— Сиди спокойно.
— А ты и правда острый на язык… — глубоко дыша после обильного питья, сказал Хан, — я слышал, что ты говорил там, в кишлаке. Слышал каждое слово.
Не ответив ему, я позвал Мариам, чтобы она принесла мне мешок и тряпки.
— Это была мастерская манипуляция, шурави, — Хан глянул на меня и ухмыльнулся.
Улыбочка у него, конечно, была та еще. Мерзкая до нельзя. А еще фактурная — кровавая.
— Ну… Скажи, — продолжил Хан спокойным, хрипловатым голосом, — откуда ты? КГБ? Ведь КГБ же? Чего тебе от меня уже скрывать?
Говорил Тарик вроде бы совершенно ровным тоном. На первый взгляд, голос его казался безэмоциональным и не таящим в себе никакого подвоха. Но я смог уловить в нем едва заметные нотки язвительности. А еще пренебрежения.
— Рот открой, — сказал я, приняв от Мариам тряпку и комкая ее в руках.
— Ну зачем нам эти кляпы? — сказал Хан. — Я ранен в ногу. Далеко не убегу. Да и некуда тут бежать. Везде равнина. Холмы. Открытое место. Тут, куда не пойдешь — всюду как на ладони будешь.
— Если ты не откроешь рот, — сказал я, — я заставлю тебя открыть его. Я это умею, ты знаешь.
Хан снова улыбнулся.
— Зн-а-а-а-а-ю, — протянул он.
Тогда я без разговоров схватил его за голову, задрал, чтобы удобнее было поместить кляп.
— Стой, шурави, — начал Хан. — Подожди, дай кое-что скажу.
Я не ответил. Вместо этого повернулся к Мариам.
— Будь добра, приготовь мешок.
Девушка принялась раскрывать мешок, чтобы нацепить его на голову Тарика.
— Ты же знаешь, шурави, что все вместе мы не уйдем, — заговорил Тарик Хан торопливо. — Знаешь, что этот старейшина пошлет за нами свою шайку. А они будут конными. Здесь, на этой равнине, они легко нас найдут. Не уйдем.
Я без разговоров схватил его за сломанный нос, зажал ноздри. Тарик зашипел от боли. Зажмурился, искривился.
— Рот, Хан.
— Д-да-ай скажу. Два слова скажу, потом делай что хочешь, — проговорил Хан быстро. — Потом вяжи, как хочешь. Ничего против не сделаю.
Спустя несколько мгновений раздумья, я отпустил его нос. Брезгливо вытер пальцы от крови о куртку Хана.
Тарик покривился несколько мгновений. Подвигал лицевыми мышцами, чтобы прогнать болевые ощущения. Потом посмотрел на меня.
— Ты же умный человек, шурави, — начал он. — Ты же понимаешь, что со мной и с девочкой, с ее семьей…
Хан кивнул головой назад, на Мариам.
— … что все вместе мы не уйдем. Что душманы конными нас догонят. Оружия у тебя нету. И у твоих друзей тоже нету. Мы простая добыча.
— Ты зря сотрясаешь воздух, — сказал я. — Береги дыхание. В душном мешке воздух тебе понадобится.
Хан улыбнулся. Но теперь своих окровавленных зубов мне не показал.
— Сейчас мы идем за ее отцом и братом. Тогда нас будет четыре человека. Четыре человека — это много. Четырех человек видно далеко. Нас сразу засекут.
— Не тяни время. Если хотел сказать что-то дельное, то говори.
— Хотел, — согласился Хан. — Хотел договориться.
Хан оглянулся. Посмотрел на Мариам. Девушка не выдержала взгляда Хана. Отвела глаза.
— Я слышал, как ты клялся защищать ее от бандитов, — сказал Хан с ухмылкой. — Это добрая клятва. Хорошая. Но как ты это сделаешь? Как защитишь ее с этим мусором…
Хан посмотрел на мою винтовку.
— … И пятью патронами. Ты же видел, ни ее отец, ни ее брат — не воины. А мы с тобой — да.
Я медленно начинал понимать, к чему клонит Хан. Понимать, чего же он хочет мне сказать. А вернее — предложить. А потому заранее решил, как отвечу Тарику Хану.