— Тут, Иван Иванович, не только моя заслуга! И Бабкина не надо со счета сбрасывать. Зачем же обижать молодых?
— Я не обижаю, я только грустный факт констатирую. У меня эти молодые начальники застав знаешь где сидят? Вот где сидят они! — Дементьев с размаху шлепнул себя по розовой шее. — За иным молодым начальником надо присматривать, как за солдатом-первогодком.
— Филимонов, думаю, не такой.
— Филимонов — твой ученик. Ты что, как барышня, на комплимент напрашиваешься?
— Вы, Иван Иванович, столько комплиментов отпустили в мой адрес...
— Это не комплименты, это констатация факта, — раздраженно поправил Дементьев.
Если бы не было сейчас в комнате жены, Петр Андреевич, вполне возможно, и согласился бы повременить с отставкой — уж очень расстроенное было лицо у Дементьева. Но Тася как будто догадывалась, о чем сейчас думает ее сердобольный супруг, и не сводила с него строгих глаз.
— Решил так решил, — в грустном раздумье проговорил Дементьев. — Кого же предлагаешь оставить вмеето себя? Надеюсь, не Бабкина?
— Как раз его.
— Молод!
— Я в его возрасте уже почти три года командовал заставой. Доверили.
— Тоже мне — сравнил! Как же можно сравнивать? У тебя за плечами фронтовой опыт был!
— На фронте, между прочим, я воевал командиром отделения, сержантом.
Дементьев на это ничего не ответил, только вздохнул. Поразмышлял минуту, дробно постукивая пальцами по клеенке. Пружинисто встал:
— Спасибо, Таисья Ивановна, за чаек! — Печальными глазами посмотрел на Зимина: — Пусть будет по-твоему, Петр Андреевич. Делать нечего, даю официальный ход твоему рапорту об отставке. А второй рапорт переписать придется. Зачем тебе трехдневный отпуск, и только на свадьбу сына? Бери уж полный — тебе же полагается. Вот и поищешь место, куда ехать после отставки.
— Не осмелился просить — мне же по графику отпуск в сентябре намечен.
— Раз такое дело — передвинем: какой-то месяц — это уже не проблема. Заодно и к Бабкину приглядимся, как он тут без тебя покомандует. — Дементьев достал заранее припасенную бумагу — рапорт Зимина об отпуске, положил на стол, приказав: — Перепиши.
Зимин переписал. Дементьев долго читал эту немногословную бумагу, будто заучивал наизусть, тщательно складывал ее вчетверо, медленно опустил в карман. Сделав все это, приказал хмуро:
— Позови Бабкина.
Тот будто за дверями ждал этого вызова:
— Товарищ полковник, лейтенант Бабкин явился по вашему приказанию!
— Здравствуй, лейтенант Бабкин. Сколько раз ты подменял майора Зимина, когда он в отпуск уходил?
— Дважды, товарищ, полковник.
— Придется в третий раз подменить. И это будет в последний раз, это будет вроде генеральной репетиции. Что тут подразумевается — догадываешься?
— Так точно!
— Чего ж не радуешься? Молодые должны радоваться, когда смена караула происходит.
— Не вижу повода для радости.
— Почему?
— За майором Зиминым — как за каменной стеной. Даже не видишь, а только знаешь, что где-то он рядом, — уже спокойно и уверенно чувствуешь себя.
— Молодой-молодой, а правильно излагает! — сердито воскликнул Дементьев.
— Майор Зимин ни в какой обстановке не теряется, знает подход к солдатской душе, — продолжал Бабкин. — Разве когда сравняешься с ним?
— Ну-ну, расписал! — ворчливо отозвался Зимин.
Дементьев строго посмотрел на него:
— А ты не перебивай, правильно говорит Бабкин! — Но тут же возразил сам себе: — Нет, неправильно! Привыкла нынешняя молодежь к спокойненькой жизни за широкой спиной старших. Пора и самостоятельными становиться! Петр Андреевич Зимин в твоем возрасте уже три года командовал заставой... Так что, голубок ты мой, готовься, спрашивать буду без всяких скидок на молодость... Послезавтра майор Зимин уходит в отпуск перед отставкой, и это будет твой первый экзамен, очень серьезный экзамен на командирскую зрелость, лейтенант Бабкин... Благодари судьбу — старшина-сверхсрочник есть на заставе. Ты на Никитича опирайся — мудрый у вас старшина... Да и он скоро начнет собираться в отставку. Мало у нас на заставах осталось их, старшин-сверхсрочников.
И еще посетовал командир части полковник Дементьев: скоро в округе начнутся соревнования легкоатлетов, и как это ни тяжело для заставы, а рядовому Борисову придется ехать защищать на этих соревнованиях спортивную честь всего отряда. Под конец полковник Дементьев припас новость более приятную: на днях на заставе появится долгожданный замполит. Из очень молодых. Так что Бабкину, самому новичку, сразу же придется быть наставником.
— Насчет замполита новость очень приятная. Но хорошо бы, товарищ полковник, прибавить к ней еще одну: вы возвращаете из строительной группы двух наших солдат, — как бы нечаянно вставил Бабкин.
— В роль начинаешь входить, лейтенант Бабкин? — погрозил пухлым пальцем Дементьев. — Память у тебя короче воробьиного хвоста, лейтенант Бабкин! Забыл, как вам гараж строили да баню ремонтировали? Между прочим, и в ту бригаду так же вот понадергали людей из других застав... Прижимистый ты мужик, как я вижу, если такое забываешь. Весь в майора Зимина! — и вдруг заторопился: — Засиделся я у вас. Желаю здравствовать!
А через минуту дежурный по заставе предупреждал правого соседа:
— От нас отбыл восемнадцатый. Едет в вашем направлении. Готовьтесь!..
Любой нормальный человек, превращаясь в отпускника, меняется неузнаваемо. Еще день назад, занятый службой, он был сдержанным, деловитым, рассудительным. А тут вдруг становился возбужденным, излишне суетливым, преувеличенно веселым, даже вроде бы чуточку легкомысленным. В прошлые годы таким бывал и майор Зимин.
Теперь же, озабоченный и хмуроватый, Петр Андреевич никак не мог добраться до машины, из которой нетерпеливо выглядывала Тася. Каких-то десяток метров от крыльца заставы до «уазика» он шел несколько минут, останавливаясь на каждом шагу, чтобы напомнить Бабкину о чем-то, что считал он важным и неотложным.
— Ты все-таки перед стрельбами блиндажи как следует проверь — на втором накаты надо обязательно подновить. Кое-где траншеи осыпались.
— Проверю.
— Борисова постарайся отстоять. И без него командование найдет в штабных подразделениях, кому спортивную честь защищать.
— Постараюсь, хотя на успех и не надеюсь.
— А ты надейся, изобрети что-нибудь пожалостнее... Да, чуть не забыл: на четвертом участке надо мостик под КСП перебрать — совсем обветшал.
— Петр Андреевич, это уже сотое напоминание, — рассмеялся Бабкин.
Тася не выдержала и крикнула из кабины:
— Петя, Сергей! Когда вы наконец распрощаетесь? Всю душеньку вымотали!
— Бегу, бегу!
Петр Андреевич и в самом деле заспешил. Но около машины опять остановился, поставив ногу на крыло: еще что-то важное хотел сказать Бабкину. Но Тася проворно схватила его за рукав и затянула в кабину.
Так Зимин и Бабкин даже не успели и руки пожать друг другу на прощание...
Раньше, когда Зимин уходил в отпуск, оставшийся за него Бабкин не особенно задумывался. Да и что задумываться? Пока надо делать так, как заведено, а через полтора месяца законный начальник вернется. Все отпускное время майор Зимин незримо присутствовал на заставе. Предпринимая что-то, Бабкин прежде всего мысленно спрашивал: а как отнесется к этому вернувшийся из отпуска начальник заставы?
Теперь он задавался другим вопросом: а как бы в этом случае поступил многоопытный майор Зимин? Жизнь не скупилась на задачи, и на этот вопрос Бабкину приходилось мысленно отвечать чуть ли не каждый день.
Рядовой Анпилогов, один из троих, которые просились когда-то отправить их на Восток, получил из дому тревожную телеграмму, заверенную райвоенкомом и больницей: тяжело заболел отец. Райвоенком заверяет телеграммы только в одном случае: в семье солдата стряслась беда, и ему обязательно надо быть дома.
— Что же могло случиться с твоим отцом? — спросил Бабкин расстроенного солдата.
— Последние пять лет батя все время прихварывает — сказывается фронт.
Бабкин подумал: никак он не может отпустить Анпилогова не только на неделю, но даже и на одни сутки, — кажется, еще никогда не ощущалось на заставе такой острой нехватки людей. Но как бы в таком случае поступил майор Зимин? И, отвечая на этот вопрос, сказал со вздохом:
— Надо ехать, Валя. Иди, собирайся в дорогу, а я в штаб позвоню, чтобы оформляли документы...
И Борисова пришлось отправить на окружные соревнования легкоатлетов. Не помогла ссылка на Анпилогова, уехавшего в отпуск, — вмешался сам полковник Дементьев, грозно спросивший по телефону:
— Военную истину забыл, товарищ лейтенант: приказ начальника — закон для подчиненного?
Бабкин отлично помнил эту истину. Но помнил он и другое: надо заканчивать переоборудование КСП — вот-вот дожди нагрянут... Надо по приказу того же штаба отправить человека на сборы связистов. Надо, надо... А тут еще ефрейтор Степанюк на занятиях по самбо вывихнул руку и получил трехдневное освобождение от работ... И вместо Борисова надо было кому-то поручить дойку коров...
Зимин все эти бесконечные и неотложные «надо» разрешал как-то просто и легко, будто давно ждал этой закавыки. Теперь-то Бабкин понимал, что так казалось ему со стороны. И лишь сейчас осознал он практическое значение слов, которые не раз повторял майор Зимин:
— На службе безвыходных положений нет, если сам научишься думать и научишь этому каждого солдата. А солдат у нас разумный, никогда не подведет...
Тот же ефрейтор Киселев не подвел.
Возле самой границы на сопредельной стороне стоит богатый хутор. Пограничники знают, да и обязаны знать, кто живет против их участка по ту сторону границы. Хозяином хутора был старик. К нему изредка приезжали на машинах два сына, работавших в городе.
После очередного обхода «линейки» старший ефрейтор Киселев доложил:
— Все погранзнаки в порядке... На той стороне не все ладно: хозяин хутора умирать собрался.