– Но та часть дома и впрямь пустует. Раньше там жила девушка, но она умерла два или три года назад.
– От чего она умерла?
– От туберкулеза. Не успели отвезти в больницу, вот и умерла, а сейчас мы ее комнату не трогаем, оставили все как было в память о ней…
– Но я правда видел ее совсем недавно. Ей нравится одеваться во все черное, ведь так? А еще она любит курить сигареты марки «Эра», да?
– Да, это была ее дурная привычка при жизни.
– Господин, вы можете позволить мне взглянуть на ту комнату?
– Хотите посмотреть?
– Да. Господин, я ее друг, я помню, что приходил сюда. В центре большая комната, слева кабинет, а справа смежная комната, да? Мебель вся из красного дерева, кровать с черным пологом, в кабинете диван, а у двери в смежную комнату – пианино, правильно?
– Все так и есть, только полог был белый.
– Белый?
– Когда она умерла, мы побоялись, что полог потемнеет, поэтому повесили там черный, а значит, вы определенно приходили сюда уже после ее смерти.
– Господин, не надо так меня допрашивать, я ее друг, это правда, неважно, при жизни или после смерти, я всего лишь хочу подняться наверх посмотреть. Пожалуйста, позвольте мне!
В конце концов он согласился, вместе со мной поднялся наверх, отворил дверь и вошел внутрь. Комната была мрачной, словно в ней и правда давно никто не жил. Я целую вечность ощупывал вещи, на которых сидел вчера и до этого, которые видел, которыми пользовался, и испытал необъяснимое изумление. Внезапно я вошел в кабинет, посмотрел на полку из красного дерева и непререкаемым тоном заявил старику:
– Можете мне не верить, но на той полке рядом с Библией лежат часы, это мои часы, сзади на крышке выгравировано мое имя, более того, они и сейчас идут.
Я говорил с жаром, однако старик мягко возразил:
– Господин, это невозможно.
Я показал ему пустую руку, а потом протянул ее и стал шарить на полке, однако часов действительно не оказалось. Я искал их очень долго, а потом разочарованно убрал руку.
Старик вовсе не удивился, он похлопал меня по спине и сказал:
– Ваша история меня и правда тронула, но даже если вы и впрямь когда-то положили сюда часы, то прошло уже столько лет! Часы заржавели, сломались. Видите, даже такие люди, как она, умирают, разве ж могут часы не остановиться?
– Господин, скажите мне, пожалуйста, кем она вам приходится?
– Считайте, что она моя дочь. Эх, я сделал, что вы просили, вы увидели эту комнату, а теперь давайте спустился вниз.
Он проводил меня наружу, при этом мы не обменялись и парой фраз. Я, полный разочарования, вернулся домой.
Наступил вечер, когда мы условились встретиться, и девушка вернула мне часы со словами:
– В прошлый раз ты их тут забыл, я их подвела вместо тебя, все еще идут!
Так мы и продолжали дружить. Хотя моя любовь к ней не угасла, однако и эта дружба доставляла мне большое удовольствие. Прошел год, и за все время мы ни разу не выходили за рамки дружеских бесед. И вот однажды вечером я вдруг решился.
– Дух, – я произносил это слово как «любимая», так же сердечно и естественно, – а мы не могли бы встретиться днем?
– Днем? Ты что ж думаешь, что духи могут свободно разгуливать днем и общаться с людьми? Если тебе кажется, что часто встречаться по ночам тяжело, то можем встречаться раз в месяц, или раз в две недели, или даже раз в два месяца.
– Ты же знаешь, что я тебя люблю.
– Ты мне уже это говорил, но эта фраза из мира людей. Если человек может влюбиться в духа, то тогда можно влюбиться и в собаку с кошкой.
– В мире людей такое часто бывает. Помнишь, в эпоху Чуньцю в царстве Вэй был такой правитель И-гун, разве он не любил журавлей как наложниц?[27]
– Но он и сам не отдавал отчета, и кроме того, речь шла о родстве душ…
– А разве наша любовь непременно должна быть…
– Если речь о родстве душ, то я тоже люблю тебя, однако если это родство душ, то говорить об этом вслух – уже немного другое дело.
– Эти слова пусты, а тот правитель, который любил журавлей, сажал их в повозку, словно наложниц, и с помпой провозил по улицам, чтобы все видели.
– Ведь ты же знаешь, что ты единственный человек, которому позволено приходить ко мне сюда.
– Но…
Я наклонился к ней, она сидела, но тут встала, увернувшись от меня, и сказала:
– Таким образом выражать любовь, по правде говоря, некрасиво. Взгляни-ка, – Она взяла карандаш и на листке нарисовала двух целующихся уток. – Тебе кажется, это красиво?
Я засмеялся:
– Ну, ты же понимаешь, что в мире людей не все должно быть красивым. Но я сейчас осознал, что ты единственная на всем белом свете, кто вызывает у меня такое благоговение. И если это не повредит твоей душе и телу, то почему мы не можем быть вместе?
– Ну ты шутник!
Говоря по правде, ничего смешного тут не было, но девушка рассмеялась. Затем вечер прошел как обычно, но по дороге домой я впал в какое-то крайне неестественное состояние, из-за которого я несколько дней не отваживался пойти к ней. В это время я встречался с друзьями и близкими, которых давно не видел.
– Ты похудел? – спрашивали меня все друзья.
– Ты отощал! – восклицали родственники.
– Как ты довел себя до такого состояния? – интересовались родители.
Я вспомнил множество рассказов Пу Сунлина[28] об одержимости бесом. Однако в моем случае девушка не пыталась очаровать меня, да и я не верил в то, что она дух. Я считал, что мой изможденный вид – следствие бессонных ночей, поэтому вовсе не планировал из-за этого разрывать наши отношения, однако меня мучило странное чувство, из-за которого я не мог поддерживать подобную дружбу. Мне захочется стать ей больше чем просто другом.
Потерпев несколько раз поражение, я внезапно заболел, не слишком серьезно, однако врач считал, что я должен более внимательно относиться к собственному здоровью. Во время болезни, спокойно лежа в постели, я размышлял о сложившейся ситуации и понял, что так дальше продолжаться не может. Раз нам не суждено быть вместе, оставалось забыть ее навсегда. Если на любовь нет никаких надежд, значит, придется больше с ней не видеться.
После выздоровления я действительно осуществил задуманное, однако не переставал думать о ней. Мне было трудно справиться, и я стал искать, чем бы занять себя: напивался, танцевал как безумный, играл в азартные игры, прожигая таким образом жизнь.
Через месяц я пресытился. Я часто думал о том, чтобы пойти проведать девушку, но сдерживался. И вот однажды, сидя в баре, я набрался до бессознательного состояния. Я выбежал на улицу и поймал такси. Даже не помню, чтобы я говорил таксисту адрес, возможно, я в пьяном угаре, не отдавая себе отчета в происходящем, показал ему, куда ехать, и таксист привез меня в поселок, где жила девушка.
Не помню, как я вышел из машины, как добрался до ее двери, как постучал, помню только, как, шатаясь из стороны в сторону, поднимался вслед за ней наверх и как рухнул на диван посреди комнаты.
На лоб мне положили холодное полотенце и напоили чаем с лимоном, и я протрезвел. Девушка сидела рядом, не говоря ни слова, и смотрела грустно, но ласково. Я спросил:
– Как я опять здесь оказался?
– Это все я виновата.
– Нет. – Я приподнялся на диване. – Это я виноват, я все испортил.
– Но ты все еще считаешь меня своим другом, – сказала она. – Ты полежи еще чуток.
У меня закружилось голова, я лег, как она велела, а потом ответил на ее вопрос:
– Нет. И чтобы забыть тебя, я пустился во все тяжкие.
– Тогда зачем ты снова пришел ко мне?
– Сам не знаю. Я напился. Не знаю, что меня сюда принесло – черт или высшие силы.
Девушка вздохнула и замолчала.
Я в тишине наслаждался ее заботой и дружеским участием, а потом, закрыв глаза, провалился в сон.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем она разбудила меня и сказала, что уже светает и меня недалеко от дома ждет такси. Я встал, она накинула мне на плечи белоснежный плед из овечьей шерсти, помогла мне спуститься по лестнице и проводила меня прямо до такси, а когда я садился в машину, сказала:
– Когда будет тоскливо, приходи ко мне как друг, выпьем вдвоем.
Я отказался от всего этого бессмысленного разгула и от решения больше никогда с ней не видеться. Я чувствовал себя беспомощным и, превратив любовь, спрятанную в тайниках души, в абсурдную дружбу, каждую ночь ходил к ней в гости.
В моем опустошенном по причине уныния состоянии появился новый пункт – посиделки за столом при свете лампы друг напротив друга с бокалом вина.
Дни текли незаметно. Когда я был пьян, то чуть-чуть успокаивался, но в остальное время моя душа словно бы наполнялась горечью. Никто и не знал, что творится у меня внутри.
Из-за печали, тяжким грузом лежавшей на сердце, я стал молчаливым, лицо превратилось в безжизненную маску. В этой безнадежности моим единственным желанием было доказать, что она не дух, а человек. Поэтому как-то ночью в гостях у девушки я специально выпил больше, чем нужно, и свалился без чувств на диван в надежде, что проснусь только при свете дня и увижу, рядом она или нет.
Но когда я проснулся, за окном ярко светило солнце, на кровать падали тени олеандров, растущих во дворе, а с улицы раздавались знакомые до боли звуки. Оказалось, я лежу у себя дома. Только от привратника я узнал, что, когда забрезжил рассвет, меня доставил до дверей молодой человек в европейском костюме.
Пока я размышлял, кто же мог быть этот юноша, привратник принес письмо в сиреневом конверте. Посмотрев на почерк на конверте, я понял, что это писала она, и сердце внезапно сжалось и забилось с такой силой, словно пыталось выпрыгнуть из груди.
Я поспешно разорвал конверт и первым делом увидел две фотографии: ее портрет во весь рост и фотографию по пояс в мужском костюме. В письме было написано:
«Человек! Для твоего же здоровья и ради того, чтобы ты вел нормальную жизнь, я отвезла тебя домой и после этого покину свое старое жилище. Куда я поеду и когда вернусь, пока не знаю. В будущем, когда мы снова встретимся, надеюсь, ты станешь испытывать ко мне исключительно дружеские чувства. Послушайся моего совета – отправляйся-ка тоже путешествовать. Горы помогут тебе расширить сознание, которое из-за меня сузилось, а реки выправят твою душу, искривившуюся из-за меня, и если моя дружба что-то для тебя значит, то можешь сохранить две старые фотографии. До свидания. Желаю тебе всего доброго. Дух».