Уэлдон держал совет сам с собой почти все утро, пока не приехал Генри Уоттс.
— Вы немного осунулись, мой дорогой, — заметил доктор, похлопав молодого человека по широкому плечу. — Вам нужно лечь и хорошенько отоспаться. А я позабочусь о моей дорогой Элен. Есть какие-нибудь новости?
Парень рассеянно посмотрел на него:
— Новости? О, ничего существенного!
— Отлично, — сказал доктор. — Я был прав с самого начала. Я знал, как только такой сильный и мужественный человек, как вы, приедет в этот дом, никто не осмелится и близко к нему подойти! Они боятся вас, мой друг. Знают о вас и трепещут перед вами!
— А на самом деле не обращают никакого внимания ни на меня, ни на других обитателей дома. Их больше всего интересуют мертвецы!
— Мертвецы? — изумился доктор, быстро отступив на шаг от собеседника.
— Мертвецы! — повторил он.
Доктор придвинулся поближе к двери. Рот его был полураскрыт, а в глазах испуг.
— Вам нужно отдохнуть, — повторил он дрожащим голосом. — Вы слишком долго обходились без сна. Я настаиваю, чтобы вы сейчас же легли и поспали часов двенадцать. Я сам прослежу, чтобы все здесь было в порядке!
Он сделал широкий жест, чем вызвал улыбку на лице молодого человека.
— Я имел в виду генерала, когда говорил о мертвецах, — уточнил Уэлдон.
— А? Что такое? — не понял Уоттс.
— Того самого генерала, который лежит в своем склепе. Ясно?
— Разумеется! И это ужасно! Ужасно! — воскликнул доктор. — Господи, о чем вы говорите?
— Они извлекли тело генерала из могилы и похитили его.
Доктор всплеснул руками:
— Похитили — труп?! Кто?
— Хотел бы я знать! — процедил парень сквозь зубы. — Говорю совершенно искренне: я бы очень хотел это знать. Потому что если бы знал, то двинулся бы по их следу и сошелся бы с ними лицом к лицу. Должно быть, я начинаю сердиться. И вы совершенно правы, утверждая, что я легко хватаюсь за оружие. Когда буду разбираться с этими мерзавцами, пущу его в ход без колебаний! Пули будут лететь во все стороны как град!
— Украли труп генерала? — бормотал между тем доктор. Его старый, медлительный ум с трудом усваивал только что услышанное. — Но как им удалось это сделать?
— Перепилили скобы, которые удерживали каменную плиту, затем вынули труп и увезли. Вот как это было проделано!
— И могила стоит открытой? — ужаснулся Уоттс.
— Могила закрыта так же аккуратно, как и раньше. Мы вообще могли бы не заметить, что произошло.
— Ага, но как же вы все-таки это заметили?
— Потому что я хотел сделать то же самое.
— То же самое?
— Я пошел туда с целью произвести вскрытие трупа, потому что у меня есть серьезное подозрение, что генерал умер от яда!
Доктор побелел и опустился на стул.
— Боже милостивый! — еле выговорил он. Голос его дрожал.
— Бог здесь ни при чем. А вот дьявол, несомненно, хозяйничает в этом доме! Доктор, ступайте к мисс О'Маллок и дайте ей какое-нибудь лекарство, чтобы она могла продержаться около часа.
— Что это у вас на уме? — встрепенулся Уоттс. Он все еще был очень бледен и дрожал всем телом.
— Мне придется сообщить ей кое-что. Возможно, мой рассказ потрясет ее.
— Мой друг! — воскликнул доктор. — Я не могу допустить этого! Боже, что происходит? Мир сходит с ума! У меня голова идет кругом! А теперь вы еще хотите подвергнуть бедняжку Элен такому испытанию?
Но Уэлдон был тверд.
— До меня здесь распоряжались вы. Я не хочу вас обидеть, но вы только все испортили. Поэтому отныне будете делать то, что я скажу. Немедленно отправляйтесь к девушке и дайте ей что-нибудь успокаивающее. Затем сообщите, когда я смогу поговорить с ней.
— Хорошо, — кротко согласился старик и, встав со стула, поплелся к комнате Элен.
Уэлдон слышал, как он постучал в дверь, как вошел к девушке. До него донесся мягкий щелчок закрывшегося замка. Усевшись на стул, он стал ждать. Где-то через полчаса к нему вошла тетушка Мэгги. Очевидно, Элен вызвала ее, позвонив в колокольчик.
Взгляд, которым она окинула Уэлдона, выражал не столько враждебность, сколько любопытство и интерес, словно ей не терпелось узнать, что он еще выкинет. Уэлдон немного приободрился. Странно, что тетушка Мэгги еще как-то им интересуется! В ее глазах он был далек от того, каким должен быть настоящий мужчина, коли не сумел внушить страх и уважение даже старой негритянке — не важно, преступница она или нет.
Показав на него пальцем, кухарка бросила:
— Можете войти к ней, белый человек!
В раздражении он повел себя как ребенок, ответив ей злобным взглядом. Затем встал со стула и отправился к Элен О'Маллок.
Дверь в комнату больной была приоткрыта. Подойдя поближе, Уэлдон услышал ее низкий голос с легкой хрипотцой, но ему показалось, что он звучит весело. Освещенная солнечными лучами, девушка сидела в огромной соломенной шляпе с опущенными полями, скрывающими большую часть лица. Но дивные густые волосы, выбивавшиеся из-под шляпы, блестели как золото.
Она с улыбкой приветствовала своего телохранителя. А доктор поспешно встал и склонился над ней с видом встревоженной мамаши.
— Не возражаете, если я буду присутствовать при вашем разговоре? — обратился он к молодому человеку.
— Конечно нет, — ласково отозвалась за него Элен, улыбаясь Уоттсу.
— Нет, я должен поговорить с вами наедине, — твердо заявил Уэлдон. — А с вами увижусь позже, — добавил, повернувшись к доктору.
Генри Уоттс, все еще колеблясь, пошел к двери, неловко схватился за дверную ручку, затем поспешно дернул ее, словно силой выдворяя себя из комнаты.
Уэлдон подождал, когда он уйдет, затем сел на стул напротив девушки. Ее руки лежали на коленях. Несмотря на свою решимость, юноша не сразу осмелился посмотреть ей в лицо. Сначала его взгляд задержался на ее бледных, почти прозрачных пальчиках, через которые, казалось, просвечивало солнце, окрашивая их в нежно-розовый цвет. Но в конце концов заставил себя заговорить, стараясь не быть многословным.
— Я пришел поговорить о серьезных вещах, возможно, они расстроят вас, — предупредил он девушку. — Вы готовы меня выслушать?
— Думаю, что да. Это касается вас?
— Нет, это касается вас и ваших дел. Откровенно говоря, я хотел утаить от вас некоторые вещи. Но не могу. Мне необходимо иметь больше власти в этом доме, чтобы делать то, что я считаю нужным. Иначе пользы от меня не больше, чем от щепотки соли.
— Вы хотите, чтобы я сменила врача? — с тревогой спросила Элен. — В этом дело?
— Я хочу, чтобы вы рассчитали тетушку Мэгги.
Она смотрела на него с детским изумлением:
— Но как же я буду обходиться без тетушки Мэгги?
Глава 25ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Уэлдон помолчал, обдумывая, как поступить. Он был полон свирепой решимости выложить ей все как на духу, но, сидя на стуле напротив больной, неожиданно заколебался. В этот момент ему почему-то вспомнилось брошенное вскользь замечание Уилбура, что ни одну женщину нельзя считать красивой, если в ней нет внутреннего огня.
Что касается Элен О'Маллок, то ее лицо светилось именно таким внутренним огнем, отражавшимся в странном румянце, который резко контрастировал с бледностью ее рук и болезненной хрупкостью. Это изменение в ней поразило парня. Ему захотелось задернуть шторы, чтобы убедиться, что ее румянец настоящий, а не игра солнечных лучей, пробивающихся сквозь поля соломенной шляпы.
Девушка и улыбалась сейчас по-другому. Ее обычная детская и застенчивая улыбка сменилась насмешливым удивлением, с которым она наблюдала за ним.
Это впечатление было таким сильным, что, надеясь прогнать его, Уэлдон угрюмо опустил голову и принялся разглядывать пол.
Элен, ожидая продолжения разговора, заметила, как он насупился.
— Вы сердитесь из-за чего-то и недовольны мной? — поинтересовалась негромко.
Уэлдон поднял голову. Ее губы были полураскрыты и слегка тревожно подрагивали, а большие темные глаза беспомощно смотрели на него. Все его сомнения мгновенно улетучились.
— Я только раздумывал, как бы мне получше начать наш разговор.
Девушка кивнула и улыбнулась, чтобы ободрить его, и он не мог удержаться от мысли: «Какая же у нее трогательная улыбка!» Если вдуматься, у Элен О'Маллок, такой юной, прекрасной и обеспеченной, должны были бы быть толпы поклонников и долгая, счастливая жизнь. Но вместо этого ее ограбили какие-то мерзавцы, лишив состояния, скоро ограбит и смерть, лишив жизни. А он лишится радости ее видеть!
Сейчас Уэлдон испытывал к Элен совершенно новые для него чувства. Нежность, жалость и доброта уступили место обожанию, преклонению, потребности к самопожертвованию и страстной готовности сделать для нее все, что в его силах.
— Пожалуй, я начну с того, что назову имя. Франческа Лагарди. Это имя вам знакомо? — мягко спросил он.
— Франческа Лагарди? Франческа Лагарди, — повторила она, оживившись. — Ну конечно, я знаю ее очень хорошо! Она ходила в ту же школу, что и я. И училась со мной в одном классе. Господи! Да я знаю о ней все!
У него екнуло сердце. Уперев локти в колени, он слегка подался вперед:
— Вы все знаете о ней?
— Конечно.
— В таком случае какой она была?
— Почему «была»? — воскликнула девушка, и ее мягкий, чуть хриплый голос прозвучал громче обычного. — Разве Франческа…
— Нет, нет, она жива! — поспешно успокоил ее Уэлдон. — Я не это имел в виду. Просто я хотел бы знать… ну, например, кто ее родители?
— Бедная Франческа! — вздохнула Элен. — Ее родители умерли, когда она была еще совсем юной. Она, в сущности, не знала их и росла сама по себе. Я хочу сказать — другие люди, большей частью совсем посторонние, помогли ей встать на ноги.
Уэлдон кивнул. Такое описание ранних лет ее жизни в точности совпадало с его собственными представлениями о прошлом Франчески. Он понимал, если бы у нее были другие возможности, если бы с детства она была окружена достойными людьми, то превратилась бы в чудесную девушку, не хуже, чем Элен О'Маллок!