– Гуандунцы называют его «деревом-тенью». Посмотри на лист.
Лист дерева напоминал папоротник, при малейшем дуновении ветерка его черный силуэт начинал подрагивать, издавая мелодичный шелест, похожий на тот, что издают украшения, навешанные под стрехами храмов.
– Давай пройдемся, – предложил Лююань.
Люсу ничего не ответила, последовав за ним. Так или иначе, еще не поздно и в аллее было много гуляющих, так что она не волновалась. Недалеко от отеля был перекинут висячий мостик, своим дальним концом он упирался в гору, а с их стороны крепился к стене из серого кирпича, возведенной прямо перед скалой. Лююань остановился, опершись на стену, Люсу последовала его примеру и подняла голову. Высоченная стена, казалось, не имела конца. Ее поверхность была холодной и шероховатой, а цвет – удручающе мрачным. На фоне этой стены яркие губы, блестящие глаза, живое лицо Люсу из плоти и крови, полное чувств и эмоций, вызывали восхищение. Лююань, глядя на нее, сказал:
– Не знаю почему, но эта стена наводит на мысли о конце света… Однажды, когда наша цивилизация рухнет и все исчезнет, сгорев дотла и превратившись в руины, эта стена, возможно, так и останется стоять здесь. Люсу, если тогда мы вдруг встретимся у этой стены… может быть, тогда ты, Люсу, будешь более искренна со мной, а я – с тобой.
– Что ж, ты сам сознался, что сейчас вся твоя любовь – это лишь наигрыш, не втягивай меня в это. С какого же момента ты водишь меня за нос?
– Да уж, – усмехнулся молодой человек, – ты сама непосредственность.
– Ну довольно, хватит морочить мне голову!
Лююань замолчал, потом вздохнул.
– Чем ты недоволен? – спросила Люсу.
– Много чем.
– Если на судьбу жалуются такие, как ты, живущие в свое удовольствие, то мне тогда легче повеситься.
– Я знаю, что ты несчастна. За свою жизнь ты наверняка уже натерпелась всяких мерзостей и видела предостаточно непорядочных людей. Но если бы тебе пришлось впервые столкнуться с ними только сейчас, то для тебя это было бы невыносимо. Именно так произошло со мной. Когда я вернулся в Китай, мне уже исполнилось двадцать четыре. Мечтая о возвращении на родину, я лелеял большие надежды. Можешь себе представить, насколько я был разочарован. Я не смог устоять после такого удара и невольно покатился вниз по наклонной. Если бы ты знала меня таким, каким я был раньше, то, возможно, простила бы меня нынешнего.
Люсу попыталась припомнить свою первую встречу с Четвертой тетушкой и внезапно выпалила:
– Твой случай все же предпочтительнее. Ведь какой бы беспредел и грязь ты ни увидел впервые, все это находилось на расстоянии от тебя. А вот если бы ты изначально варился в этом соку, ты бы не смог остаться чистым, отдалившись от окружающих.
Лююань помолчал.
– Возможно, ты права. Возможно, мои слова – это всего лишь оправдание, я уже и сам запутался. – Он неожиданно рассмеялся: – На самом деле мне не нужны никакие оправдания! Я люблю развлекаться – у меня есть на это деньги и время. И нужно ли искать другие причины?
Он ненадолго задумался, а затем взволнованно обратился к Люсу:
– Я сам себя не понимаю – но мне необходимо, чтобы ты поняла меня! Я хочу, чтобы ты поняла меня!
Произнося эти слова, он уже отчаялся быть услышанным, однако все равно упрямо и безысходно повторял:
– Я хочу, чтобы ты поняла меня!
Люсу была готова попробовать, до определенного момента она была готова попробовать что угодно. Склонившись к нему, она чуть слышно сказала:
– Я понимаю, понимаю.
Успокаивая Лююаня, она невольно представила себя со стороны – освещенное луной лицо с нежными очертаниями бровей и глаз, невероятно прекрасное и неуловимое. Люсу медленно опустила голову. Ее спутник засмеялся и сказал уже совершенно другим тоном:
– Ах да, не забывай, твоя изюминка – это опускать голову. Но говорят, что это можно делать только до поры до времени. Кто поступает так постоянно, у того на шее появляются морщины.
Люсу отвернулась и невольно подняла руки, обхватив себя за шею. Лююань засмеялся:
– Не волнуйся, тебе это не грозит. Вот вернешься в комнату, пока тебя никто не видит, расстегнешь пуговку и посмотришь, что у тебя все в порядке.
Люсу молча развернулась и пошла прочь. Молодой человек догнал ее:
– Я могу сказать тебе, почему ты все еще остаешься такой красивой. Сахеини как-то сказала, что не хочет замуж, потому что как только индианки начинают проводить много времени дома, они целыми днями сидят и начинают толстеть. А я ей на это ответил, что китаянки сидят себе и не толстеют, потому как для этого тоже нужно приложить энергию. Так что даже в лени есть свои плюсы!
Люсу пыталась не обращать на него внимания. Всю дорогу к отелю он старался угодить ей, шептал нежности, шутил, но только когда они уже вошли в холл, она смягчилась, и молодые люди разошлись по своим номерам.
Наедине с собой Люсу пыталась все хорошенько взвесить. Как ей показалось, Фань Лююань в любви ценил душевную близость. Ей это нравилось, потому что результатом такой любви обычно была женитьба, в то время как плотская страсть на определенной стадии угасала, лишь в редких случаях оправдывая мечты о замужестве. Но высокая любовь имеет один недостаток: пока эти отношения развиваются, женщинам зачастую трудно истолковывать слова мужчины. Однако это не такая уж большая проблема. Ведь в результате они все-таки выходят замуж, находят квартиру, обустраивают ее, нанимают прислугу – во всех этих хозяйственных делах женщины смыслят побольше мужчин. Размечтавшись, она совсем забыла о давнем недоразумении.
На следующее утро, не услышав из комнаты тетушки Сюй ни единого звука, Люсу рассудила, что та встанет ближе к полудню. Поскольку тетушка как-то говорила, что заказ еды в номер оплачивается дополнительно, не считая чаевых, молодая женщина решила сэкономить их деньги и спуститься позавтракать в ресторан. Она привела себя в порядок и только распахнула дверь, как ее заметил карауливший снаружи коридорный. Он постучал в номер Фань Лююаня, который тут же вышел и с улыбкой предложил:
– Позавтракаем вместе?
Пока они шли, он спросил:
– Господин и госпожа Сюй еще почивают?
– Они вчера нагулялись до упаду. Я даже не слышала, когда они вернулись, должно быть уже ближе к утру.
Они выбрали столик на открытом воздухе в галерее. За каменной балюстрадой росла высокая пальма, ее листья рассыпались фонтаном и легонько подрагивали в лучах солнца, напоминая сверкающие струи воды. Под пальмой располагался уже настоящий фонтанчик, однако не такой внушительный. Лююань спросил:
– Какие планы на сегодня у тетушки Сюй?
– Я слышала, они хотят подыскать дом.
– Пока они будут искать дом, давай развлечемся. Куда бы тебе хотелось – на пляж или прогуляться по городу?
Люсу вспомнила, как позавчера вечером рассматривала в бинокль местный пляж. Пестрые возбужденные толпы отдыхающих невольно настораживали ее своим разнузданным поведением, поэтому она предложила поехать в город. Молодые люди сели в автобус отеля и отправились в центр.
Лююань повел ее в ресторан «Дачжунхуа». Когда Люсу услышала, что местные официанты разговаривают на шанхайском диалекте да и все окружающие общаются на ее родном наречии, она удивилась:
– Это шанхайский ресторан?
– А разве ты не соскучилась по дому? – усмехнулся Лююань.
– Но… специально ехать в Гонконг, чтобы отведать шанхайские блюда, это, по-моему, глупо.
– Рядом с тобой мне нравится совершать глупости, я бы даже сел на чертово колесо или пошел в кино на фильм, который уже смотрел не раз…
– Может быть, ты просто заразился этой глупостью от меня?
– Объясняй как хочешь, – улыбнулся Лююань.
В конце обеда молодой человек поднял стакан и залпом выпил оставшийся чай. Разглядывая пустой стакан, он старался рассмотреть что-то внутри.
– Что там такое? – спросила Люсу. – Дай-ка и мне взглянуть.
– Смотри на свет, мне представляются здесь джунгли Малайзии.
Чаинки сбились на одну сторону, зеленые листочки прилипли к стеклу и, пропуская через себя свет, напоминали изумрудные банановые листья. Горка заварки на дне походила на буйные заросли. Люсу пристроилась, чтобы все это рассмотреть сверху, а Лююань придвинулся к ней, чтобы ей было удобнее. Люсу вдруг почувствовала, как его глаза полушутя-полусерьезно смотрят на нее через темно-зеленое стекло. Она опустила стакан и улыбнулась. Лююань сказал:
– Я возьму тебя с собой в Малайзию.
– Для чего?
– Чтобы возвратиться к природе. – Немного подумав, он добавил: – Есть только одно но: не могу представить тебя бегающей по джунглям в ципао… Но я также не могу представить тебя без ципао.
Люсу помрачнела:
– Не болтай чепуху.
– Я говорю совершенно серьезно. Когда я впервые увидел тебя, то сразу понял, что тебе не стоит носить модные платья с открытыми плечами, европейские вещи тоже не для тебя. Маньчжурское платье-ципао еще куда ни шло, хотя его покрой слишком прямолинеен.
– В общем, если внешность подкачала, то, как ни наряжай, глаз радовать не будет!
– Ты снова все переиначила. Я говорю о том, что ты не похожа на человека из этого мира. В твоих движениях читается некая романтика, словно у актрисы из пекинской оперы.
Люсу подняла брови и холодно усмехнулась:
– В опере не один исполнитель! Мне не обойтись без этих вынужденных жестов, я оказалась втянутой в игру. Если со мною будут лукавить, а я в ответ не пущу в ход свою хитрость, то просто останусь в дураках и нарвусь на неприятности!
Лююань помрачнел. Он поднял пустой стакан, попытался сделать глоток, потом отставил его и вздохнул:
– Верно, я сам во всем виноват. Я привык притворяться, потому что так ведут себя все окружающие. И только с тобою я был откровенен. Но ты не смогла этого понять.
– Но откуда я знаю, что у тебя на уме?
– Что ж, сам виноват. Но я действительно приложил немало сил, чтобы добиться твоего расположения. Когда я первый раз повстречал тебя в Шанхае, то подумал, что вдали от своих родственников ты будешь чувствовать себя свободнее. Мне стоило больших трудов увидеть тебя наконец в Гонконге… А сейчас я хочу увезти тебя в Малайзию, в ее девственные джунгли…