– Что подумалось?
– Что если бы вы были моей возлюбленной или женой, то пройтись здесь с вами было бы так замечательно!
– Странный вы человек…
– Это не я странный, просто вы слишком уж красивы. Я всего лишь обычный парень, а тут увидел такую прекрасную девушку, как вы, разве ж мог не влюбиться? – С этими словами юноша положил руку ей на предплечье.
– Эй, чего это вы руки распускаете?
– Я уже два часа тут блуждаю, дороги горной не знаю, того и гляди оступлюсь, так что придется просить вас проводить меня, а если согласитесь, так давайте отдохнем немного, а? – С этими словами он еще сильнее сдавил руку на предплечье девушки.
– Хорошо. Давайте я тогда сорву вам пару мандаринов, я пить захотела. – Она попробовала высвободиться, но юноша держал крепко.
– Тогда я с вами вместе пойду, мне и пить хочется, и есть.
– Не надо, не надо, здесь же наверху везде мандарины растут!
С этими словами девушка вдруг начала расти, и, хотя юноша продолжал держать одну ее руку, второй она уже срывала прямо с дерева мандарины. Сорвав три штуки, она постепенно уменьшилась до первоначальных размеров и вопросительно взглянула на молодого человека. Он же мертвой хваткой вцепился в ее предплечье и, притворившись, словно бы не заметил неожиданного превращения, сказал:
– Вот молодец, теперь давай-ка присядем.
Он потянул ее вниз, чтобы девушка села, и, не ослабляя хватки, другой рукой стал чистить мандарины и первую дольку сунул ей в рот.
– Спасибо, – поблагодарила девушка, съев мандарин целиком, но юноша не успел съесть и пары долек от своего, как она сказала: – Ой, почему у меня от мандаринов так язык жжет? Посмотрите-ка, что у меня там!
Юноша повернулся взглянув, что случилось, и тут язык девушки внезапно стал на редкость уродливым, увеличившись в размерах, сосуды на нем начали медленно раздуваться и внезапно полопались, из опухших темно-фиолетовых губ хлынула кровь, очаровательные глаза, покрывщись красными прожилками вылезли из орбит, уши встали торчком, но молодой человек все так же делал вид, что ничего не замечает:
– На языке ничего нет. Ну да, мандарины немного кислые, а вы, наверное, кислое не любите? – Он еще крепче сжал предплечье девушки, не сводя с нее глаз.
Она потихоньку приобретала нормальный вид: язык уменьшился, губы утончились, глаза вернулись на место, и в них снова появилось кокетливое выражение.
Юноша сказал:
– Некоторые считают, что по этой дороге ходить опасно, того и гляди встретишь ужасного беса, а мне, наоборот, посчастливилось встретить такую красавицу, как вы.
– Я кажусь вам красивой?
– Разумеется. Только посмотрите! Из глаз ваших льется самый нежный свет, а личико круглое, будто апельсин, губы напоминают лепестки роз, зубы как жемчуг… Ах да! Ваш язычок… Как бы лучше сказать… Ваш язычок словно маленькая иволга, которая поет в клетке, хотя голос ваш даже прекраснее, чем птичьи трели… А еще…
Девушка внезапно перебила его:
– Время позднее, матушка уже наверняка беспокоится, мне надо возвращаться.
– Возвращаться? – переспросил молодой человек. – Нам посчастливилось встретиться, так разве не здорово будет посидеть тут подольше и поболтать? Луна такая красивая, ветра нет и…
– У меня мама болеет!
– Не страшно! По правде говоря, я ведь врач. Рассветет, и я вас провожу до дому и посмотрю, что там с мамой.
– Тогда давайте прямо сейчас пойдем.
– Сейчас? – Молодой человек по-прежнему не отпускал ее предплечье. – Если честно, я не в силах сейчас идти, да и страшно, я боюсь, что в том лесу впереди можно встретить духа.
– Но я ж и есть дух, – серьезно ответила девушка.
– Вы дух? – Молодой человек расхохотался. – Вот насмешила, не могу! Такая красавица – и дух!
– Не верите?
– И трехлетний ребенок вам не поверил бы!
– Не прикидывайтесь дураком! – И тут ее брови, уголки глаз и губ изогнулись, а зубы выросли так, что торчали изо рта на три-четыре цуня[22], нос превратился в две дыры, волосы встали дыбом, а голос стал резким и неприятным: – И сейчас не верите?!
– Ха-ха-ха! – Молодой человек продолжал смеяться. – Говорю ж вам, даже трехлетний ребенок не поверил бы, что такая красавица может быть духом!
Девушка снова приобрела свой прежний облик и сказала:
– Чего во мне красивого, мои три младшие сестры все меня краше, если хотите, то пойдемте ко мне домой, сами увидите.
– Как рассветет, обязательно пойдем. – Юноша крепко держал ее за предплечье.
Девушка занервничала и сказала умоляющим тоном:
– Впервые встречаюсь с таким смелым человеком, но если вы не позволите мне вернуться домой, то с первыми лучами солнца я превращусь в воду. Пожалейте меня! Отпустите домой!
– Вы и правда очень милая. Хорошо, я провожу вас до дома и надеюсь стать другом вашей семьи и часто приходить в гости, только вы меня впредь не пугайте.
– Отлично!
И так они рука об руку шли под луной и всю дорогу болтали, словно старые знакомые. Добрались до дома девушки. Дома у нее было очень чисто. Оказалось, что у девушки есть мать и три младшие сестры, но мать вовсе не болеет. Они о чем-то втайне переговорили, после чего приняли гостя очень радушно – угостили кофе с печеньем. Мать поблагодарила за то, что он проводил дочку домой, а потом сказала, что гость, наверное, очень устал, постелила постель и предложила переночевать.
Женщина проводила юношу в комнату с белыми стенами и зелеными окнами, где не было никакой другой мебели, кроме белого стола, пары белых лавок и серой кровати, застеленной желтым шелковым покрывалом. Молодой человек провалился в сон. Хозяйка еще раз зашла к нему, словно заботливая мать, пекущаяся о сыне, вернувшемся издалека, задернула серо-зеленые занавески, укрыла гостя одеялом и сказала:
– Голову из-под одеяла целиком высуни, так для здоровья полезнее.
Когда она вышла, молодой человек снова заснул, а когда проснулся, то обнаружил, что спит на надгробии за каменной оградой, причем могила густо поросла травой, видимо, за ней давным-давно никто не ухаживал. Все тело юноши покрывал толстый слой желтой земли, но, к счастью, голова торчала наружу, а не то он уже задохнулся бы.
Молодой человек поднялся на ноги и осмотрел надгробную плиту. На ней было написано «Могила госпожи Чжан и ее дочерей». Он прошел несколько шагов, и вдруг его затошнило, а когда вырвало, то рвота была необычайно зловонной, поскольку из него вышло огромное количество коровьих лепешек и мочи. Только тогда юноша понял, что это и есть то печенье и кофе, которым его недавно потчевали.
Впоследствии молодой человек искал встречи с этой девушкой-духом, однако когда приходил днем, то видел могилу, а ночью не мог сыскать того места…
Я закончил свой рассказ, вытащил сигареты, одну предложил своей спутнице, а другую сунул в рот. Поднялся легкий ветерок, я два раза чиркал спичками, и оба раза ветер задувал их. Вроде как мы на Сяфэйлу. Тогда она еще не была столь оживленной, как сейчас, а ночью здесь стояла мертвая тишина, не доносилось даже рычания бездомных собак, не поделивших добычу. На улице царила кромешная тьма, а лунный свет казался еще более чистым, ветер свистел в ветвях деревьев, и я словно бы растворился в собственной истории, а спутница как будто была той самой девушкой из моего рассказа. Когда я давал ей прикурить, то руки вроде как немного дрожали, я боялся в свете пламени увидеть, как моя незнакомка вдруг преобразится, ее губы распухнут, кончики бровей и уголки глаз устремятся вниз, волосы встанут дыбом, а нос превратится в две дыры… Но все было нормально, девушка оставалась прежней собой. Она затянулась и выпустила дым со словами:
– Интересная история, вот только напугал ты не меня, а себя.
– Себя? – Я, подавив страх, возразил: – Я такой же смелый, как парень из моего рассказа.
– Хорошо, – невозмутимо сказала она, – когда доберемся до улицы Сюйцзяхуэй, я испытаю тебя на храбрость.
И тут я испугался, я действительно начал испытывать легкий страх, но ничего не сказал, а, продолжая курить, молча шел с ней рядом. Она словно почувствовала это и успокоила:
– Но ты не беспокойся, я не причиню тебе вреда и не стану кормить навозом.
– Ну, что касается вреда… Если ты решишь причинить мне вред собственными руками, то почему бы мне и не согласиться?
– Правда? – Она повернула голову, но была все так же прекрасна.
– Правда, – ответил я и серьезно добавил: – Осмелюсь сказать, что для себя решил, что проводить тебя – это честь для меня.
На самом деле я уже был покорен ее красотой, несмотря на ее слова и поведение. В тот момент она действительно обладала надо мной такой властью, что я умер бы по ее веленью. Но если она вдруг превратится в уродливого беса, готов ли я буду умереть? Этот вопрос какое-то время занимал меня, а потом я сказал:
– Зачем духам пугать людей, принимая безобразные обличья?
– Эта история придумана людьми. Люди заблуждаются, считая, что духи уродливы, поскольку описывают их как трупы висельников и утопленников.
– Так какие же они, в конце концов? Ты ведь должна знать подробности!
– Разумеется. Я сама дух, мне ли не разбираться в духах?!
– Тогда зачем ты говорила, что напугаешь меня бесовским обличьем?
– А разве бесовское обличье обязательно должно быть уродливым?
– Красивые вещи страшными не бывают.
– Ты так говоришь, потому что духов не видел, а сегодня ночью узнаешь, что самые красивые вещи тоже могут привести в ужас.
– Ну, по крайней мере я верю, что меня красотой не напугаешь.
– Человека может напугать все, что чересчур： слишком громкие звуки, слишком тихие звуки, слишком яркий свет и слишком тусклый свет. Поэтому одинаково могут напугать и прекрасная внешность, и уродливая внешность.
– В твоих словах есть резон, однако ты не понимаешь, что такое красота. Красоты не может быть много, если красота чересчур, то это уже не красота.